Ветвь оливы - Вера Космолинская

Над поляной всколыхнулся какой-то шум. Я остановился и недоуменно оглянулся. Ряды хранителей зашевелились, по ним катился какой-то ропот, Они волною надвинулись на один шаг, на другой…

— Капитан! — вскрикнул Каррико с тревогой.

— Всем оставаться на месте! — приказал я. И мой отряд, хоть и состоял из живых людей, панике не поддался. — Выходите, маркиз, — позвал я. — Ваши вассалы не знают, что им делать и как жить дальше.

Клинор вышел, выдержав несколько секунд паузы, должно быть, намеренно, чтобы подействовать мне нервы, и посмотрел на меня с ненавистью.

— Я жду тебя, — сказал он строго и холодно, будто вновь став вдвое старше и сочтя, что я не справился с очередным заданием. — Даю тебе один день.

— Буду иметь в виду, — отозвался я сухо. Ему я точно ничего не был должен. А кроме того, если он и оставался тем же человеком, что и в будущем, то я им не был.

— Не тяни с этим. Потом будет поздно. Я знаю, что она тебе не безразлична. И ты это знаешь.

Не прощаясь и не оглядываясь, будто Клинора вообще здесь не было, я подошел к Танкреду и вскочил в седло. Последний раз взглянул на «пространственно-временное недоразумение».

Он чего-то ждал, колеблясь.

— Не бойся, — сказал я. Хотя причины бояться у него, конечно, были. — Пока я уеду спокойно. — И развернув коней, мы отправились туда, откуда пришли, оставляя хранителей с их предводителем за спиной.

Чем ближе мы подъезжали к дому, тем больше ускоряли аллюр, которым шли. К воротам замка мы поднеслись галопом «три креста», вызвав внутри немалый переполох.

— Что случилось? — спросила выбежавшая во двор Диана, не обращая ни малейшего внимания на суету и толкотню вокруг.

— Где Выскочка? — бросил я вместо ответа. — Вы с ним поговорили?

— Да! — ответила Диана не без гордости. — Мы даже набросали карту!..

— Пре-вос-ход-но! — воскликнул я.

— Поль! Что творится?! — она требовательно вцепилась в мою пуговицу. — У тебя глаза горят! Ты уже знаешь?.. Ну наверняка знаешь!..

— От Жанны были какие-то вести?

— Поль! — воскликнула она отчаянно.

Я вздохнул.

— Выходит, знаю. Если ты о том же. Так были какие-то вести или нет? Она с вами связалась?

Диана покачала головой.

— Тогда что, откуда? Может быть, Бертран здесь?

Он еще ничего не знает.

Мои брови сами поползли вверх, хотя, казалось, было совсем не время удивляться.

— Не знает? Но что произошло? Нападение на замок? Проникновение?

— Нет, — ответила Диана. — Ее выманили. Почему ты этого не знаешь? Разве он тебе не рассказал, как это сделал?

Я осознал, что до сих пор держу руку сжатой в кулак. С трудом разогнул пальцы и посмотрел на кольцо, лежавшее у меня на ладони. Диана тихо ахнула.

— Я не собирался говорить с ним об этом, чтобы доставлять ему радость. — Может, он бы и рассказал, если бы я предоставил ему шанс.

Светлые сочувствующие глаза Дианы казались огромными.

— Прости, — мягко произнесла она. — Я знаю, ты хотел, чтобы все было наоборот, чтобы они остались.

Кто, черт возьми, знает, чего я хотел?.. Уж не хотел ли я на самом деле сделать из нее приманку? О боже…

— Что случилось, случилось. Я один в этом виноват. А как Огюст? Где он?

— Он наверху, вместе с Готье. Они не рискуют выходить на шум, но с ним все хорошо. — На глазах Дианы вдруг появились слезы. Она сердито засопела. — Он почти такой как всегда, только очень тихий и осторожный, боится сделать неверный шаг. Будто балансирует над пропастью. И знает об этом. Как хорошо, что он знает об этом!

Я почти рассеянно кинул.

— Третий лишний. Неучтенный фактор. Они так на нас похожи, и в то же время — вовсе нет. Клинор не обмолвился ни словом, что знает, как мы сюда попали. Должно быть, все еще думает, что самым обычным образом.

— А как же Рауль? Ты думаешь, он не спросил его, как нам это удалось?

— Или он не знает подробностей, или их не понял. Не обо всем он мог догадаться спросить.

— Как и ты не спросил, как ее выманили.

— Верно. Не спросил…

— Мы сами не знаем точно, как. Но д’Авер тебе расскажет все, что знает.

— Д’Авер?

— Д’Авер здесь. Я отведу тебя к нему, его привезли и бросили у ворот замка вскоре после того как ты уехал. Он сопровождал ее. Они торопились, выехали только вдвоем.

— Вдвоем? — я впился подозрительно-отрешенным взглядом Диане в переносицу. — Что с самим д’Авером? Он нормален?

— Да, — кивнула Диана. — Он ранен, и у него несколько переломов. С ним не церемонились. Но он нормален.

— Хорошо. Отведи меня к нему.

— И у него было еще одно письмо для тебя, словно через силу произнесла Диана, не спеша исполнять мою просьбу.

— Понятно, — я непроизвольно напрягся. — И вы его уже проверили и прочли…

— Да. — Диана достала смятый клочок бумаги из рукава, как стилет. Бумага уже была кем-то скомкана, будто в гневе, потом снова разглажена и сложена более-менее аккуратно. В записке было всего несколько строк, на обычном французском. На этот раз, без какого бы то ни было обращения. Он не знал в точности в тот момент, кто я. Но допускал, что его догадка может быть неверна.

«Твоя маленькая чародейка у меня. Она в безопасности, если будешь вести себя благоразумно. Просто приезжай за ней. Ничего не предпринимай. Если мы сумеем договориться, с ней ничего не случится. А если нет — попробуй догадаться сам. Подсказка: если Смирны тебе покажется мало, то припомни, как принято поступать с ведьмами в эти дикие непросвещенные времена. Ты же этого хочешь? Чтобы все было так, как есть, чтобы мир оставался в дикости? Один раз я могу и уступить. Мне не нужны пророки. Я знаю, что делаю».

Я смял клочок бумаги в руке так, что заболели пальцы. Клочку было не впервой. Руки у меня тряслись. При встрече он обошелся без таких намеков. Подозревал, что я попытаюсь свернуть ему шею и это «не дай бог» у меня получится. Но если я все-таки вернусь назад, это должно было меня добить.

— Поль, — тихо позвала Диана.

— В порядке, — глухо выдохнул я сквозь зубы. — Так что там насчет д’Авера?

Бедный д’Авер выглядел весьма жалко. Бледный, трясущийся, весь в слезах, он воззрился на меня с настороженным ужасом, с трудом сдерживая всхлипы. Может быть, он боялся, что я буду винить его. А может, просто хотел поделиться тем ужасом, который пережил.

Едва встретившись с ним взглядом, я предостерегающе приложил палец к губам и повернулся к Мишелю.

— Ему можно разговаривать?

— Немного, ваша милость, — Мишель озабоченно поджал губы. — Голова и легкие у него в порядке, но сил совсем мало. Я бы хотел дать ему успокоительного, чтобы он заснул.