Дымовое древо - Джонсон Денис

– Спасибо.

Они двинулись вдоль дороги обратно к вилле. Хао решил, что здесь и закончится этот поход за липовыми лекарствами. Не видать Ким своих заговорённых порошков. Он сочинит какую-нибудь отговорку.

– Неважно, – сказал он племяннику. – Я всего только и хотел, что поговорить с тобой. Мы не видели тебя неделями. По меньшей мере три месяца.

– Простите, дядя, – вздохнул Минь. – Я в рабстве у генерала. От него не выбраться.

– А в прошлый приезд ты даже не остался на чай. Это не к нам приезжал ты в город. Ты наведывался к своей подружке.

– Всё сложно, дядя.

– Я попросил полковника привезти тебя сегодня ко мне домой, а то бы ты, наверно, не приехал.

– А полковник привёз меня сюда.

– Это причиняет тебе такое неудобство?

– Почему бы и не прокатиться? Здесь во мне нет необходимости, но мне нравится, что я могу увидеть тебя, да и с полковником тоже неплохо увидеться.

– Есть одна сложность с братом моей жены. Хюи.

– Знаю. Дядя Хюи.

– Это просто невозможно. У тебя на вертолёте есть пушки?

– Это вертолёт генерала Фана.

– Что там за пушки?

– Есть один пулемёт.

– Я хочу, чтобы ты атаковал дом.

– Дом дяди Хюи?

– Он занимает его не по праву. Это мой дом. А Хюи должен мне арендную плату за одиннадцать лет.

– Вы хотите, чтобы я обстрелял дом ураганным огнём? – спросил Минь, при этом «ураганным огнём» произнёс по-английски.

– Нет, – ответил Хао опять-таки по-английски, – не обстрелял. Не обстрелял. Разрушил до основания.

– При всей моей любви и уважении, дядя, это не очень хорошая мысль.

– Но ты же видишь, как я сердит.

– Вижу.

– Вот и езжай домой в Лапвунг. Поговори с дядей Хюи, скажи ему, как я сердит. Ты же вернёшься домой на Тет?

– Нет, мне нельзя. Я поеду на тётин день рождения.

– Его жены?

– В марте.

– Какая там точная дата?

– Восемнадцатое марта.

– Поговори с ним, пожалуйста.

– Он упрямый человек. Я не хочу портить тётушке Зянг день рождения.

– Испорть. Мне всё равно. Ты же видишь, как я сердит.

Они поравнялись с невысокими чугунными воротами большой виллы, в которой сейчас его старый друг Чунг в кругу американцев непринуждённо ставил на карту собственное будущее. Что ж. Чунг всё это время был совершенно искренен. Хао никогда ему не верил.

В доме полковник о чём-то разговаривал, сидя на диване бок о бок с Чунгом, с чашкой чая в одной руке и положив другую Чунгу на плечо. В последнее время Хао почти не пересекался с полковником, да и в принципе испытывал при виде его настоящий ужас. По другую сторону от Чунга сидел Джимми Шторм – он скрестил руки на груди и закинул лодыжку за колено, как будто кто-то завязал его узлом и оставил в таком вот беспомощном положении. У Чунга, впрочем, был вполне раскрепощённый вид.

Хао и Минь заняли стулья на границе гостиной и кабинета – не то чтобы вместе со всеми, но и не сказать, чтобы вообще наособицу. Полковник прервал речь, обращённую к Шкипу, и сказал:

– В этой комнате собралось две семьи, которые помогают друг другу. В конце концов всё сводится к семейным делам. У вас есть семья, мистер Чунг?

Вопрос, кажется, сбил того с толку, и Хао перевёл. Чунг сказал Хао:

– В Бенче у меня есть сестра. Мать давно умерла. Ты же помнишь.

Хао заговорил по-вьетнамски:

– У полковника буквально несколько дней назад умерла невестка. Мать его племянника, который сейчас здесь.

– Вот этого, который сидит тут с нами?

Хао однократно кивнул.

– Такое впечатление, будто семья у него есть, – заметил полковник.

Хао сообщил ему, что у Чунга есть одна сестра, да и той он не видел вот уже несколько лет.

Полковник ласково похлопал Чунга по плечу:

– Этот парень – именно то, что нам нужно. В деле с сорок шестого. Двадцать с небольшим лет.

Мистер Джимми не проронил ни слова. Хао не нравился его пристальный взгляд.

Чунг сказал:

– Значит, мать этого молодого человека недавно умерла?

– Его дядя принёс эту весть сегодня утром.

– Пожалуйста, скажи ему, что мне жаль.

Однако полковник обратился к Шкипу:

– Хочется, чтобы прежде всего ты усвоил вот что: ты не руководишь этим человеком. В каком-то смысле ты даже не собираешь данные. И уж точно не допрашиваешь. Определённо нет. Просто исполняешь роль губки.

– Я понимаю, сэр.

– Если будешь считать, что просто узнаёшь нечто новое, знакомишься в общих чертах с его биографией, то от этого нам будет куда больше пользы.

– Вас понял.

– А ещё я не хочу, чтобы ты в поте лица сочинял какую-нибудь изощрённую выдумку. О чём бы он ни спросил, будь с ним совершенно честен – до той поры, пока есть уверенность, что он не копает в поисках какой-то конкретной информации.

– Вас понял.

– Я серьёзно, если он спросит о твоём прошлом, о твоей семье, о твоей жизни – выкладывай ему всё подчистую.

– Очень хорошо.

– Что он говорит? – спросил Чунг у Хао.

– Даёт наставления. Сказал племяннику, чтобы тот был с тобою честен.

– Скажешь за меня, что я благодарен?

Хао так и подмывало крикнуть: «Да я же вру вам всем в глаза!»

– Так что вам двоим ещё предстоит наладить коммуникацию, – сказал полковник Шкипу.

Шкип ответил:

– Мы с ним сработаемся.

* * *

По пути обратно в Сайгон Минь ехал на заднем сиденье вместе с Джимми Штормом. Юноша так и не понял, зачем дядя позвал его с собой в этот загородный выезд. Две семьи помогали друг другу, это-то он понимал, но всё-таки не видел за собой никакой внятной роли. Не более как месяц назад он был бы недоволен, что у него отнимают его законное время увольнения, но вот госпожа Кам, его подруга… отец её к Миню охладел, двери их дома для него закрылись, а встречаться с ним тайно она отказалась. По-видимому, отец рассчитывал породниться с богатством дяди Хао – а теперь, должно быть, узнал, что никакого особого богатства у него за душой и нет.

Невзгоды начисто вышибли у дяди из головы здравый смысл. Озабоченность домом на берегу Меконга и арендной платой, которой он заведомо никогда не увидит, да ещё и предложение умертвить всех его жильцов – всё это было слишком уж по-дурацки. А ведь Хао между тем даже не упомянул о полковнике – в частности, о произошедшей в нём перемене. Полковник был бледен, дышал тяжело, всё утро прихлёбывал «Бушмиллс» мелкими глотками, вместо того, чтобы опрокидывать рюмку залпом, а саму рюмку не сжимал уверенно в кулаке, а держал кончиками пальцев. Да и Джимми Шторм хранил непривычное молчание, не осознавая или притворяясь, будто не понимает глубины одиночества своего начальника.

Минь и сам мало пересекался с полковником – с тех пор, как его вертолёт с системой управления огнём вновь отошёл к ВВС Республики Вьетнам, а вместе с ним отошёл и он, Минь, его пилот. За исключением пулемёта тридцатого калибра, который дяде так не терпелось развернуть против собственной родни, машина не несла никакого штурмового снаряжения; потому и сам Минь держался вдали от сражений и оставался воздушным извозчиком – теперь уже для генерала Фана. Генерал оказал ему неслыханную милость в виде увольнения на целую неделю. Юноша чувствовал благодарность, однако рассматривал эту поблажку как часть какой-то новой закономерности. В армии сменились настроения. Ему это не нравилось. Былой запал постепенно иссяк.

– Хао, – скомандовал полковник, – стоп машина!

К этому моменту они достигли трассы № 22. Хао вырулил на обочину, и полковник выбрался наружу – как предположил Минь, чтобы облегчиться.

Однако он лишь встал рядом с автомобилем, а внимание его, как казалось, приковано было к одинокой тучке в небесах перед ними – та походила на маленькую призрачную луну и висела, наверно, во многих десятках километров оттуда, где-нибудь над Южно-Китайским морем, которое располагалось вне пределов их видимости. Полковник двинулся к переднему концу машины, опёрся костяшками левой руки на капот, правую положил на бедро, замер в ожидании посреди грязно-бурого ландшафта (когда-то кругом зеленели густые джунгли и рисовые чеки, теперь же повсюду раскинулась отравленная каменистая пустошь – ничего, кроме скальных неровностей и скелетов) и свирепо воззрился на тучку, словно бы стараясь повлиять на её поведение, да так и пожирал пристальным взглядом это явление природы, пока ветер не снёс её куда-то к югу, в сторону от их пути.