Уинстон Черчилль. Его эпоха, его преступления - Тарик Али

Но они предпочитают скрывать правду.

На особо непривлекательные стороны британского империализма обычно набрасывается вуаль. Греция и Кения – вот два примера увиливаний, напускания тумана и откровенных фальсификаций. Усилий пары американских историков, о которых я уже упоминал в этой книге, хватило для того, чтобы разоблачить зверства британских колонизаторов в Кении. Их пристыженные британские коллеги в Гарварде и других университетах либо оспаривали масштаб этих зверств, либо попросту полностью игнорировали их. Сейчас они вроде как взялись за ум. Но секретность, сокрытие фактов от избирателей по-прежнему никуда не делись. Недавняя книга, где мягко критиковалось участие британской армии в войнах двух последних десятилетий в странах «к востоку от Суэца», в последний момент получила отказ в публикации от издательства Penguin Random House, которое, уж конечно, последовало ультрадружескому «совету» из министерства обороны{203}.

Великобритания и другие европейские колониальные державы за два столетия накопили огромное количество идеологического хлама. Покоренные народы империи (с единственным исключением в виде ирландцев) все были цветными. Их судьбы определялись мановением белой империалистической руки. Идеи расового превосходства укоренились настолько глубоко, что в век империализма расизм стал чем-то само собой разумеющимся. Колониализм, работорговля и истребление групп коренного населения шли рука об руку.

То, что Черчилль был расистом, не подлежит никакому сомнению. Империалистические историки неизменно представляли события в черно-белом свете. Резчики по камню высекали статуи, чтобы почтить военных и политических творцов имперских триумфов на родине и за рубежом. Колонизированным народам прививали благоговение перед этими статуями – символами несокрушимой мощи, истуканами, подавлявшими любые другие версии истории. Вечное терпение и вечное сопротивление (политическое и вооруженное) исторически оставались близки друг другу. Идеи расового превосходства и господства белых, которые использовались для поддержания имперской гегемонии на политическом, культурном и военном уровне, имеют более недавнее происхождение. Изначально они были связаны с пуританством и его ответвлениями, а также с католической церковью, но получили более широкую трактовку в XVIII и XIX вв.

Все европейские державы использовали солдат из колоний, которые должны были сражаться на их войнах. Индийцы и африканцы были пушечным мясом, но при этом им позволялось пользоваться новейшим оружием. Черные южноафриканцы призывались в армию, но не проходили там военную подготовку, и им не позволялось брать в руки оружие. В армии США сегрегация существовала на протяжении обеих мировых войн.

Британское имперское наследие было передано Соединенным Штатам в период Второй мировой войны и после нее. Черчилль понимал, что иного выбора нет. К началу 1960-х гг. США стали ключевым игроком во многих частях Африки, Азии и Большого Ближнего Востока. Они действовали в другом стиле, но разрушали страны с легкостью, не гнушаясь свергать режимы, которые не желали перед ними пресмыкаться, и используя ядерное оружие, химические боеприпасы и бомбардировщики Б-52.

Британское имперское прошлое отказывалось умирать. Черчилль и Эттли не могли предвидеть, что Лазарь воскреснет в виде тысяч мигрантов из бывших колоний. Первыми стали выходцы из Южной Азии и Вест-Индии. Разрушенная британская экономика нуждалась в рабочих руках. Энох Пауэлл, политик-консерватор в послевоенном кабинете Черчилля, понимал, что источником самой дешевой рабочей силы является колониальный и постколониальный мир. Занимая должность министра здравоохранения, он санкционировал распространение плакатов министерства с рекламой вакансий на Ямайке, Тринидаде, Барбадосе и более мелких островах{204}. Потомков африканских рабов призывали добровольно перебраться в Блайти[202] и получить там работу. Так они и сделали. Визы были не нужны. Жители стран Содружества, в том числе бывших колоний, въезжали и выезжали совершенно свободно. Пассажиры, поднявшиеся в 1948 г. на борт Empire Windrush – «Ветра империи», – юридически были полноправными гражданами Соединенного Королевства{205}. Новости о нескольких сотнях ямайцев, направляющихся в Тилбери, вызвали панику. Лейбористский премьер-министр Эттли вежливо поинтересовался, нельзя ли перенаправить судно в Восточную Африку. Черчилль глубокомысленно заметил, что лозунг консерваторов на всеобщих выборах 1955 г. мог бы звучать как «Сохраним Англию белой».

У Черчилля не было особых проблем с внешней политикой лейбористов. Даже несмотря на иррациональное отвращение, которое он питал к идее независимости Индии, ему вскоре пришлось смириться перед историческими реалиями. Лейбористы изо всех сил продлевали существование загнивающей империи в Африке и на Ближнем Востоке. Независимость африканских колоний в конце концов была признана правительством консерваторов. Главной заботой Черчилля было сделать так, чтобы умирающая, но опытная Британская империя смогла оказать максимальную помощь Соединенным Штатам. Чаще всего эта помощь заключалась лишь в советах. Запущенные Черчиллем «особые отношения» на практике значили не очень много. Рузвельт и его внутренний круг не относились к ним с излишней серьезностью даже во время войны. Если бы Великобритания пала, Соединенные Штаты пошли бы на сделку с Гитлером. Они поддерживали дипломатические отношения с правительством Виши вплоть до 1944 г.

Как и «дух Дюнкерка», «особые отношения» были главным образом инструментом пропаганды, разработанным для населения внутри страны с целью оправдать ее послевоенный статус американской сатрапии. Делать это стало намного легче после того, как в британской разведке были разоблачены коммунистические ячейки, а их основные лидеры (Филби, Бёрджесс и Маклин) бежали в Москву. Доверие между секретными службами США и Великобритании – строгий барометр «особых отношений» – было восстановлено. Советы наградили Филби медалью и выпустили почтовую марку в честь его подвигов.

Черчилль всегда полагал, что разгромить Русскую революцию 1917 г. и ее многочисленные порождения можно лишь с помощью грубой силы, – мнение, которое на протяжении прошлого века разделяли в Госдепартаменте, в министерстве обороны и в Белом доме. Даже в годы Второй мировой войны, когда Красная армия вела ожесточенные сражения, защищая не только Советский Союз, но и буржуазные демократии Европы, Черчилль не изменял своей позиции. Черчилль и, что более важно, Соединенные Штаты неправильно оценивали ситуацию. Черчилль ожидал от европейского фашизма большего. Он подружился с Муссолини и Франко и надеялся применить тот же подход в отношениях с Гитлером. Но именно немец отказался играть в эту игру. У него были свои собственные планы.

За время холодной войны погибло несколько миллионов человек, из них два миллиона только во Вьетнаме. Холодная война закончилась не взрывом, а тихим хлопком: советская бюрократия израсходовала интеллектуальное топливо. Генри Киссинджер долго этого ждал. Он думал, что в результате краха СССР появится русский Пиночет, но и это было бы предпочтительнее любого продолжения прежнего большевистского государства. Киссинджер не мог забыть своего коллегу-убийцу генерала Пиночета и тот политицид, который они устроили в Чили в сентябре 1973 г.

Это предсказание также не сбылось. И в Советском Союзе, и в Китае реформистские течения возникли внутри коммунистических партий, что привело к очень разным результатам для каждого из двух этих режимов. Последние два лидера СССР, Горбачёв и Ельцин, все свои надежды возлагали на Вашингтон. Непосредственным итогом стало появление олигархов и распад Советского Союза. За этим вскоре последовали первая война в Персидском заливе и распад Югославии.

Руководство Коммунистической партии Китая (которая отмечает свой столетний юбилей, когда я пишу эти строки[203]) следовало иным курсом. Они позволили Соединенным Штатам использовать себя для нанесения ущерба Советскому Союзу. Самым позорным актом, последовавшим за этим, была попытка Дэн Сяопина еще больше выслужиться перед Вашингтоном, начав в 1979 г. войну с Вьетнамом[204]. Он хотел «выпустить воздух из мифа о непобедимости вьетнамцев» и наказать их за то, что они отстранили Пол Пота (пользовавшегося поддержкой как Китая, так и Запада) и красных кхмеров от власти в Камбодже, но его войска, истекавшие кровью, вынуждены были вернуться восвояси. Можно лишь надеяться на то, что однажды смелый китайский историк раскроет всю правду, касающуюся этой омерзительной авантюры. Мотивом США, давших Китаю возможность почти свободно перейти к капитализму, было ослабление их старого соперника – Советского Союза – и получение доступа к ранее закрытому рынку. Развал СССР тридцать лет назад превзошел все их ожидания, а открытие китайского рынка также выглядело многообещающим.

С концом холодной войны и демонтажем южноамериканских диктатур у многих появилась надежда на то, что