Вне игры - Харлан Кобен

Его форма была на месте. На спине уже успели вывести его фамилию – крупные черные буквы «БОЛИТАР». Минуту Майрон рассматривал свою экипировку, затем быстро снял с вешалки и надел. Знакомые до боли чувства. Шероховатая поверхность хлопка. Шелковистые тесемки на спортивных шортах. Ощущение легкой сдавленности в пояснице, когда он натянул их. Такая же сдавленность от футболки. Привычное движение рук, заправляющих подол за пояс. Плотная шнуровка на верхней майке. Пожалуй, очень плотная. На мгновение ему стало трудно дышать. Он поморщился и сел, пережидая, когда это пройдет.

Майрон заметил, что теперь почти никто не пользуется защитным бандажом, предпочитая современные трусы из крепкой лайкры. Он выбирал старый и более надежный способ. Хранитель традиций. Нацепил на ногу специальное устройство, которое обычно называли наколенником. Больше всего это походило на металлический компрессор. Напоследок Болитар накинул разогревающий халат. Он имел множество застежек сверху донизу, так что игрок мог эффектно разодрать его, перед тем как выйти на площадку.

– Привет, парень, как дела?

Майрон встал и пожал руку Кипу Коровэну, одному из младших тренеров команды. Кип был в клетчатом джемпере, тесном для его фигуры, с задранными до локтей рукавами и торчащим снизу животом. Он выглядел как фермер, загулявший на сельской ярмарке.

– Хорошо, спасибо, тренер.

– Вот и отлично. Можешь звать меня Кип. Или Шкипер. Так меня все называют. Сядь, расслабься.

– Ладно.

Шкипер?

– Отлично, замечательно. Рад, что ты теперь с нами.

Шкипер пододвинул стул, повернул его спинкой к Майрону и сел верхом. Внутренний шов на его брюках угрожающе напрягся.

– Побеседуем начистоту, Майрон, ладно? Донни не в восторге от твоей кандидатуры. Ничего личного, конечно. Просто он любит сам подбирать команду. Ему не нравится, когда игрока спускают сверху, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Майрон кивнул. Донни Уолш был главным тренером.

– Вот и хорошо. Донни всегда говорит напрямик. Он помнит тебя по старым дням, ты ему симпатичен. Но команде предстоит плэй-офф. Если нам повезет, мы можем набрать хорошие очки, играя на своем поле. Для этого надо правильно распределить силы. Вопрос равновесия? Все пташки должны сидеть по своим веткам. После потери Грега команда дала крен, но вскоре мы заделали пробоину, и корабль снова на плаву. И тут появляешься ты. Бокс настаивает, чтобы тебя включили в список, но не объясняет зачем. Ладно, Бокс – наш босс. Мы лишь беспокоимся, как бы лодка опять не сбилась с курса.

От обилия сравнений у Майрона закружилась голова.

– Ладно. Я не стану создавать проблем.

– Я так и думал. – Шкипер встал и поставил стул на место. – Ты отличный парень, Майрон. Всегда держишь слово. На тебя можно положиться. Команда прежде всего, верно?

Болитар кивнул:

– Лодка пойдет прежним курсом.

– Прекрасно, замечательно. Ну все, еще увидимся. И не волнуйся. В игру тебя не пустят, разве что мы здорово уйдем в отрыв.

С этими словами тренер вздернул на живот ремень и вразвалочку двинулся в противоположный угол раздевалки.

Минуты через три он крикнул:

– Собираемся в центре, мальчики!

Никто и ухом не повел. Шкипер повторил это несколько раз, подбегая к каждому и выключая звуку «уокманов», чтобы игроки могли его услышать. Почти десять минут ушло на то, чтобы передвинуть двенадцать профессиональных спортсменов не более чем на десять футов. Затем в комнате с важным видом появился тренер Донни Уолш, встал в центре и начал сыпать надоевшими всем инструкциями. Это не значило, что он был плохим тренером. Просто, когда играешь по сто матчей за сезон, трудно придумать что-нибудь новое.

Нудная болтовня длилась две минуты. Некоторые игроки даже не удосужились выключить «уокманы». Терри занимался тем, что снимал свои многочисленные украшения, что требовало больших усилий и помощи специально обученных людей. Миновало еще полторы или две минуты. Дверь раздевалки открылась. Все сняли свои «уокманы» и потянулись к выходу. Майрон догадался, что они выходят на площадку.

Время игры.

Майрон пристроился в самом конце. Он с трудом сглотнул слюну. Его бросило в холодный пот. Поднимаясь по наклонной плоскости, он услышал, как в зале заорал громкоговоритель: «А-а-а-а-а теперь встречайте – „Драконы Нью-Джерси“!» Грянула музыка. Игроки пустились рысью.

На них обрушился гром аплодисментов. Команда привычно разделилась на две неровные линии, чтобы отработать броски у кольца. Майрон проделывал это тысячи раз, но только теперь задумался о том, что происходит. Когда ты звезда или перспективный новичок, разминка идет легко и незаметно. Нет смысла изображать из себя героя – впереди целая игра, чтобы показать, на что ты способен. Мелкота – а Майрон никогда не выступал в подобной роли – выбирает для разогрева два разных способа. Одни выкладываются целиком, делают широкие взмахи и прыжки, сложные броски в воздухе. Короче, устраивают шоу. Майрон всегда видел в этом нечто похожее на акт отчаяния. Другие, как рыбы-прилипалы, крутятся вокруг звезд, подают им мячи, разыгрывают комбинации, словно спарринг-партнеры в боксе. Купаются в лучах чужой славы.

Майрон оказался чуть впереди выстроившейся линии. Кто-то бросил ему мяч. Во время разминки кажется, будто взгляды зрителей направлены только на тебя, хотя на самом деле большинство из них просто усаживаются на свои места, болтают с соседями или разглядывают зал и жуют сандвичи. Даже тем, кто смотрит на спортсменов, совершенно наплевать, чем они занимаются. Майрон сделал пару обводных движений, подпрыгнул и вложил мяч в корзину, срикошетив от щита. Вот черт, подумал он. Игра еще не началась, а он уже не знает, как себя вести.

Через пять минут линии рассыпались, и спортсмены перешли к свободным броскам. Майрон окинул взглядом трибуны, стараясь найти Джессику. Сделать это было нетрудно. Словно рядом с ней горел яркий маяк, или она выступила вперед, оставив позади зрителей, или ее лицо было полотном Да Винчи, а остальные – не более чем рамой. Джессика улыбнулась, и по его телу прокатилась теплая волна.

Болитар почти с удивлением сообразил, что сегодня Джессика впервые видит его в игре, а не на тренировках. Они познакомились за три недели до его травмы. Майрон задержался на этой мысли. Он вдруг вспомнил. Прошлое нахлынуло на него болью и чувством вины, и он застыл на месте, пока отскочивший от щита мяч не стукнул его по голове. Но мысль осталась.

«Я должен Грегу».

Загудела сирена, и спортсмены расселись по скамейкам. Тренер Уолш выдал еще несколько шаблонных фраз, убедившись, что каждый знает, кого надо прикрывать в команде противника. Игроки молчали и кивали, пропуская все мимо ушей. Терри по-прежнему злобно таращил глаза. Играет на зрителей, подумал Майрон, хотя в это не верилось. Сам он поглядывал на Леона Уайта, ближайшего друга Грега по команде и соседа по комнате во время турнирных поездок. Брифинг закончился. Обе команды вышли к центральному кругу, обмениваясь рукопожатиями и ударами ладоней. На площадке спортсмены начали озираться, стараясь сообразить, кто кого прикрывает, поскольку минуту назад никто ничего не слушал. Тренеры вскочили и надсаживались, выкрикивая последние инструкции, пока судья не бросил мяч в воздух.

Обычно баскетбол – это весы, где две чаши до последних минут колеблются в ту или иную сторону. Но сегодня было не так. «Драконы» рвались к победе. В конце первой четверти они выигрывали двенадцать очков, после хаф-тайма – двадцать, к исходу третьего периода – двадцать шесть. Майрон стал нервничать. Разрыв достаточно большой, чтобы его могли ввести в игру. Он совершенно на это не рассчитывал. Мысленно он подбадривал «Кельтов», надеясь, что они сумеют отыграться и ему не придется отрывать зад от алюминиевого стула. Но ничего не изменилось. За четыре минуты до конца «Драконы» вели с преимуществом в двадцать восемь очков. Тренер Уолш посмотрел на скамейку игроков. Девять из двенадцати уже участвовали в деле. Уолш шепнул что-то Шкиперу. Тот кивнул, подошел к скамье и встал перед Майроном. Болитар почувствовал, как сердце ушло в пятки.

– Тренер хочет освежить состав, – сказал Шкипер. – Он спрашивает, готов ли ты выйти на площадку.

– В любое время, – ответил Майрон, мысленно посылая отчаянные сигналы: «нет, нет, нет».

Но он не мог произнести это вслух. Не в его характере. Он должен играть хорошего парня. Мистера Команда-прежде-всего, мистера Лягу-грудью-на-амбразуру-как-только-скажет-тренер. По-другому у него не получалось.

Объявили тайм-аут. Уолш снова взглянул на скамейку:

– Гордон! Рейли! Замените Коллинза и Джонсона.

Майрон перевел дух. Он испытал такое облегчение, что ему самому стало тошно. Какой, к черту, из него боец? Разве бывают игроки, которые отсиживаются на скамейке? И вдруг истина осенила его, как удар грома.