От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада - Базиль Гарт

В силу этого переговоры на Потсдамской конференции проходили в сложной обстановке. Значительное место в них занимал польский вопрос, и особенно полемика относительно западной границы Польши с Германией.

Озабоченность Сталина будущими отношениями с Польшей проявилась еще в конце 1944 года, когда он отдал приказ советским войскам по возможности избегать уничтожения промышленных предприятий в Силезии, и было совершенно очевидным, что основная цель советской политики заключалась в том, чтобы предотвратить всякую возможность для Германии когда-либо вновь потребовать возврата отошедших к Польше немецких территорий между Одером и Западной Нейсе.

Помимо Польши разногласия на конференции имели место и по некоторым другим вопросам.

Единственным оставшимся в Европе оплотом фашизма была франкистская Испания, и Сталин пытался убедить английское и американское правительства разорвать дипломатические отношения с Испанией в надежде ускорить тем самым падение режима Франко. Однако ни США, ни Англия на это не пошли и дали согласие лишь на исключение Испании из числа стран — членов Организации Объединенных Наций.

Вопрос о репарациях с Германии имел весьма важное значение для Советского Союза, который понес намного больший ущерб от причиненных немцами разрушений, чем любая другая страна, и Советское правительство попыталось установить принцип, согласно которому репарации должны взиматься на общегерманской основе. Это дало бы русским право на контроль за основными немецкими промышленными предприятиями, большинство которых находилось в западных оккупационных зонах. Но поскольку потребность в сотрудничестве с Советским Союзом у США и Великобритании уменьшилась, американская и английская делегации заняли жесткую позицию в этом вопросе, и Сталин в конечном итоге оказался вынужденным согласиться с тем, что каждая держава будет взимать репарации в основном в своей зоне оккупации, Советский Союз дополнительно получит небольшую сумму репараций в виде промышленного оборудования из западных зон и право на владение немецкими активами в Восточной Европе. Сталину удалось заручиться признанием линии Одер — Западная Нейсе в качестве западной границы Польши, которую предполагалось закрепить позднее в мирном договоре с Германией, но неспособность союзников достичь иного базового соглашения, чем договоренность о предоставлении каждой из держав свободы рук в своей оккупационной зоне, свидетельствовала о начавшемся отказе от координированного четырехстороннего подхода в отношении Германии и предвещала эвентуальный раскол германского государства.

Когда после уничтожения Хиросимы и Нагасаки разрушительная сила атомного оружия стала общеизвестной, отношения между Советским Союзом и Соединенными Штатами еще более ухудшились, тем более что президент Трумэн 16 августа 1945 года заявил, что Япония не будет разделена на оккупационные зоны и Советский Союз не будет допущен к участию в оккупации. По мере того как советские люди стали все более сознавать, что атомная бомба стала новым фактором в мировой политике, а борьба за стратегическое влияние с устранением Германии и Японии не прекратилась, а лишь вступила в новую фазу, среди них усилились настроения тревоги. Правда, Красная Армия превосходила по своим размерам и боевым качествам любую армию мира. К тому же коммунистические партии в странах Западной Европы, особенно сильные во Франции и Италии, пользовались заметным авторитетом и влиянием в результате советских побед. Но эти активы не могли нейтрализовать значение того стратегического фактора, что характер потенциального противника изменился. Идея Рузвельта о мире, которым будут «руководить» действующие в согласии великие державы, умерла вместе с президентом, а позиция новой администрации США явно свидетельствовала о том, что любые возникшие разногласия с Советским Союзом вызовут не готовность урегулировать их путем переговоров, а жесткую и враждебную реакцию.

Разумеется, Сталин был достаточно опытным марксистом, чтобы не полагаться на добрую волю сильного капиталистического государства, и потому вряд ли он испытывал сомнения, что следует предпринять в подобной ситуации. Первостепенное значение вновь приобрел вопрос обеспечения безопасности Советского Союза — и как «матушки-России», и как «социалистического отечества».

Концепция Сталина о создании «буферной зоны» по периметру Советского Союза, которой он придерживался еще в довоенные годы, сохраняла свою ценность, хотя и в несколько изменившейся форме. Бомбардировщики могли нанести удар по жизненно важным центрам Советского Союза только с баз в Западной Европе и, чтобы достичь своих целей, должны были проделать путь над территорией восточноевропейских государств. Поэтому установление тесных союзнических отношений с Восточной Европой имело важное значение и с точки зрения обеспечения передовых рубежей противовоздушной обороны Советского Союза и отражения вторжения сухопутных сил противника в будущем крупном конфликте. Необходимо было также усилить производство истребителей-перехватчиков и ускорить разработку и конструирование самолетов с реактивными двигателями, которые в конце войны уже появились в военно-воздушных силах Англии и Германии. Американские авианосцы играли ведущую роль в бомбардировочных налетах на Японию и в случае войны могли быть использованы для операций против Советского Союза, поэтому необходимо было создать флот современных подводных лодок, способных перехватить авианосцы в середине Атлантического океана, прежде чем они запустят самолеты для удара по целям на территории Советского Союза.

Эти меры, хотя и необходимые в плане улучшения перспектив отражения нападения, были недостаточны. Для обеспечения полной безопасности Советскому Союзу требовалось обладать способностью не только обороняться, но и сдерживать агрессора угрозой возмездия. Для этого необходимо было иметь свою атомную бомбу и средства доставки ее на большие расстояния. Поэтому скромную программу ядерных исследований, которые велись советскими учеными, срочно активизировали и начали конструирование стратегических бомбардировщиков, равноценных тем, которые состояли на вооружении ВВС Англии и США.

Понятно, что ни один из этих проектов не мог принести немедленные результаты, и вопрос о том, как помешать Америке использовать преимущества, связанные с ее монопольным обладанием ядерным оружием, оставался открытым. Ответ на него заключался в комплексном использовании военных и дипломатических шагов. Радикальных дипломатических акций следовало избегать, поскольку подчеркнуто миролюбивый подход, по всей вероятности, был бы истолкован как признак слабости и мог вызвать нападение, так же как и чрезмерная резкость. С военной точки зрения можно было предположить, что в течение ряда лет Соединенные Штаты не будут еще располагать атомным арсеналом, достаточным для уничтожения советского военного потенциала, и в течение этого периода Западная Европа сохранит важное значение для США не просто как место базирования бомбардировочной авиации, но и как источник живой силы и плацдарм для армий, все еще необходимых для военных действий на суше.

Способность вести мобильные наземные операции в Западной Европе в случае возникновения войн, следовательно, могла стать важным фактором. Обеспечить ее было сравнительно несложно, так как немецкая армия практически не существовала, американские и английские войска в Европе были малочисленны и заняты выполнением оккупационных функций, а другие европейские страны основное внимание уделяли восстановлению экономики.

Поэтому, когда основная масса советских войск начала перебазироваться в Советский Союз, 22 дивизии, половина из них танковых, остались в Германии. Что же касается их боевой подготовки, то в первое время — и, видимо, правильно — эффект воздействия атомного оружия почти не учитывался. Время, когда такое оружие может быть использовано против высокоманевренных сухопутных соединений, наступит еще очень не скоро, так что вероятность применения атомной бомбы против войск была незначительной. Русские надеялись также, что само существование подобного оружия побудит американских союзников в Европе уговорить США проявлять сдержанность, что уменьшит опасность развязывания войны. К тому же в поведении американцев не было признаков готовности к немедленному нападению, поскольку в США продолжалась демобилизация вооруженных сил. И хотя уже раздавались голоса о неизбежности войны с Россией, большинство считало ее вероятной через 10–15 лет. К этому времени Советские Вооруженные Силы получат новое оружие, которое даст им возможность быть на равных.

Конечно, бремя новой программы вооружений сверх колоссальных расходов на реконструкцию и восстановление экономики страны влекло за собой дополнительные трудности для советского народа. Но, с точки зрения Советского правительства, в конце 1945 года безопасность страны оказалась под угрозой.