Виктор Цой – уста к небу, уста к земле - Сергей Шкляев

class="empty-line"/>

Улицы называют, в основном, в честь героев, достопримечательностей или чего-то, достойного памяти в потомках (не говорю о названиях улиц с идеологическим подтекстом). За символом «название улиц» стоит название добра, добродетелей, духовной красоты. К Богу идут только «улицами» добродетелей, «улицами» послушания Богу — Истине.

Дети серого дня даже не помнят названий этих «улиц», не знают «имён» добродетелей, они не знают и знать не хотят Бога.

Не знают правил игры.

Они нарушают (не знают правил) правила нормальной жизни, которая подобна многоходовой игре. Даже правила дорожного движения, технической, военной или хирургической операции внешне похожи на игру.

Они такие, как мы,

Они такие, как вы.

Внешне они такие же, как все люди.

Припев:

Дети серого дня

Не боятся огня.

Они не боятся вечного огня, о котором говорил Христос многократно. Эти люди не верят в будущее воздаяние по делам их. Для них Бог, по сути, — пустой звук. Имя Божие они могут применять для своих корыстных проектов, маскировки своих политических игр от бытовых до государственных и церковных.

Такие «дети серого дня» находятся во всех сферах общества, не исключая и сферу церковную, и среду священнослужителей. Самого Христа распяли «дети серого дня».

Они не верят тому,

Что завтра будет теплей.

Здесь Виктор Цой впервые в этой песне употребил слово о вере — «не верят». Здесь же он употребил и слово «теплей». «Дети серого дня» не верят, что можно быть с Богом. Только приближение к Богу даст духовное тепло сердцу человеческому. Но сердца детей серого дня холодные, там кусок льда.

Их сердце, как сердце и глаза Кая, в которые попали осколки кривого зеркала, разбитого троллями (бесами) из сказки Г. X. Андерсона «Снежная королева». На земле духовный холод, зима, ненастье.

Эта песня фрагментарно созвучна по смыслу с другими песнями Виктора Цоя: «Звезда по имени Солнце», «Группа крови», «Место для шага вперёд» и другими, где упомянуто о духовной «замороженности» земли после духовной катастрофы, грехопадения первых людей.

Они играют в поколение улиц,

Дети серого дня.

Выше Виктор Цой спел, что они, «дети серого дня», не знают правил игры. Комиссии, которым дано называть улицы в честь героев предполагают, что на примере этих героев, другие люди будут подражать им, воспринимать их в качестве жизненного ориентира, примера.

«Дети серого дня» лишь играют, актёрствуют, имитируют тех, кто старается жить и быть поколением старающихся подражать подвигам и жизни героев. «Дети серого дня» — игроки, шулеры, мошенники всех видов.

Ради удовлетворения своих страстей и реализации амбициозных проектов они готовы изображать героев и подвижников, идти на лишения и трудности, лишь бы добиться своего. Это их менталитет, их образ существования в мире людей.

В контексте песни нужно отметить ещё несколько жестоких значений слова «игра». Уголовники на «зонах» играли и на вещи других осуждённых, и на их жизни. Римские воины играли в игру «Император» с теми, кто был осуждён на смерть.

Такая игра была сыграна и со Христом, Его одели в багряную одежду, дали трость, на голову надели терновый венец (шапку), цинично кланялись Ему, а в конце игры, по правилам, надо пронзить «императора» воинским оружием. Умершего Христа пронзил воин копьём.

Бой на смерть также иногда назывался «игрой». Например, песня Владимира Высоцкого о лётчиках и смертельном воздушном бое: «Их восемь, нас двое».

Их восемь, нас двое — расклад перед боем

Не наш, но мы будем играть!

Серёжа, держись, нам не светит с тобою,

Но козыри надо равнять…

У Виктора Цоя есть песня «Игра», в ней такие строки:

«Крепкий утренний чай, крепкий утренний лёд.

Два из правил игры, а нарушишь — пропал»…

Пропасть можно духовно в «игре» с диаволом, он, как гроссмейстер, играет одновременную партию с каждым человеком и со всем человечеством, но ставка игры неописуемо велика.

Всякий, хоть трижды академик, хоть трижды богослов, кто не держит совет с Богом, — проигрывает себя самого в рабство диаволу, такой проигравший пойдёт с «хозяином», за «компанию», в муку вечную, в вечный «огонь». Христос о таких, как «дети серого дня», сказал: «И пойдут сии в муку вечную» (см.: Мф. 25, 46).

Они познали слишком рано любовь,

А иначе нельзя.

Здесь слово «любовь» подразумевает кавычки. Для подлинной любви нет понятия рано или поздно, она, любовь-благо, приходит и познаётся только во время своё, а не в иное. «Весь мир лежит во зле» (см.: 1 Ин. 5, 19). С болью и слезами мы рождаемся, часто и живём, и умираем с ними.

Слово любовь, как я писал выше, возможно, происходит от слияния слов: людям Божия воля, видение, ведение. Но «дети серого дня» не хотят знать и творить волю Божию. Они не познали любовь подлинную, они знакомы с «любовью не в своё время», то есть со страстью, с лжелюбовью.

Почти все люди познали слишком рано нелюбовь этого мира, а иначе нельзя. Но Цой выделил только «детей серого дня», а не большинство людей. Это указывает на то, что эта часть людей озлобилась на весь мир, и они намерены жить бессовестно и жестоко за счёт других.

Но их родители видят так редко,

Что забывают цвет глаз.

Им чужды даже родители. Не ищут они родительской любви, они их не любят и не почитают, они потребляют выгоды от родителей. Почитающий и любящий родителей или кого-либо другого, хоть иногда, будет смотреть в их глаза.

Он будет читать по глазам чувства ближних, «помнить их цвет глаз», проверять, реагировать, отвечать. Напротив, нелюбимым, посторонним людям мало смотрят в глаза, «не знают цвет их глаз».

«Поцелованные» злом, они ищут всё новых «целований», это сродни алкогольной или наркотической зависимости. Зло искажает, развращает сознание тех людей, которые согласятся на брак (союз) с духами зла, и одновременно по-своему «пьянит».

Они похожи на нас,

Они похожи на вас.

Дети минут

Один любит рок,