Деяние XII - Павел Виноградов

– Стоять!

Одновременно он вскинул автомат и очередь ударила в подозрительного бойца. Но угодила в пустоту – на этом месте никого уже не было.

Шеренга застыл.

– Рассчитаться! – проорал Сахиб.

Перекличка выявила необъяснимое отсутствие девяти человек.

– Нападение! Всем отойти и занять оборону!

В голосе Сахиба промелькнули очень редкие у него тревожные нотки. Он не знал, с чем столкнулся. Ещё один «аист» дёрнулся и упал, прижимая руки к шее. Подбежав к нему, товарищи увидели, что оттуда торчит метательный нож.

Вскоре было найдено несколько пропавших. Все они были мертвы – зарезаны или задушены. «Аисты» мгновенно заняли круговую оборону, ощетинившись во все стороны стволами, со страхом ожидая смерти ниоткуда.

«Ниндзя?» – лихорадочно думал Сахиб. Нет, не похоже. Он не понаслышке знал японских убийц-невидимок, и видел, что происходящее не вписывалось в их традиционную тактику.

Еще два ножа поразили двоих бойцов. В сторону, откуда они прилетели, заработали все стволы отряда, но видимого эффекта от этого не было никакого. Сидя посередине своих сгрудившихся воинов и теряя их одного за другим от летающих ножей и сёрикенов, Сахиб с изумлением почувствовал, что страх дырявит его раскалёнными иголками. Он не хотел и не собирался умирать!

На краю его зрения вновь что-то мелькнуло. С невообразимой для обычного человека реакцией он выпустил в ту сторону очередь. Вновь не увидел ничего, но был убеждён, что не промахнулся…

…Под защитой невысокого кустарника Мастер перевязал свою рану. Очередь была слишком быстрой, он не успел увернуться, и одна из пуль прошила икру. К счастью, кость была не задета. Хуже было другое – он очень сильно устал, а в таком состоянии невозможно на ментальном уровне «отводить глаза» противникам. Разумеется, оставались ещё методы маскировки, которыми он тоже владел изрядно. Но всё равно следовало передохнуть. Он уничтожил почти половину вражеского отряда. Пока этого было достаточно. Закончив перевязку, Мастер змеёй выскользнул из-под куста и растворился среди валунов…

…Через час Сахиб уверился, что опасность пока миновала. Поднявшись на ноги, он приказал поредевшему отряду продвигаться вперёд. Они оставили убитых и возобновили движение, теперь колонной, с опаской высматривая всё сколь-нибудь подозрительное. Несколько километров двигались беспрепятственно, до тех пор, пока авангард не напоролся на «растяжку». Взметнулся смерч песка и осколков камней, и ещё трое «аистов» отправились к гуриям. Отряд мгновенно залёг и занял оборону, но несколько ручных гранат, брошенных, опять же, неизвестно откуда, ещё сократили его. Стволы раскалялись от непрерывной стрельбы, пока Сахиб не велел прекратить её – противника опять нигде не было видно.

Этот ад продолжался до самого вечера: стремительное нападение невидимки, хаотическая стрельба, затем долгое ожидание и возобновление движения. Начинало смеркаться. Только что вырвавшаяся неведомо откуда тень зарубила двоих «аистов» и тут же бесследно растворилась. Теперь с Сахибом осталось всего пять бойцов – израненных и деморализованных.

– Мы уходим, эмир, – угрюмо бросил один из них. – Мы не станем ловить шайтана.

– Идите, – не оборачиваясь, пожал плечами Сахиб.

После нападения он так и стоял, всматриваясь в быстро тонущие в сумраке скалы. Удивлённые его разрешением «аисты» повернулись и быстро зашагали назад, торопясь уйти от сгущающегося в горах ужаса. Но им это не удалось: через несколько минут с той стороны, куда они удалились, послышались крики страха и боли, очень быстро стихшие. Сахиб повернулся со злой улыбкой.

– Иди сюда! – закричал он во тьму.

Голос его, усиленный эхом, прозвучал трубой Страшного Суда.

– Я один и у меня нет патронов!

Йо-йо бессильно свисало с его левой руки.

В нескольких шагах от него на каменистой тропе как будто из-под земли вырос высокий старик. Его одежда была изорвана и заляпана кровью, а в глазах пряталась безмерная усталость.

– Кто ты? Я тебя не знаю, – требовательно бросил Сахиб.

Йо-йо слегка покачнулось.

– Я батырь Артели, – голос старца был, как шелест мёртвой листвы. – Я убил твоих людей.

Казалось, Сахиб собирался ответить. Но только казалось. Движение его руки было неуловимо, а полёт йо-йо невозможно было проследить взглядом. Он был уверен, что сейчас веревка змеёй захлестнёт шею противника, не может не захлестнуть, в мире нет настолько быстрых бойцов, чтобы успеть среагировать на её смертельный полёт. Одновременно Сахиб выхватил длинный кинжал, чтобы быстрее покончить с этим утомительным делом. Но тут лицо его вытянулось – старик стоял всё так же прямо, а йо-йо валялось у его ног, перерубленное невесть откуда случившимся в его руке кривым клинком.

Теперь Сахиб не смог уловить движения старика, словно проявившегося рядом с ним. Он едва успел увернуться – лезвие задело кожу на его плече. Пытаясь отразить следующий выпад кинжалом, Сахиб с тоской осознал, что сейчас умрёт – против такого противника он был бессилен. Мрак обрушился на него.

…Мастер знал, что победил. Он уже думал о Руслане, которого надо догнать, чтобы с ним не случилось в ночных горах ещё чего-нибудь. Его последний выпад был безупречен, но разящая сталь встретила воздух… С великим удивлением Мастер посмотрел на светловолосого мальчишку, вдруг оказавшегося в недосягаемости от его оружия. Юнец скалил зубы в глумливой улыбке, поигрывая кинжалом. Старик понял, что теперь у него другой противник.

– Кто ты? – спросил он.

– Ты знаешь, – был ответ.

Голос был совсем не таким, как низкий альт Сахиба – грубым и хриплым, напоминающим скрежет трущихся друг о друга валунов.

Мастер держал клинок в правой руке, горизонтально перед собой, слегка придерживая остриё левой. Он еле заметно двинулся и сразу оказался рядом с телом Сахиба, а лезвие рванулось рассечь его. Но рассекло опять лишь ночной мрак, а кинжал вдруг оказавшегося сбоку врага точно пронзил старому характернику предплечье.

Тело Сахиба, движимое чуждым духом, вновь стояло в нескольких шагах от Мастера, зажимающего рану.

– Дитя хочет превзойти отца? – проскрежетало существо. В чудовищном голосе ясно слышалась ледяная ирония.

Тело Сахиба начало трансформироваться – раздавалось ввысь и вширь, разрывая одежду, покрывалось чёрной шерстью, а может, чем-то вроде чешуи или птичьих перьев. За спиной фигуры возникли два колоссальных крыла, ещё более чёрных, чем она сама, чернее ночи и всего, о чём можно помыслить. Казалось, внутри этой фигуры бушевало пламя, проступавшее наружу через глаза. Две огненные щели с высоты воззрились на Мастера.

– Ты узнал меня?

Каменный скрежет, слагавшийся в слова, раздавался отовсюду. Он не производил никакого эха, словно сами горы оглохли и онемели от ужаса.

Старик стоял перед чудовищем, опустив седую голову. Клинок выскользнул из обессиливших рук. Кровь из раны свободно капала, впитываясь в пыль.

– Я узнал тебя, – тихо проговорил Мастер.

– Помнишь наш договор?

Казалось, слова злого духа неуклонно вбивают стоящего перед ним человека в поверхность планеты. Но при последнем вопросе он поднял голову и взглянул в глаза чудовища.

– Я разорвал договор.

Голос был по-прежнему тих, но твёрд.

Видение расхохоталось – словно обвал рухнул в пропасть.

– Почему ты так решил? – отсмеявшись, глумливо спросил демон.

– Потому что я отрёкся от тебя.

Мастер вновь потупил голову.

Чудовище опять расхохоталось, но на сей раз в этих громовых звуках таилась лютая злоба.

– А те способности, что ты получил от меня? А то, что годы твоей жизни уже трижды превысили установленный человеку предел? От этого ты тоже отрёкся?

– Я отрёкся от тебя, но всё это осталось при мне, – не поднимая головы, отвечал Мастер. – Значит, ты не можешь отнять у меня это.

Видение распахнуло крылья, которые, казалось, накрыли своей сенью весь мир. Мастер отчётливо услышал злобное шипение. В абсолютном мраке безумно пламенели щели глаз.

– Вспомни всех, кого ты убил, Урус-шайтан, – злоба больше не пряталась за дьявольской иронией, – сколько крови пролил, сколько душ освободил для меня.

– Я убивал солдат на войне и ни разу не убил во гневе, – твёрдо ответил Мастер.

Молчание, страшнее чудовищного голоса, охватило мир. Батырю почудилось, что он оказался в полной пустоте, чёрной пустоте, где нет сторон света, верха и низа, и, в сущности, нет жизни. Он даже не мог почувствовать ужаса, лишь глухую безмерную тоску от уверенности, что навечно погрузился в глубины ада.

И в этой пустоте ниоткуда проявился призрачный голос, совсем не похожий на громовой скрежет, но Мастер знал, что принадлежит он тому же существу. Голос был бесплотен, без наполненности и тональности, воспринимался не слухом, потому что у Мастера больше не было слуха. Он просто… появлялся, как невидимый смертельный газ или радиация. И вновь исчезал, словно не было, но оставался страшный смысл сказанного им. То вещала сама пустота.