КОШМАР : МОМЕНТАЛЬНЫЕ СНИМКИ - Брэд Брекк

Нам многое нужно было подготовить к моей демобилизации, и тёща предложила взять с собой Тину на поезд в Баррингтон. Мы согласились.

Один парень из нашего отдела, Джон Шрайбер, тоже только что женился и в июне хотел въехать в нашу квартирку. Поэтому мы уладили все вопросы с метрдотелем и продали Шрайберу всю нашу мебель за 50 долларов.

Я рассчитывал, что после увольнения, включая проездные до Чикаго, у меня получится не меньше 250 долларов. Я думал, что если мы будем экономны, нам хватит съездить к Билли, вернуться в Баррингтон за Тиной и уехать в Калифорнию.

И вот наступил долгожданный день. Всю пятницу я сдавал дела и с грустью обнаружил, что мне не удастся покинуть армию с суммой, на которую рассчитывал. Я получил бумаги из штаба, и оказалось, что из-за штрафов и взысканий, заработанных во Вьетнаме, я не получу желаемых денег. Если точнее, это означало, что окончательный расчёт за двухлетнюю службу еле-еле составил 50 долларов. Пятьдесят долларов на то, чтобы вернуть меня в гражданскую жизнь, чтобы поддержать мою беременную жену и маленького ребёнка, пока я буду искать работу и смогу оплачивать свои счета сам.

Оставалось только радоваться, что меня не заставили за долги служить лишний месяц бесплатно.

Подписав финансовые документы и завершив прочие бумажные дела, я вывел на "мустанге" кремом для бритья : "Срать на эту армию!", – и мы с Мэрилу взяли курс из Форт-Мида на юг, гудками приветствуя каждого встречного солдата.

Мы провели в пути всю ночь и приехали в Чарлстон в субботу в 10 утра. И мы, и Билли были очень взволнованы встречей. В письмах к Мэрилу я много писал о нём.

– Брэд, старый говнюк, как же я рад тебя видеть!

– Ах ты сукин сын! Когда ты остался, я думал, ты уже не вернёшься.

Мы обнялись, я представил Мэрилу и Стара. Билли обнял Мэрилу и взял щенка на руки.

– Вот это да, Брэд! Да он смышлёный, где ты его достал?

– На одной ферме в Вирджинии.

– Ну пошли, ребята, наверх. Я познакомлю вас с Дженни и малышом.

Билли снимал квартиру наверху; перед домом раскинулась обширная зелёная лужайка, за домом рос большой сад.

– Брэд, хочу предупредить тебя, – Билли зашептал на лестнице, – у нас со старушкой не всё ладно после моего возвращения.

Билли открыл несколько баночек пива – я привёз ящик "Бадвайзера" – и тут вошла его жена. Не знаю, что Билли рассказывал ей обо мне, но как только она появилась, стало понятно, что в "её" доме нам не рады.

– Смотри, Дженни, – сказал Билли, беря Стара на руки, – разве он не милашка?

Его малыш спал. Билли представил нас Дженни, и она скрылась на кухне.

– Идите сюда, ребята, хочу вам кое-что показать.

Билли открыл шкаф, набитый военными сувенирами. У каждого была своя история, он очень ими гордился, потому что добыл их сам. Тут были пистолеты, штыки, полевая форма СВА и даже автомат АК-47.

– Ёлы-палы! И всё это ты отправлял домой по почте?

– Клянусь мамой, каждую штуку. Думаю, дохлого азиата можно было выслать по почте. Я знаю парня, который отправил подружке голову вьетконговца, когда получил от неё письмецо "Дорогой Джон"…

– Господи Боже мой!

Весь день до вечера мы пили пиво, на ужин заказали пиццу. Дженни говорила мало и в 11 ушла спать. Мы остались пить и говорить о Вьетнаме. Мы с Билли обсуждали, как строить свою жизнь сейчас, после армии.

Он постелил нам с Мэрилу на раскладном диване. Примерно в полночь мы погасили свет. Билли сказал, что хочет встать пораньше и взять меня с собой на рыбалку.

Не прошло и двух минут, как разразилась гроза. Он и Дженни стали орать друг на друга. Ссора скакала от одного к другому как теннисный мяч. Он обзывал Дженни, Дженни отвечала ему тем же и опрокидывала мебель.

Мы с Мэрилу лежали в гостиной под одеялом, прикусив язык и давясь от смеха.

– Блин, – прошептал я, – я думал, только мы так ругаемся. Приятно, что мы не одни такие.

Через минуту Дженни с криками и ребёнком на руках уже выбегала из дому. А Билли в одних джинсах скакал за ней и орал вслед.

– Куда это ты, чёрт возьми, собралась?

– К маме! Подальше от тебя, от этого дома и от твоих чёртовых друзей!

– Ну и замечательно, сучка, скатертью дорога.

– Я беру машину!

– Ещё чего! Это моя машина, Дженни!

Произошла какая-то возня, и мы услышали, как Билли забрал у Дженни ключи от машины.

– Козёл, говно, скотина! Отдай мне ключи, пьянчуга!

– Давай, сука, вали отсюда!

Я выглянул в окно. Билли швырнул Дженни ключи. Через секунду, обдав наш "мустанг" тучей гравия, она уже мчала свой "шеви" по улице, выжимая до упора педаль газа.

Джимми прискакал наверх с извинениями, потом открыл пива и вкратце поведал о своих семейных бедах.

– Что-то неладно у нас тут, друг, весь месяц вот так ссоримся. В толк не возьму, что с ней, блин, происходит.

Не успели мы допить пиво, как влетела Дженни с ребёнком на руках – она вернулась. Увидев, что мы сидим себе, мирно беседуем и пьём, она наехала не только на Билли, но прихватила и нас с Мэрилу.

Только она начала распекать Билли, я фыркнул. Я прикусил язык и отвёл глаза, но вид её и голос были так нелепы, что я не удержался и рассмеялся.

– А, так это смешно, Брэд? Я шутки шучу, да?

– Да, прости, но это на самом деле смешно…

– Ну так вот : это ты виноват в нашей ссоре!

– Я? – сказал я, давясь от смеха.

– Я не даю ему пить пиво, а ты что сделал? Приехал с целым ящиком…

– Мне кажется, пить или нет – решать самому Билли, не тебе.

– Ах так, тогда можешь выкатываться прямо сейчас!

– Дженни, закрой рот, а то я тебе его заткну, – рявкнул Билли.

– Убирайтесь из моего дома…и забирайте этого паршивого пса!

– Да собака-то здесь причём, Господи? – спросил я.

– ЗАТКНИСЬ, ДЖЕННИ, СМОТРИ – ВРЕЖУ!

Билли повернулся к нам.

– Вы остаётесь. Это мой дом, а вы – мои гости.

Грызня не унималась. Дженни орала на Билли, Билли орал на Дженни. Он сгрёб её в охапку и утащил в спальню.

Там перепалка продолжилась, и опять Дженни с ребёнком на руках вылетела из спальни и побежала к машине, и только красное платье плескалось по ветру.

Она остановилась посреди лестницы и крикнула : "Брэд! Если ты до завтра не уедешь, я вызову полицию!"

– Давай-давай, – кричал Джимми из окна гостиной, – вали к мамочке и оставайся там, тупая дура!

Дженни вскочила в машину – и покрышки задымили по асфальту.

Наконец, всё улеглось, и мы вернулись в постель. Утром Билли и я поднялись спозаранку. Ночью Дженни всё-таки остыла и тихонько вернулась в дом.

Ближе к обеду мы с Билли отправились на море порыбачить, женщины остались поболтать. Клёва, правда, не было.

– Она у тебя в самом деле дикая кошка, Билли, – сказал я, бросая наживку в воду.

– Да уж, иногда я еле держусь. Не знаю, насколько меня хватит. Я на пределе, Брэд. Больше я не вынесу.

Мы вернулись перед ужином, и как только Дженни учуяла от Билли запах пива, ссора вспыхнула с новой силой. Мы всего-то по три банки выпила на рыбалке. Не знаю, почему она решила, что может контролировать Билли. Её саму надо было контролировать. Она орала на него, нас костерила на чём свет стоит, в конце концов, заявила, чтоб я убирался, пока не разрушил ей семью.

Я рассмеялся. Мне показалось, её семейная жизнь шла наперекосяк задолго до моего приезда.

Дженни с ребёнком опять уехала к матери – отдышаться перед третьим раундом.

На следующее утро мы с Мэрилу поднялись ни свет ни заря : мы решили уехать пораньше, не ждать, пока Дженни вернётся и поднимет дым столбом. Я попрощался с Билли, поблагодарил за гостеприимство, не подозревая, что мы видимся в последний раз.

Мы вели машину по очереди и приехали в Баррингтон на одних бензиновых парах с 10 центами на двоих. Как хорошо было вернуться в родной город свободным от армии и – самое главное – снова быть вместе с Тиной.

Я очень по ней соскучился.

5-го июня в Лос-Анджелесе в гостинице "Амбассадор" был убит Бобби Кеннеди. И страна как никогда была разорвана на части войной во Вьетнаме.

Менялись времена, менялась наша жизнь…

ГЛАВА 44. "БЕЛАЯ ГОРЯЧКА".

"Теперь у меня были постоянные видения. Я не мог отличить реальность от глюков, от страшных кошмаров, мучивших меня во время ступора. Если на пути к винному магазину мне слепили глаза огни фар, то я, ошалев от ужаса, бросался прятаться за дерево, за куст, за пожарный гидрант. Фары приближались, и автомобиль превращался в огромного жука с горящими глазами-лазерами. Он вставал на дыбы – "на два колеса" – и двигался всё вперёд и вперёд, сопя, урча и петляя : он искал меня, чтобы раздавить.

Дни проходили за днями, болезнь прогрессировала, я слабел. И вот я не смог выйти из дома за бутылкой. Я попробовал заказать алкоголь по телефону, но не устоял на ногах, чтобы сделать звонок. Хотел выписать чек и не смог вывести на нём своё имя. И я заплакал и плакал, пока не забылся сном. Через несколько часов наступило похмелье, и я бился в белой горячке в кухне на полу, корчась и ползая в собственной моче и экскрементах, блюя кровью и желчью. Я видел то, чего на самом деле не было. Змеи извивались на моей шее. Красные чёртики кололи мне вилами ягодицы. Кухонные окна расплывались в огромные злые глаза. У гаража меня ждал человек в военной шинели и пистолетов в руках, с фетровой шляпой на голове, как у Сэма Спейда*. Потом мне померещился Вьетнам. Я палил из М-16, но азиаты пристреляли окна, окружили дом и уже выбивали дверь, чтобы добраться до меня.