Евгений Шварц. Хроника жизни - Евгений Биневич

11 ноября 1938 года в Союзе писателей состоялось очередное собрание, на котором потребовали от С. Я. Маршака, чтобы он отрекся от своих сотрудников — «шайки врагов народа». Но Самуил Яковлевич не отрекся, хотя прекрасно понимал, что КГБ подбирается к нему. Вскоре он уехал в Москву и навсегда оставил редакторскую деятельность. Мало того, в 1939 году ему удалось выхлопотать из лагеря Габбе и Любарскую.

Выбирали всех вокруг. Ленфильм лишился своего художественного руководителя Адриана Ивановича Пиотровского. Погиб Текки Одулок (Николай Иванович Спиридонов), первый юкагир, получивший высшее образование, детский писатель, которого обвинили в принадлежности к контрреволюционной, шпионской организации, подготавливавшей вооруженное восстание с целью отделения Дальневосточного края от СССР.

Была арестована и Генриэтта Давыдовна Левитина, в которую все были «влюблены»… Вернее, арестован был Ромуальд Вячеславович Домбровский, начальник погранвойск Ленинградского Военного Округа. А жену взяли уж заодно. Р. В. Домбровский, как и почти все большие военноначальники, был расстрелян, а Генриэтта Давыдовна, освобожденная было в 1947 году, в сорок девятом была отправлена во вторую «ходку».

В Грузии репрессировали Тициана Табидзе. Когда пришли за Паоло Яшвили, он выбросился в окно.

— Когда я услышал о самоубийстве Яшвили, то был глубоко поражен. Мне казалось, что страна, которую я переживал так трудно и напряженно, как и подобает существу чужеродному, — онемела. Все, что в ней было мужественного, спокойно-жизнерадостного, угадал я через знакомство с Яшвили. Не знаю, что и как сумел рассказать он в своих стихах, но в жизни он был сыном, похожим на свою родину и отражающим её самим фактом своего существования…

После всех этих страшных дней чувство чумы, гибели, ядовитости самого воздуха, окружающего нас, ещё сгустилось… Никогда не думал, что у меня хватит спокойствия заглянуть в те убийственные дни, но вот заглядываю. После исчезновения Олейникова, после допроса на собрании ожидание занесенного надо мной удара все крепло. Мы в Разливе ложились спать умышленно поздно. Почему-то казалось особенно позорным стоять перед посланцами судьбы в одном белье и натягивать штаны у них на глазах. Перед тем, как лечь, выходил я на улицу. Ночи ещё светлые. По главной улице, буксуя и гудя, ползут чумные колесницы. Вот одна замирает на перекрестке, будто почуяв добычу, размышляет, — не свернуть ли? И я, не знающий за собой никакой вины, стою и жду, как на бойне, именно в силу невиновности своей…

VI. МАСТЕР

Прозаические сказки

А жизнь продолжалась…

Конец тридцатых годов стал апогеем первого витка творчества Евгения Шварца на пути к храму Славы.

Еще в 1936 году он написал небольшую повесть «Чужая девочка», а в следующем — «Приключения Шуры и Маруси». И хотя повестушки были невелики по объему, все-таки это был уже шаг к большой прозе.

«Чужая девочка» — это, пожалуй, ещё рассказ — один случай. Но не 2–3 страницы в книжке, а восемь. На даче два брата встретили незнакомую девочку, хотели над нею посмеяться, попали в беду, но сумели сами из неё выбраться. И это приключение их сдружило.

Кстати, братьев зовут Сережа и Шура, а девочку — Маруся. Героев Шварца с этими именами мы уже встречали. Они стали излюбленными для него. Будут они возникать и в будущем. Маша, Маруся — это понятно, это — мама, Мария Федоровна. А в жизнь воплотится это имя во внучке Маше. А любимой фамилией станет — Орлов. Сережа Орлов, например.

«Приключения Шуры и Маруси» — произведение посложнее и пообъемистее. Старшей сестре Марусе — семь с половиной лет, а младшей — только пять. Папа с мамой на работе, бабушка ушла в магазин. Девочки остались в квартире одни. Шура вышла на лестничную площадку, чтобы впустить мяукающую за дверью кошку. Маруся вышла за Шурой, а дверь захлопнулась.

Вдруг на лестнице появилась маленькая, но страшная, кусачая собака. Пока она сражалась с кошкой, девочки бросились спасаться вниз по лестнице, и бежали до тех пор, пока не уперлись в железную дверь подвала. А там — котельная, а в котельной старичок с белой бородой. Он проводил сестер к их квартире. Позвонил в дверь, но никто не отозвался.

— Не пришли ваши-то. Худо! Взять вас в кочегарку? Вернутся ваши, тревогу поднимут. Здесь стоять с вами? Работа у меня внизу.

Сошлись на том, что дедушка пойдет к себе, а дверь оставит открытой. Ежели чего, девочки позовут его — услышит. Но он не услышал. А снизу уже поднимался тот пес, да ещё вел с собой двух «приятелей», один из которых был «огромной большемордой собакой-великаном, с хорошего теленка ростом». На этот раз девочки побежали вверх. Дверь на чердак тоже была заперта. Но вышел трубочист. Он прогнал собак.

На этот раз все оказались уже дома — и бабушка, и папа, и мама. «Когда все всё узнали, мама обняла и поцеловала Петрушу-трубочиста, и при этом вымазалась в саже. Но никто над ней не смеялся. А папа сбегал вниз, в подвал, и поблагодарил дедушку. Потом девочек повели чай пить. Прошло полчаса или минут сорок, пока бабушка, папа и мама, наконец, не успокоились, и тогда девочкам здорово попало».

Обе эти повестушки Евгений Львович включил в детгизовский сборник избранного, который он готовил к своему шестидесятилетию, но который вышел лишь в 1960-м году, когда Шварца уже более двух лет не было с нами.

В тридцать седьмом из под пера Шварца вышла довольно-таки объемистая сказка «Новые похождения Кота в сапогах»; в сороковом — «Сказка о потерянном времени» и «Два брата» (на мой взгляд, самая интересная из прозаических сказок писателя).

Вероятно, незадолго до войны он написал «Ленинградскую сказку», в которой рассказывал, как посреди моря в противостоянии Водяного и Лесовика возникали острова, на которых впоследствии и был построен Петербург. О времени написания сказки сужу лишь по общим рассуждениям. В 1943 году её напечатали в журнале «Костер», но без финала. Дело было в том, что в нем было описание современного Ленинграда, а оно для читателей не состыковывалось с тем, что они видели в блокаду. То есть рукопись была отдана в редакцию ещё в мирное время.

В эти же годы он задумал собрать разбросанные по разным изданиям свои прозаические сказки в сборник. Для него, по-видимому, он и писал новые сказки. Но вышел небольшой сборник — «Три сказки» с иллюстрациями В. Конашевича, в который вошли «Два брата», «Сказка о потерянном времени» и «Рассеянный волшебник», только в 1945 году. Опубликовать все прозаические сказки вместе не удается до сих пор. Почему? — Загадка.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});