Побочный эффект (СИ) - "Miss Doe"

Она ощутила шок, который испытал Северус, услышав о предстоящем ему деле. Его душа и сейчас сопротивлялась неизбежному, изо всех сил отвергая подобный исход. Луна знала — Северус по природе своей не убийца. Служа Волдеморту, он, конечно, принимал участие в тёмных делах, но душа его сопротивлялась убийствам, от которых многие из его соратников получали удовольствие. Да и сам Тёмный Лорд предпочитал использовать его по другому назначению, считая, что его ум и знания больше пригодятся в лаборатории, нежели во время пыток или издевательств над магглами и «предателями крови». Повелитель знал, что от кого требовать, чтобы получить от каждого своего последователя максимальную отдачу. От Люциуса — деньги и влияние на министерских чиновников. От Северуса — разработку новых зелий и заклинаний. От Беллы — добывание сведений с применением пыток.

Луна почти физически ощутила, как дёрнулась душа Снейпа после слов директора: «Меня должны убить вы». Как взвыла громко и по-волчьи протяжно: «НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!», уже понимая, что её протест ничего не значит, что всё уже решено, и ей не уйти от неизбежного. Каких усилий стоил Снейпу его ироничный тон, когда он спросил, криво ухмыляясь:

— Вы хотите, чтобы я сделал это прямо сейчас? Или дать еще несколько минут, чтобы вы успели составить эпитафию?

И как душа его сделала последнюю отчаянную попытку отстоять себя, избавить от этого страшного поручения:

— Если вы не против умереть, почему бы не предоставить это Драко?

Снейп знал, что это бесполезно, но не смог отказать себе в этой попытке. В тщетной попытке отстоять свою пропащую душу. Ответ директора был предсказуем:

— Душа мальчика еще не настолько повреждена. Я бы не хотел, чтобы она раскололась из-за меня.

 — А моя душа, Дамблдор? Моя?

Снейп понимал всю отчаянную бесполезность этого вопроса. Он сделал всё, что мог для собственной, исходившей немым криком отчаяния и боли, души. Он понимал также, что Дамблдор прав и что это — наилучший выход для всех. А потому лишь молча кивнул в ответ на слова директора:

— Только вам известно, потерпит ли ваша душа ущерб от того, что вы поможете старику избавиться от боли и унижения. Я прошу вас об этой великой услуге, Северус, потому что моя смерть, — такое же решённое дело, как то, что «Пушки Педдл» займут в этом сезоне последнее место в лиге. Признаюсь, я предпочёл бы быстрый, безболезненный конец долгим мукам, которые мне предстоят, если будет задействован, например, Сивый. Я слышал, Волдеморт его завербовал? Или наша милая Беллатрикс, которая любит поиграть с мышкой, прежде чем её съесть.

Разумеется, он спасёт от боли и унижения старого человека, который, однажды поверив ему, оставался его единственным другом на протяжении полутора десятков лет. Если, конечно, это можно было считать дружбой. Во всяком случае, за доверие он расплатится, оказав старику эту услугу. Он привык спасать всех. Что при этом испытывает его душа — разве это важно? Она должна мучиться и страдать, искупая его вину за все прошлые ошибки. За смерть той, кого он так беззаветно любил и так бездарно потерял. Его душа заслужила это. Её протест и крики в расчёт не принимаются. А боль… Боль — штука привычная. Он её переживёт.

Но если Северус Снейп был готов к этой боли, то девочка Луна оказалась перед нею полностью беззащитной. Таких мук она не испытывала никогда. Луна и представить себе не могла, что подобная боль существует на свете, не говоря уже о том, что её можно как-то переносить. Даже будучи лишь наполовину Снейпом и не испытывая этих мук сполна, Луна страдала так, словно её рвали на части десятки Круциатусов. Скорчившись в старом кресле, Луна обеими руками зажимала рот, чтобы не дать крику безумной звериной боли вырваться наружу. Её колотила дрожь, холодный липкий пот покрывал тело, а душа превращалась в кровавое месиво, размозжённая обрушившимся на неё знанием и растерзанная в клочья теми муками, что испытывал Снейп.

Хвала Мерлину, гостиная Райвенкло давно опустела. Лишь парочка семикурсников, сидевшая перед камином с книгами на коленях и всё плотнее придвигавшаяся друг к другу, молча держалась за руки и не обращала на Луну никакого внимания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Луна сползла на пол и скорчилась, упираясь спиной в кресло, подтянув колени к подбородку и по-прежнему закрывая рот руками. Она не знала, что сегодня происходило между Северусом и Волдемортом. Луна не слышала их разговора и не видела привычной обстановки Малфой-мэнора. Страдание полностью затопило её сознание. И теперь медленно отступало по мере того, как заканчивалось действие принятого Северусом зелья. Луна постепенно переставала ощущать себя Снейпом. Но знание… Знание обо всём, пережитом им, оставалось с ней. И продолжало давить и расплющивать её своей неимоверной, непосильной тяжестью.

Луна не помнила, как она с трудом поднялась с пола и как добрела до спальни на ватных, непослушно дрожащих ногах. У неё хватило сил лишь на то, чтобы кое-как разуться и сбросить мантию и обессиленным кулём повалиться на постель. Мерлинова борода! Как же он живёт со всем этим, если ей от такой тяжести трудно не то, что ходить, а даже дышать! В который раз восхитившись его мужеством и силой воли, Луна попыталась обдумать всё случившееся. Ей казалось, что она не сможет уснуть всю ночь. Но уже через мгновение погрузилась в тяжёлый тёмный омут беспамятства, где не было ни мыслей, ни звуков, ни ощущений. Лишь тьма и тишина. Мёртвая тишина…

— Лавгуд. Эй, Лавгуд! Вставай! Да проснись же ты наконец! Луна!!!

Слабый звук достиг слуха Луны, пробившись сквозь толщу этой вязкой, всепоглощающей тишины. Сперва он был тихим и слышался, будто сквозь вату. Но последний возглас прозвучал довольно отчётливо и обратил на себя внимание её растворившегося в тишине сознания. Ощутив, что её нещадно трясут, Луна заставила-таки себя открыть глаза.

— Ну, хвала Мерлину, проснулась, — услышала она резкий голос Джессики у себя над ухом.

Картинка перед глазами расплывалась, и Луна не сразу увидела склонённое над нею лицо подруги. Тряска прекратилась. Джессика лишь напряжённо наблюдала, как Луна медленно открывает отяжелевшие веки и пытается сфокусировать зрение в одной точке. Наконец это ей удалось. Какое-то время Луна лежала с открытыми глазами и совершенно пустой головой, в которой не было ни одной мысли.

Внезапно память вернулась. Мозг разорвала яркая вспышка, и Луну вновь накрыло волной боли и страха, правда, уже не такой сильной, как вчера. Луна резко села в кровати и огляделась вокруг.

Староста Падма Патил уже направлялась к выходу из спальни, бросив на ходу:

— Лавгуд, не засиживайся допоздна над уроками. Учёба, конечно, важна, но и спать бывает необходимо.

Луна тряхнула спутанными волосами и оглядела себя.

— Ты что, даже раздеться не смогла? — удивилась Джессика. — Или лень было?

— Задумалась, — безмятежно ответила Луна. — Стала повторять мысленно то, что прочитала в учебнике и не заметила, как уснула.

Это объяснение вполне устроило Джессику. Луна частенько задумывалась так, что переставала обращать внимание на всё, происходящее вокруг. Это было вполне в духе Лавгуд — замечтаться так, что не заметить, как уснула. Знала бы Джессика, каких усилий стоила Луне её безмятежность!

— Собирайся поскорее, — велела Джессика. — А то опоздаешь и на завтрак, и на уроки.

Луна тяжело поднялась и побрела в туалет. Ей сейчас было невыносимо разговаривать с кем бы то ни было. Хотелось, чтобы Джессика ушла, не дождавшись, пока Луна будет копаться, пытаясь расчесать спутанные волосы и собирая сумку, в которую вчера так и не сложила всё необходимое для занятий. Джессика, нетерпеливо потоптавшись рядом, действительно умчалась в Большой зал, бросив на ходу:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не задерживайся.

Луна вздохнула почти с облегчением. Хвала Мерлину, не нужно притворяться хотя бы перед ней. Бедный Северус… Как же это тяжело — постоянно «держать лицо», чтобы никто никогда не догадался, что у тебя на душе. Она вот все силы истратила на то, чтобы удержать это самое лицо. А ему ещё приходится удерживать свой окклюментный щит. Это ведь в тысячу раз тяжелее…