Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра

дрожали. Да, она это сделает, она его выдаст. Сейчас Уго был абсолютно уверен. Он вздохнул – для Рехины этого оказалось достаточно.

– Что вы тут делаете? – вопросила женщина, притворяясь удивленной. – Почему вы сюда ворвались?

– Ты кричала из окна, звала на помощь, – ответил один из мужчин.

– И что-то говорила о предателе, – добавил второй.

– Вы ошиблись, – возразила Рехина с таким хладнокровием, что спорить было не о чем.

– Но ты сама…

– С чего бы мне звать на помощь? И какой еще предатель?

– Да я тебя видел!

– Тебе показалось. Может быть, ты и видел меня из окна, но помощи я не просила.

– Просила, просила!

– Это неправда, – вмешался Уго.

Незваные гости переглянулись.

– Я никого не звала, – твердо повторила Рехина.

Суд викария вынес свое постановление, и, как ни странно, Уго не впал в отчаяние. Мавританка уже собрала пожитки. Уго предупредил, что, возможно, ему нечем будет платить и что она вольна найти себе другую работу.

– И бросить малышку? – взвилась Барча и добавила, что ей достаточно уголка для ночлега и чего-нибудь пожевать.

– Надеюсь, хоть это у нас будет, – прошептал Уго.

Подошел к концу и срок, который судебный исполнитель определил им для выселения. Уго не хотел смотреть на дом и виноградник, но его настигали запахи: сухая горечь земли и срезанных веток, всепроникающий аромат вина из погреба, сладковатый дух зреющего винограда – все эти запахи обхватили винодела, точно звенья цепи, не отпускавшей с обжитого места. Уго отер дрожащие на щеках слезы и окинул взглядом виноградник. Там уже расхаживал Жофре. Трогал лозы. Наклонялся и проверял землю. Срывал виноградины и разминал в пальцах. Слизывал сок. «Что может в этом понимать перекупщик?» – с горечью думал Уго. Отец Эулалии, словно услышав его сетования, обернулся, и взгляды мужчин встретились.

– Хозяин, – послышался голос Барчи за спиной.

Уго ничего не ответил, слезы превратились в ярость. Жофре ведь уверял, что не придется ничем рисковать, что в обещании платы за девственность Эулалии нет никакого подвоха… Жофре не предупредил о наказании, которое полагается за нарушение брачного договора. Да он вообще ни о чем не предупреждал! Жофре твердил, что все так делают. Приданое, обручение, еscreix. «Таков закон», – говорил Жофре. Уго не верил, что перекупщик его обманул. И все-таки эта улыбочка его взбесила.

– Еретик! – выкрикнул Жофре.

– Хозяин! – снова позвала Барча.

Уго хотел огрызнуться, выплеснуть накопившуюся ярость, однако внезапно у него на руках оказалась Мерсе.

– У нас много дел, хозяин.

Барча встала перед ним, уперев руки в боки.

– У нас много дел, батюшка, – тонким голосом повторила девочка.

Уго смотрел на нее: нежная, доверчивая, невинная.

– И правда, дел у нас много, – согласился Уго, целуя Мерсе.

В первый день появления Барчи, когда они вместе ходили собирать мочу у бастайшей, мавританка наотрез отказывалась нести кувшин. В день, когда они покидали ферму, все было наоборот: Уго прижимал к груди Мерсе, а Барча тащила тюк с теми немногими личными вещами, которые судебный исполнитель разрешил им забрать с собой.

Уго больше не оборачивался: он упрямо смотрел на море и на городские стены.

– В Барселоне ты будешь счастлива, – пообещал он девочке. – Вот увидишь. Там у тебя будет много подруг, вы повеселитесь на славу.

Уго все тщательно взвесил. Ему всегда нравился квартал Рибера, и, выбирая новое жилище, парень ощутил притяжение моря, близ которого он провел детство, где тешил себя мечтами, которые растоптал граф де Наварклес. Комнаты в домиках между берегом и церковью Святой Марии стоили относительно дешево – это было обиталище рыбаков, лодочников и небогатых матросов. Продолжая служить виночерпием у Рожера Пуча, Уго мог позволить себе снять жилье, однако… если в переулке Арровер, где совсем неподалеку помещалась таверна Жофре, все соседи знали о его разрыве с Эулалией и винили его, то, вполне возможно, в Рибере тоже были об этом наслышаны. В Рибере были места, куда ходили за водой: колодец в монастыре Святой Клары, родник Святой Марии, родник на Пла-де-Палау. Там же, по соседству с биржей, располагались и два рыбных рынка – старый и новый. Женщинам с переулка Арровер, включая и Валенсу, мать Эулалии, приходилось спускаться к берегу, чтобы купить рыбу, которую следовало есть в постные дни. Уго представил, как все эти кумушки перемывают ему кости, стоя в очереди к роднику, прохаживаясь по рыбным рядам, болтая в мясной лавке на площади Льюль или просто на выходе из церкви. Парень не сомневался, что за оскорбление Эулалии с него три шкуры сдерут. Нет, он не может здесь жить, он не должен подвергать Мерсе такому унижению.

В конце концов Уго снял жилье на другом конце Барселоны, в квартале Раваль – там, где мальчишкой охотился за Лысым Псом; люди здесь жили, наверно, еще беднее, чем в Рибере: в этом квартале за старыми стенами были вынуждены селиться большинство освобожденных рабов. Двухэтажный дом, на котором Уго остановил свой выбор, выходил на Госпитальную улицу и был, как многие здешние постройки, сравнительно новым. Дом стоял в двух шагах от госпиталя Колом, где Уго когда-то вышиб глаз Матео, а владел им некто Жауме – старый вдовец, горбатый, лысый и почти беззубый, каковой тем не менее попытался приосаниться, заприметив Барчу.

– Когда мы заключали договор, ты мне ни слова не сказал о мавританке, – усмехнулся старик.

– Я говорил, что приведу дочь, а еще служанку – помнишь? Что такого особенного в мавританке? В Барселоне их полно.

– Ничего особенного, ничего особенного, – бормотал Жауме, пропуская их в дом. – Ты крещеная? – Горбун неожиданно зыркнул в сторону Барчи.

– Нет, – сухо сказала она.

Поднимаясь по узкой лестнице в комнату, Уго заметил, что Барча то и дело оборачивается назад, на старика, и между ними идет нешуточная борьба. Мавританка делала вид, будто не желает, чтобы ее лапали за задницу; Жауме, несмотря на ее слабое сопротивление, не унимался. Прибытие на второй этаж положило конец сдавленному хихиканью Барчи.

Маленькая комнатенка с двумя кроватями – вот какое жилье предоставил им Жауме. Барча воздержалась от комментариев, но Уго и так их представлял: в день заключения договора ему тоже казалось, что комната как-то попросторнее. Теперь же, когда все вошли внутрь, сгрузили тюк, а Мерсе принялась скакать из угла в угол, размеры помещения ощутимо уменьшились. Барча с девочкой будут спать на одной кровати, а он на другой. Так распорядился Уго, стараясь не обращать внимания на неудобства. Через окно, выходящее на огород, Жауме показал, где находится отхожее место; кухню с очагом они уже видели на первом этаже. Спальня хозяина помещалась напротив