Картонные звезды - Александр Косарев

Действительно, вертолетов было два. Один уже находился от нас на расстоянии полукилометра, а другой только-только показался из-за невысокой рощи, раскинувшейся чуть правее нас.

— «Ирокез», — опасливо высунул Щербаков голову из-за обломка скалы. — Серьезная машина, лучше бы нам не высовываться.

— Санья, Санья! — замолотила девушка кулачками по моей спине. — Смотри, кто-то бежит у болота.

Я приподнялся повыше и тут же заметил ковыляющую метрах в двухстах от нас фигуру в светло-зеленом комбинезоне. Увидел его и Щербаков.

— Ага, — прохрипел он голосом, не предвещающим для бегущего ничего хорошего, — вот, значит, куда ты спрятался. Ну, брат, извини.

Он прицелился и, забыв перевести указатель огня на одиночный режим, нажал на курок. Та-та-та, — задергалась винтовка, торопливо выплевывая гильзы.

Пилот (если это был он) испуганно дернулся и мгновенно спрятался за невысокий, но довольно густой куст.

— Давай его в плен возьмем, — предложил огорченный промахом Щербаков.

— А как же вертолеты? — мотнул я головой

— А мы ползком, — беспечно отмахнулся тот. — Давай, ты справа, а я слева. Обползем его, и… руки вверх.

Взглянув еще раз на словно бы застывший в небе «Ирокез», я неохотно кивнул, и мы поползли. Неугомонная Лау Линь попробовала увязаться следом за нами, и мне пришлось шикнуть на нее, чтобы и не думала покидать столь надежное убежище.

«Вообще-то на кой черт он нам сдался? — размышлял я, усиленно работая локтями. — Нам ведь не летчик их нужен, в конце-то концов, а разбившийся самолет».

За кустом, к которому мы подползли довольно быстро, неожиданно проявилось какое-то движение, и я даже расслышал голос явно общающегося с кем-то пилота. «Да ведь у него же есть рация, — догадался я, — знаменитая "Уоки-токи" («Рабочая говорилка», если перевести на общеупотребительный русский). Вот и замечательно, — порадовался я, подбираясь для последнего броска, — заодно и рассмотрим, что это за штука такая».

Но праздновал победу я рановато. Приблизившись к вожделенному кусту буквально на десять метров, я вдруг увидел, что сквозь его листву быстро просунулась рука, держащая здоровенный пистолет. Единственное, на что у меня хватило ума сделать за секунду до выстрела, так это резко оттолкнуться от земли и перекатиться в сторону. Пока я катился, мне вдогонку бабахнули три или четыре выстрела. Поддерживая соплеменника, с ближайшего вертолета открыли ураганный огонь из пулеметов. Я вжался в землю, заранее прощаясь со всеми родными и знакомыми, но через несколько мгновений понял, что стрельба ведется вовсе даже и не по нам. Переведя застрявшее дыхание, я, даже не поднимая головы, принялся шарить вокруг, рассчитывая нащупать свою винтовку. Но ничего похожего на исчезнувшее оружие под руки не попадалось. «Наверное, я ее оставил там, где меня обстреляли, — решил я. — Хреново, если это так».

Оставался лишь «ТТ» за поясом, и я, буквально изогнувшись змеей, достал его. Особой надежды на него у меня не было, поскольку за ненадобностью я его давно не чистил и поэтому не слишком рассчитывал на него. Но все же, согласитесь, держать в руках оружие — это гораздо лучше, нежели воевать голыми руками.

Тем временем стрельба вокруг резко усилилась. Загремели ответные выстрелы вокруг всего болота, раздались даже взрывы. Надо было что-то делать, но высовываться и подставлять голову под звенящие вокруг рикошеты я был не намерен и терпеливо ждал, когда мне поможет Щербаков. По моим расчетам, он уже должен был проползти свою часть пути и атаковать проклятого стрелка с другого направления. Но вместо этого я совершенно некстати услышал резко нарастающий шум второго вертолета. Пришлось все же высунуть голову над укрывающей меня растительностью и спешно оглядеться. Расстановка сил на поле боя изменилась кардинально. Первый вертолет сместился достаточно далеко и, выделывая в воздухе замысловатые фигуры, поливал огнем местность слева. А вторая машина, спустившись едва ли не до самой земли, медленно двигалась прямо на меня. Из обоих боковых проемов боевой машины высовывались стволы пулеметов, которые угрожающе шевелились, словно вынюхивая очередную жертву. У меня мгновенно пересохло во рту и засосало в том месте, где по идее должно было находиться сердце. Через мгновение я понял, что вовсе не моя скромная персона заинтересовала вертолетчиков. Среди торчащих перед моим взором кустов я заметил то появляющуюся, то исчезающую голову охромевшего пилота. До ближайшего вертолета ему оставалось добежать не более пятидесяти метров и, судя по тому, что из кабины уже была выброшена лестница, его были готовы подобрать немедленно. Оставалось только в бессильной злобе стучать кулаками по земле, поскольку шансов попасть из пистолета в быстро перескакивающего с места на место летчика, да еще на таком расстоянии, у меня не было совершенно. Но Анатолий Щербаков придерживался на этот счет совершенно иного мнения. Он возник в поле моего зрения внезапно, словно вырос из высокой травы, и, безрассудно выпрямившись во весь рост, вскинул оружие к плечу. На сей раз он стрелял одиночными выстрелами, но смотреть, куда ложатся его пули, мне было некогда. Со всех сил я рванулся туда, где должна была валяться оброненная винтовка. Найдя, схватил ее за рукоятку и резко повернулся ко второму вертолету, резонно полагая, что должен поддержать своим огнем товарища. Хромающий летчик был уже практически под ревущей машиной, и вниз по веревочной лестнице к нему на помощь быстро спускался человек в ослепительно белом шлеме.

Поскольку Анатолий не стрелял, перезаряжая обойму, я выпустил торопливую очередь по кабине вертолета, надеясь отогнать его подальше от потенциального пленного. В саму машину я, наверное, не попал, а вот ползущий по лестнице человек судорожно схватился за живот и камнем рухнул вниз. Но торжествовать было некогда, поскольку вокруг нас густо зашлепали пули.

— Толян, ты живой? — крикнул я, бросаясь оземь.

Дуп, дуп, дуп, — тупо простучали в ответ пули.

— Толя-ан!!! — завопил я уже во всю силу.

Завопил, естественно, со страху, поскольку остаться одному на простреливаемом со всех сторон пятачке было для меня просто немыслимо. И Щербаков, лежавший где-то метрах в тридцати от меня, наконец-то ответил на мои вопли. Правда, это был лишь одиночный выстрел, но мне сразу стало понятно, что мой приятель жив и продолжает воевать. Это здорово меня приободрило. Используя особенности местности, я подполз к нему поближе. Грохнул еще один выстрел, затем еще один.

— Ага, — хрипло прокомментировал Анатолий, переползая ко мне поближе, — еще один готов. Нечего было высовываться!

Не ожидавший губительного огня с земли, спасательный вертолет сделал крутой вираж и, набирая высоту, начал уходить в сторону центра болота.

— Ура-а-а! — опрометчиво выскочили мы из-за скрывавших нас кустов.

И тут вертолет прикрытия, моментально закончив воевать с одной частью нашего полувьетнамского отряда, резко развернулся в нашу сторону, поливая все вокруг огнем и свинцом.

Как мы бежали с Толиком назад к деревьям — надо было видеть. Ни один олимпийский чемпион по бегу с препятствиями не показывал такого хорошего времени. Подстегиваемые жутким свистом неуправляемых ракет, мы кубарем скатились по пологому косогорчику и, обнявшись, словно родные братья, притаились в небольшой естественной низинке.

— И что мы к этому калеке привязались? — поделился я с напарником внезапно возникшими сомнениями по поводу разумности наших действий. — Пускай бы они его забрали спокойно и нас бы оставили в покое.

— Ты что? — испуганно вытаращил он на меня свои белесые глаза. — Сейчас Стулов прибежит и завопит своим противным голосом: «Что же это вы, растрепан, пленного-то упустили, да еще хромого!» Да он нас после этого просто со света сживет!

— Он, гад, в меня из пистолета стрелял, — пожаловался я напарнику. — Здоровый такой пистолетище, «Кольт-45», наверное.

— Чур, мой будет, — поспешил заявить свои права на возможный трофей Анатолий, решив не откладывать на потом раздел шкуры неубитого «медведя».

— Не возражаю, — без колебаний согласился я, поскольку уже досыта натаскался подобной железки.

Пока мы так мило беседовали, вертолет прикрытия, потеряв нас из виду, прекратил расходовать боеприпасы и тоже начал оттягиваться в сторону улетевшего собрата. Услышав, что шум винтов удаляется, мы немедленно осмелели и бодро выползли из своего укрытия. В первую голову нас крайне интересовало, что же сталось со спасаемым летчиком, и, где ползком, где перебежками, опять двинулись к тем кустам, за которыми он совсем недавно скрывался.

— Там кто-то лежит, — вскоре прошипел Щербаков, беря винтовку на изготовку, — но не похоже, чтобы это был он.

Последний бросок (естественно, на четвереньках) и перед нами открылась местность, ранее прикрытая от нас плотной растительностью. Первым, кого я увидел, осторожно просунувшись через колючие ветки, был крупного телосложения негр, лежащий ничком на примятой траве. Судя по его изломанной позе, было сразу понятно, что он убит наповал. Его роскошный белый шлем лежал в метре от него.