Возвращение в Оксфорд - Дороти Сэйерс

— Нам довольно долго было не до того. Только разобрались с вами, тут же началась суматоха из-за Энни.

— Энни? А с ней что случилось?

— Вы не знаете? Мы нашли ее в угольном подвале — и в каком состоянии, моя дорогая: вся в саже, колотит в дверь как очумелая, я и правда испугалась сначала, не тронулась ли она умом — столько протомиться взаперти! И ведь если бы не лорд Питер, мы бы до утра ее не хватились — в этой-то суматохе.

— Да, он предупреждал ее, что на нее могут напасть. Но как он узнал? Вы смогли до него дозвониться?

— Да. Когда мы уложили вас с мисс де Вайн и удостоверились, что вы обе скорее живы, чем мертвы, кто-то вдруг вспомнил, что вы просили: «Скажите Питеру». Мы позвонили в «Митру», но его там не было, и тогда мисс Гильярд сказала, что знает, где он, и смогла дозвониться. Это было уже после полуночи. К счастью, он еще не лег. Он сказал, что выезжает к нам, и спросил, что с Энни Уилсон. Мисс Гильярд, наверное, решила, что у него от потрясения помутился рассудок. Но он настаивал, что за ней тоже нужно присматривать, и мы стали ее искать. Ну, вы-то не хуже меня знаете, чего стоит кого-либо выследить в этом колледже: мы все прочесали, а ее и след простыл. А около двух приехал лорд Питер, бледный как смерть, и велел нам вверх дном колледж перевернуть, а то на нашей совести будет труп. Умеет он обнадежить.

— Как жаль, что я все пропустила, — сказала Гарриет. — Он, наверное, решил, что я совсем дура: позволила так с собой расправиться.

— Ничего подобного он не говорил, — сухо ответила декан. — Он к вам зашел, но, конечно, вы были без сознания. И все нам объяснил про ошейник — а то мы голову ломали.

— Да. Она пыталась меня задушить. Это я еще помню. Думаю, на самом деле она хотела задушить мисс де Вайн.

— Судя по всему. С ее сердцем — и без ошейника — она вряд ли бы уцелела, так доктор сказал. Так что ей повезло, что вы случайно туда зашли. Или не случайно?

— Кажется, — проговорила Гарриет (мысли ее все еще путались), — я зашла ее предупредить, как велел Питер, и… да, точно, со шторами что-то было не так. И света не было.

— Лампочки выкрутили. Так вот, часа в четыре Паджетт наконец нашел Энни. Она была заперта в угольном подвале под трапезной, в дальнем конце котельной. Ключи пропали — Паджетту пришлось взломать замок. Она кричала и колотила в дверь, но, разумеется, если бы мы ее не искали, то до второго пришествия бы не обнаружили — тем более что батареи отключены, а печью мы не пользуемся. Она была уже совсем без сил и долго не могла ничего связно рассказать. Впрочем, она отделалась лишь шоком да синяками — когда упала на кучу угля. Ну и, конечно, руки себе ободрала: когда стучала и когда пыталась вылезти в вентиляционное отверстие.

— Так что она рассказала?

— Около половины десятого она уносила шезлонги с веранды, как вдруг кто-то схватил ее сзади за шею и поволок к подвалу. Она говорит, что это была женщина, причем очень сильная.

— Это точно, — сказала Гарриет. — Могу подтвердить. Железная хватка. И отнюдь не женский словарный запас.

— Энни говорит, что не разглядела нападавшую, но что, кажется, на руке, которая ее обхватила, был черный рукав. Энни показалось, что это мисс Гильярд, но мисс Гильярд вместе с казначеем пила у меня чай. Но у многих самых крепких наших преподавателей нет алиби — например, у мисс Пайк (она говорит, что была у себя в комнате) и мисс Бартон, которая утверждает, что была в Художественной библиотеке, искала «какую-нибудь приятную книжку». С миссис Гудвин и мисс Берроуз тоже ничего не понятно. Обе они рассказывают, что им почему-то вдруг захотелось гулять. Мисс Берроуз отправилась в профессорский сад, чтобы приобщиться к природе, а миссис Гудвин — в часовню, чтобы приобщиться к горнему миру. Мы теперь все друг на дружку косо смотрим.

— Жаль, что я так мало преуспела, — сказала Гарриет. Затем задумалась. — Интересно, а почему она меня не прикончила?

— Лорд Питер тоже задался этим вопросом. По его мнению, она либо решила, что вы уже мертвы, либо испугалась крови, да к тому же обнаружила, что ошиблась с жертвой. Когда вы упали, она наверняка вас ощупала и поняла, что вы не мисс де Вайн — с короткой стрижкой и без очков, — а потом поспешила смывать следы крови. По крайней мере, такова гипотеза лорда Питера. Вид у него был престранный.

— Он здесь?

— Нет, ему пришлось уехать. Сказал, мол, вылетает из Кройдона ранним самолетом. Он им позвонил и поднял дикую суматоху, но, очевидно, отменить ничего было нельзя, пришлось ехать. Ну что ж, если его молитвы услышаны, ни на ком из членов правительства уже живого места не осталось. Я, чтоб утешить, напоила его горячим кофе, и он уехал, велев ни на секунду не спускать глаз с вас, мисс де Вайн и Энни. А потом еще раз звонил из Лондона и трижды — из Парижа.

— Бедный Питер! — сказала Гарриет. — Вечно ему не удается поспать.

— Между тем ректор отважно распространяет в колледже неубедительную версию, что Энни кто-то разыграл, вы просто поскользнулись и ударились головой, а мисс де Вайн вас увидела и ей стало плохо от вида крови. Ворота колледжа наглухо заперты, чтобы ненароком не впустить переодетых репортеров. Но разве скаутов заткнешь — одному богу известно, какие вести просачиваются сквозь Торговый вход. Но все равно — главное, никого не убили. А теперь мне пора — а то меня прирежет фельдшер и у нас будет-таки дознание.

На следующий день пришел лорд Сент-Джордж.

— Ответный визит в больничную палату, — заявил он. — Не скажу, чтобы мне было спокойно с такой названой тетушкой. Вы хоть сознаете, что лишили меня ужина?

— Да, — отозвалась Гарриет, — мне очень жаль. Наверное, лучше сказать декану. Возможно, вы сможете опознать…

— Хватит строить хитроумные планы, — отрезал он, — а то у вас температура поднимется. Оставьте это дяде. Он, кстати, обещал быть завтра: расследование идет как по маслу, так что лежите и не беспокойтесь. Слово джентльмена. Я с ним сегодня говорил по телефону. Весь кипит. Говорит, там в Париже любой бы справился, а они, дурни, вбили себе в голову, что без него не обойтись: там, видите ли, надо утихомирить какого-то упрямого старого мула. Насколько я понял, убит какой-то малоизвестный журналист, и из этого пытаются раздуть международный скандал. Вот вам и пирамиды.[300] Я же говорил, что у дяди Питера сильно развито чувство общественного долга — вот, убедитесь воочию.

— Что ж, он совершенно прав.

— Для женщины так говорить противоестественно! Он должен быть здесь, рыдать вам в простыни — и пусть международный скандал горит синим пламенем. — Лорд Сент-Джордж усмехнулся. — Жаль, что меня не было с ним в машине в понедельник утром. Пока он ехал от Уорикшира до Оксфорда, его пять раз остановили за нарушение правил. То-то мама обрадуется. Как ваша голова?

— Лучше. Там, кажется, скорее порез, чем ушиб.

— Ну и крови от этих ран на голове, да? Как поросенка режут. Что ж, хорошо хоть вы не «труп под крыльцом со скорбным лицом».[301] Вот снимут швы, и все будет в порядке. Только с этой стороны вы смахиваете на арестантку. Надо будет вас постричь, чтобы выровнять длину. Вот дяде Питеру радость — сможет носить у сердца ваши локоны.

— Тут вы заврались, — сказала Гарриет. — В семидесятые годы прошлого века он еще не родился.

— Он так стремительно стареет, что скоро и до шестидесятых доберется. Ему пойдут золотистые бакенбарды. По-моему, вам пора его спасать — не то кости его иссохнут и глаза затянутся паутиной.

— А вам с вашим дядей, — сказала Гарриет, — пора деньги брать за свое краснобайство.

Глава XXII

О нет, это еще не конец; конец — гибель и безумие! Я ведь лучше некуда, когда я безумен, тогда я храбрый малый, тогда я творю чудеса; а разум меня гнетет, и вот где мучение-то, вот где ад. По меньшей мере, сударь, отведите меня к одному из убийц — да будь он силен как Гектор, я порву его и стану таскать туда и сюда.

Бен Джонсон[302]

Четверг. Тяжелый, мрачный, унылый четверг. Серое небо — как перевернутый ящик, из которого льется и льется скучный дождь. На половину третьего ректор назначила собрание в профессорской — безрадостная перспектива. Пострадавшие, все три, снова были на ногах. Гарриет сменила свои окровавленные бинты на неромантический пластырь, который страшно ей не шел. Голова у нее не болела, но словно бы собиралась заболеть. Мисс де Вайн смахивала на привидение. Энни, хоть физически пострадала меньше, казалось, все еще не оправилась от потрясения и понуро обходила комнаты, выполняя свои обязанности, — за ней неотступно следовала горничная из профессорской.

Ждали лорда Питера Уимзи: он обещал быть на собрании и поделиться важной информацией. Гарриет получила от него короткую записку в его характерной манере: