Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский

жизни. И как только он осознает это глубоко, всем духом своим, то весь исполняется благодати и еще на земле живет как на Небе, «смертию смерть поправ», входя под покров светозарного бытия Твоего.

ОЧАРОВАННАЯ ДУША

По рукам и ногам вяжет меня дружба земная и не дает оторваться от земли. Благословенны все «враги» мои, ибо не давали мне забыть о Небе, не попуская покоя ногам моим и веждам моим дремания. И дабы не считал я себя мудрым, называли писания мои бредом и чушью. Чтобы не надевал я личину старца, высмеивали меня, как расчетливого спекулянта псевдодуховных изречений. Поистине благодаря «врагам» моим, вернее, благодетелям, разрушилась ложная опора души моей, опора на людское мнение, а Святое Евангелие Твое, Христе, стало жизнью ее. Потому не «враги» мне зложелатели, ибо сам я себе – наибольший враг и наизлейший зложелатель, лишающий сам себя спасения гадкой гордыней и тщеславием сердца моего. Господи, Спаситель мой, безпристрастной любовью научи меня любить ближних моих и благодарной любовью исполни сердце мое ко всем ненавидящим меня, даруй им мир Свой непреходящий, ибо они так возлюбили меня, что привели в мир неизреченного святого Царства Твоего, Христе, в ненасытный покой священного безмолвия.

Убедившись, что иеромонах Филадельф прочно обосновался на Решевей и с увлечением занялся пчелами, я отправился навестить отца. Он жил счастливо, совершенно удовлетворенный своей жизнью, радуясь уютной квартире и теплому климату. Послушницы иногда гостили у него, стирали ему одежду, убирали в комнате и помогали покупать продукты. Послушник Александр и Илья обустраивались в Ермоловском скиту вместе с приехавшими из северной обители монахами. Иеродиакон Савва уехал в монастырь к отцу Пимену и там исполнял послушание эконома. Еще одна грустная новость пришла от послушниц: они жаловались на то, что монахи недовольны их присутствием в мужском скиту и не оказывают им никакой помощи. Я пообещал переговорить об их положении с архимандритом и поспешил в Москву, где поселился на подворье монастыря, ожидая приезда игумена, намереваясь затем посетить отца Кирилла.

Там неожиданно мы повстречались с бывшим послушником Евгением.

– Отец Симон, я так рад вас видеть! Как здорово, что мы встретились в Москве! Давно хотел с вами объясниться… Благословите?

Я молча слушал продолжение его вступления.

– Понимаете, все хочу у вас попросить прощения за то, что на Псху распускал о вас сплетни и дурные слухи… Прошу простить меня за всю клевету, которую я о вас говорил! На меня словно нашло какое-то помрачение. Жил как в чаду мысленном… Простите меня, враг попутал: я действительно верил, что вы агент КГБ и выведываете все о монахах на Псху! Все мне виделось наоборот. И в чем я только вас не подозревал… Теперь об этом даже стыдно вспоминать! – искренно покаялся он, когда мы стояли в коридоре подворья.

– Бог тебя простит, и я прощаю! А как ты сейчас живешь? Куда собрался?

– Милостью Божией, благодаря причащениям, молитвам и жизни в горах, на природе, вроде бы пришел в порядок. Делал все, как вы советовали, отче. Теперь я инок Иаков. Постриг меня в иночество отец Ксенофонт. Слава Богу за все. Уже нет тех жутких состояний, когда весь свет был мне в тягость, с которыми я тогда появился на Псху. Страшные дела, как город меня попортил, только сейчас все это ясно увидел… Будто прозрел, отец Симон, верите?

– Верю, верю, – улыбнулся я. – Не ты первый такой…

– Знаете, ведь я келью построил на Решевей, чтобы с вами соревноваться, по гордости, конечно, – продолжал инок. – Сейчас восстанавливаю свои документы. Паспорт-то я выбросил, а сейчас вижу, что он мне может пригодиться. Хочу попаломничать немного, в Лавру съездить, в Дивеево. Заодно нужно мать навестить. Помогу ей и обратно на Псху поеду. У меня к вам личный вопрос, можно?

– Можно, говори.

Мы отошли в сторону, пропуская верующих, идущих в храм.

– Меня что удивляет, отец Симон. Вы же помните мое ужасное устроение? Был я никудышный человек, да, собственно, им и остался, только немного выздоровел духовно. Спасибо вам, что тогда поддержали меня и укрепили в вере и молитве! С той жизнью в грехах давно покончено… А тут на подворье ко мне монахи подходят: «Ты, – говорят, – пустынник, в молитве понимаешь. Давай рассказывай, что знаешь! Учи нас Иисусовой молитве». А мне совестно советы давать, ну какой из меня пустынник? И людей обижать не хочется… Что делать?

– То, что ты помнишь свои грехи и каешься в них, это хорошо. Но если приобрел некоторый опыт в молитве, а он у тебя есть, то делиться этим опытом с братией – дело нужное. Помогай теперь другим, как когда-то помогали тебе! Если люди спрашивают совета, отвечай со смирением то, что знаешь из отцов и из опыта. Монахам в городе отовсюду тоска, потому и спрашивают о молитве. А если не знаешь ответа, говори просто: простите, не знаю.

– Ага, это мне понятно,