Трактат об удаче (воспоминания и размышления) - Евгений Сапиро

А обхода цехов и ферм – не нашел. На фоне Н. Хрущева на кукурузных полях, Л. Брежнева и М. Горбачева в цехах заводов, В. Путина на самолетах и подводных лодках это отклонение от «стандарта» даже заинтриговало. После этого каждую книгу, в которой речь шла о И. Сталине, я «исследовал» и с этой позиции. Не скажу, что это была тема номер один, не претендую на свое глубокое в нее погружение и стопроцентную уверенность в выводах, но по тому, что мне удалось обнаружить, получается, что, начиная с середины 1930-х годов, хождением в народ Иосиф Виссарионович не злоупотреблял. Он предпочитал, чтобы народ ходил к нему.

И при этом всегда был прекрасно осведомлен не только о том, с чем пришел визитер, но имел сведения и лично о нем.

Из отдельных сюжетов, штрихов авторов, которые регулярно видели И. Сталина «в деле» (Б. Бажанов[107], Н. Байбаков[108], С. Штеменко[109], А. Яковлев, К. Симонов…) или были у него всего один раз, складывается картина перекрестной проверки информации, поступающей к нему по каналам ВКП(б), спецслужб, Госплана, государственной статистики, наркоматов (министерств), работников аппаратов этих ведомств, специально командированных для подготовки конкретного вопроса.

С учетом того, что перекрестный метод автоматически выявлял «отклонения», а за искаженные данные можно было лишиться головы, достоверность получаемой информации получалась очень высокой, позволяющей отсечь ласкающие слух пустые обещания.

Отсюда напрашивается вывод: для руководителя высокого уровня, в поле зрения которого большое число объектов управления, предпочтительней иметь информацию, тщательно перепроверенную чужими глазами, чем поверхностную, увиденную собственными.

Идеально иметь и то, и другое, но и у «больших людей» в сутках не бывает более 24 часов.

Дружба и служба

Учитывая, что поговорка «дружба дружбой, а служба службой» не потерялась, не забылась, как минимум, на протяжении века, актуальность сочетания дружбы и службы остается неизменно высокой для самых разных поколений, что бы они ни создавали: мировой коммунизм, развитый социализм или второе издание российского капитализма.

Отношения одних и тех же людей в частной жизни и «при исполнении» не просты, даже когда приятели, товарищи, друзья равны по статусу.

Но стоит судьбе развести их по различным ступенькам служебной лестницы, наделить разными порциями успеха, сложность отношений возрастает в геометрической прогрессии. В бочку меда, состоящего из светлых фракций общих симпатий и антипатий, увлечений, взаимного понимания и взаимного дополнения, начинают просачиваться ложки дегтя: зависть, ревность, ущемленное самолюбие, корысть…

Увы, это суровая проза жизни, и счастливые исключения если и встречаются, то в объемах, сопоставимых с наличием в свободной продаже романов уже подзабытого ныне Юлиана Семенова в книжном магазине советского районного городка.

Человеку, вознесенному на гребень волны, с этой прозой жизни приходится считаться, по возможности минимизировать ущерб, одинаково чувствительный как для него самого, так и для «нижестоящего» партнера.

Вот такая камасутра![110]

С точки зрения руководителя, проблема службы и дружбы проявляется в различных аспектах. В формах обращения с подчиненными (строгая, подчеркнуто нейтральная, уважительная, доверительная, панибратская), в уровне требовательности, в дистанции между выше– и нижестоящим…

Моя личная статистика свидетельствует, что процентов 20–25 подчиненных лучше всего работают, если начальник с ними на равных (самое действенное обращение – «прошу»). Процентов 60–70 хорошо воспринимают начальственный, но уважительный тон. Оставшиеся 5–10 процентов по-хорошему не понимают и всякие проявления уважения к ним со стороны партнера воспринимают как слабость последнего.

Проще всего выбрать ровный, формальный тон со всеми без исключения и гарантировать себя от ошибок. Однако при этом твои потенциальные горячие союзники в порядке взаимности могут стать всего лишь добросовестными исполнителями. Не исключено, что эта потеря окажется очень ощутимой. Чтобы этого не произошло, не ленись, не игнорируй «know how» под названием «индивидуальный подход».

Странно, но термин «индивидуальный подход» ассоциируется у меня не с академиками педагогики и психологии, а с образом слесаря-сантехника. Когда я работал в Пермском отделе Института экономики УрО АН СССР, как-то осенью в нашем здании проводили опрессовку труб отопления. Кран радиатора, находящегося в моем кабинете, этого испытания не вынес и слегка прослезился. Два раза успокаивать его приходил слесарь, оснащенный молотком, отверткой и огромным газовым ключом.

Безуспешно.

На третий раз пришел другой – с таким же ключом, но и аккуратной инструментальной сумкой.

Начало моей автомобильной деятельности датируется 1960 годом. До 1975 года (запуска в эксплуатацию ВАЗа) в СССР не существовало системы технического обслуживания частных автомобилей. За исключением сложных случаев, мы это делали собственными руками. Отсюда у меня неравнодушие к хорошему инструменту. Когда сантехник открыл сумку, я бросил все свои научные дела и попросил посмотреть. Мало того, что ключи и разные «приспособы» блистали никелем, среди них были диковинные вещи.

Выразив восхищение содержимым сумки, я не удержался, чтобы не подзадорить ее хозяина:

– Куда такое богатство? Ваш предшественник обходился одним газовым.

Парень шутливый тон не принял:

– Поэтому до сих пор и течет! До той гайки добраться можно только длинными «губками», а вот эту возьмешь лишь тонким ключом. Мне его друзья специально изладили… Не всякая гайка, болт стандартному инструменту поддается. К каждому, как к человеку, особый подход нужен…

Если бы мы все к человеку относились так, как этот слесарь к своим муфтам и переходникам, не было бы забот о нашем ВВП.

Существует качество, без наличия которого человек просто не пригоден для выполнения таких функций, как контроль, принуждение, командование другими. Речь идет о требовательности.

Эту науку я постигал долго и с трудом.

Весной 2008 года журнал «Премиум клаб» попросил меня ответить на анкету Марселя Пруста. В ней, среди прочих, имеются два вопроса:

– Главная черта вашего характера?

– Ваш главный недостаток?

На первый я ответил: «Доброжелательность».

На второй: «Доброжелательность к тем, кто этого не заслуживает».

Одна из самых трудных для меня процедур – вынесение подчиненному взыскания, снятие с работы. Основное выражение при постановке задачи: «прошу». Почти все понимали это правильно: «обязательно для выполнения». Если кто не понимал, приходилось применять иные формы: сухой приказ, легкий «втык», внушение, сарказм, очень редко (для наглых) использовалась «неформальная лексика». Увольнял (выгонял с работы) очень редко, даже если были все основания: неформальные и формальные. Давал один, другой, третий шанс «исправиться», что было явным перебором и шло во вред делу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});