Хранитель мечты - Пенелопа Уильямсон

Они миновали палатку мясника, вокруг которой с шестов свисали туши оленя, кабана и многочисленные кроличьи тушки. На жарком солнце все они источали кровь, и она каплями стекала в пыль. Рядом коптились окорока, и Арианну сразу затошнило, как только ветерок подул с той стороны. Она отвернулась и уткнулась мужу в плечо, едва ли сознавая, что делает. Следующим был лоток рыбника, и тут уж ей стало совсем плохо: густой аромат соленой сельди и тяжелая вонь китового жира почти вывернули Арианне желудок. Она пошатнулась. Рука мужа сильнее сжала ее талию.

— Тебе нехорошо?

— Нет, я просто споткнулась, — солгала Арианна, понимая, что будет препровождена в замок, стоит только Рейну сообразить, что ей дурно.

Ей меньше всего хотелось сейчас расставаться с ним. Более того, она чувствовала потребность видеть его, находиться поблизости, как чувствуют тянущую боль под лопаткой, когда не в порядке сердце.

Она готова была ни на минуту не выпускать его из поля зрения, жаждала слышать звук его голоса, хотела его прикосновений. Теперь он знал, что она не предавала его, и все же... все же они спали в одной постели, не прикасаясь друг к другу, разделяемые широким пространством белой простыни, как участком бесплодной пустыни. Так бывало по ночам, а днем Рейн почти не разговаривал с ней, избегал ее, бросаясь за ближайший угол, стоило ей появиться, словно самый вид ее был ему в тягость.

Арианна с горечью говорила себе, что такое поведение мужа объясняется ее беременностью. Разве Рейн не упоминал о том, что ее единственная польза состоит в производстве на свет наследников? Теперь, когда она носила его сына, ничего иного от нее не требовалось...

От палатки с пряностями налетела волна смешанного запаха корицы и гвоздики, и Арианна сразу почувствовала себя лучше, а когда они подошли к прилавку, за которым возвышался краснолицый толстяк, она окончательно пришла в себя: на стойках гроздьями висели привязанные за фитили свечи, распространяя вокруг приятный запах воска и сала.

Неподалеку проповедовал странствующий монах, и они остановились послушать проповедь рядом с передвижным лотком, на котором красовались изображения святых и разного рода священные предметы — при ближайшем рассмотрении ужасающие подделки, среди которых были свиные косточки, выдаваемые за святые мощи, щепки, сходящие за частицы Креста Господня, а также капли коровьего молока в пузырьках, гордо именуемые «благословенным молоком из груди Девы Марии».

«Мои груди скоро тоже нальются молоком, — подумала Арианна, — и ребенок по очереди прильнет к каждой, из них, как делал Рейн в те времена, когда мы еще занимались любовью...»

Между тем внимание мужа привлекла солидная палатка торговца ножевыми и другими режущими изделиями. Он бессознательно потянулся в ту сторону, прищурившись против бликов, которые испускали, отражая солнце, бесчисленные кинжалы, кухонные ножи, серпы и косы. Сейчас он чувствовал себя непринужденно, и все же лицо его сохраняло некоторую настороженность, словно в ожидании неприятных случайностей. И все же бывали моменты, когда он прятал лицо на ее груди, как ребенок, и тогда оно выглядело полностью открытым, трогательно незащищенным уязвимым. Он сосал грудь, совсем как ребенок, до западинок на щеках, до трепета полузакрытых век... — Купите подарочек для своей леди, милорд! Между ними вклинилась толстуха с неестественным персиковым цветом волос. В пухлом красном кулаке она держала позолоченную клетку с птицей, покачивая ее, чтобы заставить трепетать яркие крылья. Клетка явно знавала лучшие дни: позолота местами облупилась, несколько прутьев было погнуто — зато такой красивой птицы Арианне до сих пор не случалось видеть. Она была большая, важная на вид, с надутой малиновой грудью и желто-синим длинным хвостом. На головке то поднимался, то прилегал восхитительный хохолок, а вокруг горлышка красовался блестящий черный ошейник.

— Она умеет говорить, моя пташка, вот оно как, миледи.

— Ты только представь себе, Рейн, говорящая птица! И что же она умеет говорить?

Женщина затрясла всеми тремя своими подбородками и щелкнула толстыми пальцами перед самой клеткой.

— Кр-расотка! Кр-расотка! — заверещала птица. — — Ты сделаешь мне сегодня подарок, муж мой? — спросила Арианна, смеясь от удовольствия.

— Ну, я не знаю... — протянул Рейн, поднял бровь и принял задумчивый вид. — Можем ли мы позволить себе это? Замок требует столько денег, что у меня голова кругом идет... — Скупер-рдяй! Скупер-рдяй! — завопила птица. Арианна снова засмеялась, чувствуя, что не может остановиться.

— Я бы не отказалась от подарка.

Рейн притворился, что всецело поглощен беседой с зубодером, который разложил рядом свои жутковатые инструменты и расставил то немногое, что припас на продажу. Он истово расписывал Рейну лечебные свойства толченого зуба, вырванного во сне у идиота мужского пола. Кивая, Рейн разглядывал товар, пока не обнаружил то, что привлекло его внимание.

Когда Арианна повторила вопрос насчет подарка, он схватил с лотка искусственную челюсть, зубы которой были выточены из бычьих, и начал клацать ими перед ее лицом. — Если тебе неймется получить подарок, я бы предложил что-нибудь практичное. Например, вот эти зубки, — сказал он с самым серьезным видом.

— Хочу напомнить вам, милорд, что я еще не лишилась ни единого зуба, — возмутилась она и сразу же рассмеялась, утратив вид оскорбленного достоинства.

— Семейная жизнь полна случайностей, — заметил Рейн, зловеще усмехаясь и покусывая губы, чтобы не испортить все неуместным смехом. — Я бы на твоем месте приготовился.

Проходящий мимо торговец решил, что перед ним человек, готовый расстаться с частью своих денег, и поспешил открыть перед Рейном короб с товаром. Чего только там не было! Казалось, назови вещь, и она непременно обнаружится среди великого множества мелочей: заколок, булавок, лент, перчаток и прочее, и прочее, вплоть до заячьих шкурок и чучел заморских птичек. Арианна высмотрела зеркальце на длинной ручке, оправленное в слоновую кость, и подняла его, чтобы разглядеть получше.

— Так как же, милорд? Получу я сегодня подарок или вы... — Внезапно ощутив, что Рейна рядом нет, она быстро посмотрела по сторонам, отыскивая его. Он стоял поодаль, держа в руке апельсин. Это был деликатес, редко достигающий таких широт, и потому невероятно дорогой.

— Если ты до сих пор не пробовал апельсинов, то непременно купи хоть один, — весело предложила Арианна, подходя. — Они восхитительны!

В следующую секунду она поняла, что сказала глупость. Разумеется, Рейн не мог не попробовать апельсины во время похода по жарким южным странам. Тем не менее, он смотрел на плод так, словно вид его навевал воспоминания, одновременно приятные и грустные.