Высокий, Загадочный и Одинокий - Р. Метьюсон

Вот что рассказала бабушка. По правде говоря, это сделано и для нее тоже. Она понимала, что Медисон приехала сюда не от безысходности, а из-за любви к брату и сестре. Она надеялась, что одного из них сможет спасти.

Медисон вернулась к своему ноутбуку и прокрутила курсор вниз.

– Наконец-то, – пробормотала она.

На прошлой неделе она обнаружила, что мать запомнила ее номер счета и пароль. Она перевела две тысячи у Медисон с трудом заработанных долларов на собственный счет.

У нее появилось ощущение, что Джил помогла ей, когда увидела, как они обе пришли домой поздно ночью одетые под стать. Если бы бабушка не вмешалась, Медисон заявила бы о краже.

Вероятно, поэтому бабушка сделала заявление о ее деньгах в гостиной. Медисон попросила ее, не вдаваясь в детали, открыть счет для нее в местном банке.

К счастью, она установила интернет-доступ к ее учетной записи. Бабушка подумала обо всем. Сейчас, Медисон просто должна убедиться, что Джил и Кенди не получат в свои руки ее новую банковскую карту или информацию об учетной записи.

Утро перевалило за середину к тому времени когда Медисон перенесла свои вещи. Ей нравилось пользоваться собственным входом. Не пришлось тащить свое скудное имущество через дом, вверх по лестнице и дальше по коридору, как все остальные.

Медисон вновь осмотрела комнату. Не удивительно, что здесь полно пыли, поскольку никто не пользовался этой комнатой на протяжении двух лет. Она решила, что их небольшую прихожую также можно слегка прибрать.

Оба места пахли затхлостью. Ее сосед, как Медисон нравилось думать о нем, попросил бабушку никого не допускать в эту часть дома. И та с радостью согласилась. Она чувствовала, что у мужчины должна быть личная жизнь.

Ну, должна быть у детектива полиции по крайней мере. У Медисон появилось ощущение, что бабушка не чувствовала такого по отношению к другим своим постояльцам, которых оказалось пять в общей сложности, включая ее соседа, две женщины и трое мужчин.

– Черт возьми. – Она забыла узнать имя соседа. В ее планы не входило беспокоить его. Он хотел, чтобы его оставили в покое, и она желала того же. Медисон выдохнула.

– Ну что ж. – Она с легкостью справлялась с трудностями. Только так можно вытерпеть Кенди и вырастить двоих детей.

– Теперь давайте посмотрим, она сказала, что пылесос в чулане. – Медисон открыла кладовку и кивнула.

Конечно он там. – А моющие средства находятся в ванной комнате. Она по-прежнему чувствовала себя странно, поскольку делила ванную с незнакомым мужчиной, но нищим выбирать не приходится. Медисон сказала себе, что это новый опыт. Затем открыла дверь в ванную комнату и впала в ступор. Все верно, это новый опыт. Ванная выглядела так, словно ее год не убирали, возможно даже два.

Медисон подняла ворот рубашки, прикрывая рот так, чтобы могла дышать, пока шла к окну над унитазом. Она открыла окно рывков, отчаянно желая свежего воздуха. Сделав это, она медленно обернулась и пришла в ужас. Словно смотрела на кровавую расправу над гигиеной. В комната стоял запах, плесени, грибка, пота, грязной одежды, общественного туалета и дюжины старых картонных освежителей воздуха для автомобилей. В сочетании с запахом пота это вызывало тошноту.

Она осмотрела комнату. На всех доступных поверхностях висели эти освежители. Некоторые выглядели старыми и бледными, другие ярко-зелеными. Что объясняло автомобильный запах.

В углу возвышалась огромная куча влажных, покрытых плесенью полотенец, которая доходила до середины ее бедер. Это никуда не годилось.

Медисон пнула груду и зажала рот, когда верхняя часть упала на пол, оставляя прогнившую кучу черной склизкой ткани. Идеальные декорации для фильма ужасов.

Медисон перевела взгляд на унитаз и быстро отошла. Ободок имел странный темно-красный цвет. Унитаз покрыт грязью и конечно плохо пах.

Раковину покрывали застывшая мыльная пена, грязь, и, при ближайшем рассмотрении, она обнаружила сбритые волоски, которые засоряли туалетный столик, образуя странную уличную мозаику из грязи. Старые ржавые бритвы валялись на столешнице вместе с другим мусором. Медисон взглянула на мусорное ведро и рассмеялась.

Небольшая мусорка оказалось совершенно новой. Ну, на ней лежал тонкий слой пыли, помимо этого, она оказалась самой чистой в ванной комнате.

Медисон боялась оборачиваться и смотреть на ванную. Она уже знала, что пол нужно драить, и отчаянно. Ее страхи оправдались, поскольку ванная оказалась под стать раковине. Здесь не валялся мусор. Вместо этого там лежали несколько высоких кучек из выброшенных обмылков. Это ужасно. У нее будут кошмары многие годы после такого опыта.

Ее бабушка сказала, что моющие средства стояли под раковиной. Она клялась и божилась, что оставила запас в небольшом шкафу справа после того, как последний арендатор съехал.

У Медисон имелись подозрения о том, что она сейчас найдет. Конечно же шкаф оказался полностью забит новыми моющими средствами. Она не могла не рассмеяться. Это действительно новый опыт, который не хотелось бы повторить.

Надев безразмерные резиновые перчатки, она приступила к работе. Сначала побросала грязные полотенца в мусорные мешки. Понадобилось четыре огромных пакета, чтобы избавиться от всех.

Ей казалось, что таинственный сосед использовал свои полотенца пока можно, а затем бросал их в кучу. Эта теория подтвердилась полотенцем, висящим на душе. Оно стерлось в нескольких местах и плохо пахло.

Она его тоже выбросила, поскольку решила сделать генеральную уборку.

Медисон провела следующие четыре часа очищая, соскребая, подавляя рвоту, умоляя и полируя. К тому времени как она закончила, это место соответствовало даже ее строгим стандартам. Каждая поверхность блестела и пахла лимонной свежестью. Медисон расставила свои вещи и покинула комнату. Ей предстояло многое сделать, чтобы просто стоять и любоваться проделанным. Оставалось только надеяться, что ее сосед не воспримет ее работу как вызов.

Она не хотела делать это каждую неделю.

***

– Ты выглядишь глупо, Медисон! – хихикнул Джошуа, когда пробежал мимо нее, стуча баскетбольным мячом, который она подарила ему на последний день рождения.

Медисон притворилась испуганной. Она посмотрела вниз на свою огромную толстовку, которую надела четвертым слоем.

Было прохладно. Боже, термометр показывал семьдесят [2]! Где она жила было холодно и в восемьдесят [3]. Это ад.

Она вытерла покрытые мазутом руки о мешковатые джинсы, под которыми были леггинсы и поправила кепку и хвостик.