Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

Удивительно, как никто из них не свернул шею.

В девяностых демография в стране круто пошла на спад, и здание арендовала частная школа борьбы. Спортсмены из каких-то своих соображений демонтировали забор по периметру. Восстановить его никто не удосужился, доступ к присутственному месту оставался беспрепятственным.

За обитой рейками входной дверью слышались звуки влажной уборки — ёрзание швабры, звяканье ведра. Вывеска на облупленном жёлтом фасаде с трудом вмещала название учреждения. «Мировые судьи судебных участков города Острога и Острожского района».

«Вот страна дураков! — возмутился Миха, — Ничего не могут наречь красиво и кратко. Почему бы просто не написать: «Мировой суд»?[244]

Пройдёт несколько часов, и в стенах этого затрапезного домишки ему повесят судимость за преступление, в котором он не виновен.

«Наказания без вины не бывает!» — говорил капитан Жеглов.

Что ж, резонно Глеб Егорович заявлял. Не в этом виноват, так в другом.

«Как себе зубы ни заговаривай, позора не убудет! — Маштаков тихо сатанел, — Сколько я бандюг пересажал, им не снилось, крысам канцелярским, и теперь позорное клеймо…»

Нестерпимо зачесалось меж лопатками, будто месяц не мылся.

Вскинув руку, Миха вперился алчным взором в «Электронику».

— Час «Ч» пробил!

Повернулся и крупно зашагал в сторону парка. Пять минут назад кабачок «Услади друзей» распахнул свои гостеприимные двери.

25

07 июня 2004. Понедельник.

10.00–12.00

Судья Горобец М.П. оказалась женщиной, вдобавок такой, что коня на скаку остановит. Объявив судебное заседание открытым, она властным жестом подняла Маштакова со стула и начала зычно задавать процессуальные вопросы. При этом оценивающе разглядывала непрезентабельную фигуру поставленного на правёж алиментщика. И когда тот замешкался, вспоминая дату своего рождения, подозрительно сощурилась.

— Подсудимый, вы сегодня употребляли спиртное?

— Нет, — покачал головой Миха, надеясь, что не краснеет.

— На первый раз поверю. Если обманываете, расценю, как неуважение к суду со всеми вытекающими. Продолжайте. Место рождения?

Миха сосредоточился и отвечал максимально членораздельно. Это не спасло его от нового наезда.

— Подсудимый, вы там жвачку, что ли, жуёте?! А ничего, что вы в суде? Уберите жвачку немедленно!

Маштаков поднёс ко рту ладонь и аккуратно выплюнул в неё вязкий пахучий комочек «Stimorol».

В «Услади друзей» он заказал сто граммов водки и стаканчик тархуна. Подумав, разорился на жевательную резинку. Следующие полтора часа безостановочно двигал челюстями, надеясь избавиться от предательского выхлопа. Водка не подвела. Благодаря её седативному эффекту Миха выдюжил до начала судилища. Сейчас действие зелья иссякало, возвращался суровый отходняк.

Судья брезгливо листала истрёпанный паспорт.

— Почему не поменяли?

— Нахожусь, это самое, в процессе обмена, — причина виделась Маштакову уважительной. — Я был признан без вести пропавшим. Федеральный судья Глазов вернул меня в списки живущих, теперь…

— Глазов когда вынес решение?!

— Если не ошибаюсь, тридцать первого мая.

— Копию получили?

— Не успел.

— М-да, — междометие демонстрировало возрастающий уровень презрения со стороны представителя судебной власти.

Повисла гнетущая тишина, нарушаемая редким шелестом страниц уголовного дела.

— Здесь указано, что во время службы в МВД вы были награждены орденом Мужества. Удостоверение на государственную награду имеется?

— Нет.

— Почему?

— Утратил.

— Значит, и ордена никакого у вас нет! — с видимым удовлетворением констатировала судья.

Маштаков пожал плечами:

— Вам виднее.

А как ещё реагировать? Не рвать же на себе последнюю рубаху с истошным воплем: «Я за этот орден под пулями ходил!»

— Обвинительный акт получили? — продолжила расспросы Горобец М.П. — Семь суток прошло?

— Да, — кивнул Миха.

В действительности, обвиниловку он не видел в глаза. Одним днём подмахнул дознавательнице все необходимые бумаги. Легкомысленно расписывался в пустых бланках. Ему не терпелось поскорее поставить крест на вопросе. Подталкивало чувство вины перед Олеськой. Четыре года назад он попользовался молоденькой, задурил красивую головку. Расследуй дело кто-нибудь другой, не Олеся Семёркина (по мужу Калёнова), он бы проштудировал материалы от и до. Стыд за свой нынешний статус также добавлял ускорения.

— Ваша честь, разрешите вопрос к подсудимому! — сидевшая у окна гособвинитель вскинула руку, словно на уроке.

Объявляя состав суда, Горобец М.П. представила её помощником прокурора Бархановой. Таким образом, не сбылась надежда утопающего встретить в процессе старину Веткина. Не уровень мэтра — размениваться на мелочёвку. Барханова — субтильная губастенькая девица в погонах юриста третьего класса[245] — походила на бьющую копытцем козочку из уральских сказов Бажова.

— Михаил Николаевич, почему у вас нет защитника? — грызя колпачок дешёвой ручки, обеспокоенно спросила она.

Маштаков взглянул на козочку с интересом. Обращение к подсудимому по имени-отчеству говорило, что она, как минимум, неспесива.

— Зачем он мне? Я, это самое, полностью признаю себя виновным.

— Тогда почему вы не согласились на особый порядок?

— А что это такое?

— Вам не разъяснила дознаватель? — прокурорша округлила глаза.

— Почему? Разъяснила, — подводить Олесю было нельзя. — Просто много информации на меня в последний месяц свалилось. Напомните, если можно.

Барханова доходчиво растолковала, что при особом порядке приговор постановляется без судебного разбирательства. И, самое главное, наказание не может превышать двух третей от максимального срока, предусмотренного санкцией статьи.

— Ух, ты! Когда я работал, такого не было, — скрыть удивления Миха не смог.

Поняв, что прокололся, он ринулся заметать следы:

— Я чего не пошёл на порядок этот, как его, особый… Разница-то непринципиальная… Статья у меня не тяжкая… Если б тут свидетелей сто человек было…

— В протоколе ознакомления написано, что вы желаете, чтобы дело рассматривалось в общем порядке, — оборвала его путаные рассуждения судья. — Посмотрите, ваш почерк?!

Она резко двинула на край стола тощеватое дельце.

Маштаков изобразил шажок вперёд, вытянул шею и закивал, как китайский болванчик:

— Да-да, конечно! Моя рука. Да-а!

— Понятно. Суд переходит к вопросу возможности рассмотрения дела в отсутствии неявившихся потерпевшей и свидетеля.

Потерпевшей значилась Татьяна, а свидетелем — судебный пристав-исполнитель. От обеих поступили ходатайства слушать дело без них в связи с занятостью по работе. Татьянино письмо содержало также просьбу назначить подсудимому строгое наказание.

Миха подкусил губу. Всё в рамках закона, потерпевшая имеет право высказать своё мнение по мере наказания. Только вот, кто научил Танюху юридическим премудростям? И неуж он, сволочь такая, не заслуживает ни малейшего снисхождения?

Прокурор Барханова пулемётной скороговоркой начала оглашать обвинение. Функцию скамьи подсудимых выполнял стул, выставленный на средину кабинета. Ютившийся на его краешке Маштаков использовал паузу, чтобы сориентироваться на местности.

Кроме судьи и гособвинителя, в комнате обитала секретарь — симпатичная брюнетка восточного типа. Держа ручку в левой, неестественно вывернутой руке, она без отрыва строчила протокол.

Миха исподлобья разглядывал судью. Он опознал её, лишь вступив на порог, и сейчас фиксировал изменения, случившиеся после превращения гусеницы в бабочку.

В девичестве мировой судья Горобец носила роскошную