Бывшая любовница - Мишель Смарт

Такой заботы от него она не ожидала.

Кара провела рукой по бокам. Слава богу, она полностью одета. Ей было лучше, небольшая слабость, но в целом намного лучше.

Наверное, надо встать и отыскать Пепе. Он где-то здесь, в этом доме, похожем на картинку.

Около кровати стояли ее туфли: модные, дизайнерские туфли на низком каблуке, купленные ей Пепе. Туфли, о которых она мечтала.

Кара медленно вышла из комнаты на широкую лестничную площадку. Снизу слышались голоса. Она осторожно начала спускаться по лестнице – голоса привели ее на большую кухню.

За дубовым столом сидели Пепе, мужчина – она вспомнила, что это Кристоф, – и миниатюрная, похожая на птичку женщина. Каре показалось, что женщина даже меньше ее ростом. Такое впечатление, что ожила миссис Пепперпот[4], которая, увидев Кару, засуетилась, кинулась к ней, взяла за руку и подвела к столу, без конца щебеча по-французски.

Пепе встал, обнял Кару и поцеловал в обе щеки:

– Как ты себя чувствуешь?

– Намного лучше, – промямлила она.

– Хорошо. – Он внимательно ее оглядел. – Ты все еще немного бледная, но уже не напоминаешь Невероятного Халка.

– Очко в мою пользу. – Кара села на стул, который он выдвинул для нее около своего.

Миссис Пепперкот тут же поставила перед ней тарелку с дымящимся прозрачным бульоном и плетеную хлебницу с французским багетом.

– Mangez[5], – произнесла она и поднесла руки ко рту, показывая, что надо делать.

– Кара, это Симона, жена Кристофа, – сказал Пепе. – Она не говорит по-английски, но зато готовит превосходный мясной бульон.

Кара улыбнулась Симоне:

– Благодарю вас… merci.

Бульон пах очень аппетитно. У нее забурчало в желудке.

– Mangez, – повторила Симона.

– Она ждала, когда ты проснешься, – сказал Пепе. – И еще благодаря ей приходил врач и осмотрел тебя.

Кара смутно припомнила надушенную терпкими духами женщину, которая сидела на ее кровати и прикладывала к ней какие-то приборы.

– Я думала, что мне это приснилось.

Пепе тихонько засмеялся:

– У тебя беременность четыре месяца. Вполне разумно было проверить, все ли с тобой в порядке помимо непереносимости полетов.

Оказывается, он может быть таким заботливым. Странное тепло растеклось у нее в груди, по жилам и по коже.

– Я страдаю этим с детства, а беременность все усугубила.

– Пусть так, но я вызвал нашего семейного врача в Париж, чтобы завтра он тебя осмотрел. А сегодня у тебя слишком низкое давление.

– Оно у меня всегда низкое.

– Лучше перестраховаться. Ты носишь ребенка, чья жизнь зависит от твоего здоровья.

– Успокойся, Пепе. Ты похож на заботливого папашу.

Глаза у него недовольно сверкнули, но с лица не сходила улыбка.

Неловкость прервала Симона, поставив перед Карой кувшин, и налила ей в стакан охлажденной воды.

– Почему она так странно на меня смотрит? – пробормотала Кара себе под нос так тихо, что только Пепе мог это услышать.

Симона продолжала кивать и улыбаться ей, в отличие от своего угрюмого мужа, который молча крутил в руке стакан с вином.

– Потому что ты беременна, и она хочет получше тебя накормить.

– Как я могу есть, когда все на меня уставились?

Кара ждала, что сейчас Пепе скажет что-нибудь саркастическое, сострит, но он вместо этого вовлек Кристофа и Симону в разговор, и тем самым отвлек их внимание от нее.

Пепе был прав: бульон очень вкусный, особенно вместе с теплым багетом.

Она доела бульон и положила ложку в пустую тарелку. В этот момент Кристоф засмеялся на что-то сказанное Пепе, допил вино и протянул ему мускулистую руку. Пепе встал со стула, и оба мужчины обменялись энергичными рукопожатиями, а Кристоф еще и стал трясти Пепе за плечи.

– Это что, новая форма выражения мужского единства? – тихо спросила Кара у Пепе.

К ее удивлению, ответил ей Кристоф:

– Всегда хорошо подтвердить сделку рукопожатиями.

– Ты все-таки покупаешь виноградник? – спросила она.

Пепе поднял стакан и произнес, обращаясь к французу:

– С вами не просто заключать сделки, мой друг.

– Некоторые сделки того заслуживают. – Кристоф взял бутылку и хотел долить вина в стакан Пепе.

Пепе остановил его:

– Нет-нет. Я за рулем – скоро возвращаюсь в Париж.

– В автомобиле? – с надеждой спросила Кара.

– Да. Я связался со своим персоналом, и они доставили сюда нам машину.

– А где они?

– Улетели обратно на вертолете полчаса назад.

Она, не веря тому, что услышала, уставилась на него:

– Ты серьезно? Ты вызвал своих пилотов, чтобы они пригнали сюда автомобиль, а затем улетели обратно?

Пепе пожал плечами, словно это какая-то мелочь.

– Ты устроил это… для меня?

– В вертолете недавно поменяли обивку салона, а тебя могло стошнить прямо на нее.

Но Кара почему-то знала, что Пепе совершенно безразлично, что будет с обивкой.

– Я думала, что у нас на сегодня намечен деловой ужин.

– Уверен, что один раз наше отсутствие переживут, – сухо ответил он. – Я не настолько жестокосерден, чтобы заставить тебя провести еще час в вертолете, после чего ты будешь отвратительно себя чувствовать.

Непонятная, странная дрожь пробежала у нее по ладоням – ей захотелось сплести свои пальцы с его пальцами.

Она быстро сжала ладони в кулаки.

Ну и что из того, что он проявил хоть какую-то человечность?

Это не означает, что нужно взять его за руку.

К тому времени, когда они покинули виноградник, солнце уже село и долина Луары погрузилась в темноту. Дороги были свободными, автомобиль двигался плавно, но Пепе заметил, что Кара начала дышать глубже.

– Тебе плохо? – спросил он и включил кондиционер.

– Нет. – Она откинулась на подголовник, глаза у нее были закрыты.

– Открой окно. – В темноте он не мог разглядеть цвет ее лица, но был уверен, что оно позеленело.

Холодный воздух дул из приоткрытого окна, и она подставила голову под эту струйку.

– Говоришь, что тебя всегда укачивало? – спросил он через пару минут, уверившись, что ее не стошнит прямо в машине.

– Да всю жизнь, сколько я себя помню. Хуже всего на море.

– Ты часто плавала?

– Несколько раз на пароме из Англии в Ирландию. Почти все время провела в обнимку с унитазом.

– Звучит занятно.

– Да уж. Очень занятно для всех.

Пепе засмеялся. Ему нравился ее сдержанный юмор.

Он немного замедлил ход, внимательно следя за дорогой, избегая возможных выбоин, чтобы не спровоцировать у нее нового приступа тошноты.

– Ты давно пилотируешь вертолет? – спросила она.

– Я получил права десять лет назад.

– Я не знала.

– Ну, это не такое уж большое достижение.

– Думаю, что это намного труднее, чем научиться водить автомобиль.

– Чуть труднее, – признал он, вспомнив сотни летных часов и жесткие экзамены. Но это того стоило – он наслаждался каждой минутой полета. А еще гордость матери, когда он получил удостоверение пилота. И это тоже стоило приложенных усилий, потому что обычно ее гордость была обращена на Луку.

– Значит, ты покупаешь виноградник? – Она переменила тему разговора.

– Да. Это солидный бизнес, а почва здесь превосходная.

– Как тебе удалось уговорить Кристофа? Ему больше подходит бороться с медведями, а не вести переговоры.

– Это у него такая маска. Он один из тех людей, которые доказывают свою основательность грубостью и угрюмостью.

Пепе произнес это насмешливо и едва не проговорился, что чуть не сказал французу, чтобы тот забыл о продаже, настолько его привело в ярость пренебрежение Кристофа к состоянию Кары. Если бы не доброжелательность его жены Симоны, которая совсем на него не походила и упрекнула мужа в черствости, он вообще отказался бы осматривать виноградник.

Пепе привык иметь дела с подобным мачо – в конце концов, он сицилиец. Впервые ему не захотелось выглядеть таким же «крутым». У него достаточно сил и власти, так что ему ни к чему соперничать с ними и бить себя в грудь, доказывая свое лидерство и превосходство.

Пальцы крепче сжали руль, когда он вспомнил, как у него защемило в груди при виде страданий Кары. Обычно он не придавал значения недомоганиям. Люди болели, потом, как правило, выздоравливали. Такова проза жизни.

Беременность тоже проза жизни. И морская болезнь тоже. Страдания Кары не должны чрезмерно его волновать.

Но… волновали. Он призвал на помощь всю силу воли, чтобы не положить ладонь ей на бедро… просто чтобы ободрить. Правда, он не был уверен, сделай он это, что она не хлопнет его по руке.

– Ты не будешь предварительно обговаривать сделку с Лукой? – Голос Кары с мягким ирландским выговором нарушил его размышления.

– Нет. Это область моих интересов – дела вне Сицилии веду я.

– Я-то думала, что за все отвечает Лука.

– С чего ты взяла? Потому что он – старший брат?

– Нет. Потому что он более уравновешенный и надежный. Твоего брата можно бояться, но он, по крайней мере, соблюдает внешние приличия и думает головой, а не только половым органом.