Высокий, Загадочный и Одинокий - Р. Метьюсон

Медисон оттолкнула Ефраима в сторону не слишком нежно и подошла к коробке. Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза, стараясь обрести контроль.

Эта женщина, девчонка-сорванец, судя по ее внешнему виду, станет его концом. Если Ефраим вскоре не покинет комнату, то осушит ее. Он никого не выпивал досуха уже пятьдесят лет.

Он брал лишь столько, сколько нужно.

Но с ней так не получится. Запах ее крови был слишком силен. У него задрожали руки.

– Нашла! – Медисон подняла розовый женский кошелёк. Она споткнулась о коробку, пока открывала его. Медисон нашла школьную карточку и водительские права, спрятанные за ней. – Вот сучка, – пробормотала она.

– Позволь посмотреть, – сказал Ефраим сквозь плотно сжатые губы. Его клыки вытянулись. Языком он заставил их спрятаться обратно, но не хотел рисковать, боясь, что она заметит.

– Вот. – Она протянула их, не глядя на него, совершенно не замечая, что ее жизнь под угрозой.

– Ну, что? – нервно спросил Карл.

– Они фальшивые, Карл.

– Дерьмо, – заныл он. – Но видишь, я не знал этого. Я действительно думал, что она взрослая. Медисон, мне так жаль!

– Карл, больше не звони, – сказала Медисон.

– Клянусь, не буду, передай ей, чтобы держалась от меня подальше.

– Легко, Карл, – сказала она, заканчивая разговор.

Ефраим бросил удостоверение на кровать.

– Похоже, тебе нужно поговорить с сестренкой о сексе, – сказал он немного жестче, чем намеревался. Ему нужно убраться отсюда.

Сейчас же.

Она посмотрела на него своими холодными мерцающими карими глазами. Затем решительно кивнула и ровным тоном произнесла:

– Мне очень жаль, что разбудила тебя. Это больше не повторится. Теперь, извини, у меня есть дела.

Она очень вежливо хотела выставить его за дверь. Но это произвело на него противоположный эффект.

Он ненавидел власть и еще больше ненавидел, когда ему говорят, что нужно сделать. К сожалению, для него, зубы пульсировали во рту.

Если он не уйдет в ближайшее время, то выдаст себя. Итак, кивнув, Ефраим повернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Пусть девчонка-сорванец сама с этим разбирается. Он не хотел драмы и, безусловно, не хотел иметь дело с пятнадцатилетней, которая раздвигала ноги для всех.

Медисон провела пальцем по розовому сердцу. Это коробка Джил. Она, должно быть, схватила ее случайно. Медисон вздохнула, чтобы успокоиться, затем высыпала содержимое коробки на кровать.

Медисон ахнула и закрыла рот рукой. Кто знал, что нужно всего две недели, чтобы так сильно изменить человека?

Она замерла от этой мысли. Джил изменилась или, может быть, Медисон что-то упустила.

Она отодвинула в сторону презервативы, сигареты, остатки спиртного и села. Она стала прокручивать в уме все, что помнила о Джил.

Было не так уж много, потому что Медисон была занята на новой работе и подыскивала жильё для них.

Должно быть что-то, что она упустила. Если Джил действительно была ответственным ребенком, то двух недель было бы недостаточно, чтобы Кенди изменила ее. Нет, Медисон не потерпела неудачу.

Она что-то упустила в какой-то момент, и Джил оступилась. Кенди просто дала толчок такому поведению перед Мэдисон.

До тех пор она просто скрывала это.

– Дерьмо, – пробормотала она.

Медисон взяла пачку презервативов и поморщилась. Часть ее хотела выбросить их, представив, что если у Джил их не будет, то и сексом заниматься она не будет. Это было глупо, так как она уже знала, Джил ненавидит ими пользоваться.

Конечно, если их не будет, она улизнет и будет заниматься сексом без них.

И тогда может возникнуть более серьезная проблема, чем секс в пятнадцать.

Она могла заразиться чем-то или забеременеть. Джил теперь стала как Кенди. Она не должна иметь ребенка. Нет, не было никакого выбора, она бросила презервативы, одежду и телефон обратно в коробку и закрыла ее.

Алкоголь и сигареты совсем другая история. Она взяла все и пошла в ванную. Медисон опустошила бутылки, выбросила сигареты в унитаз и смыла.

Вот так. Через неделю она обыщет комнату Джил как раз, когда та обживётся. До тех пор ей придется внимательно следить за ней. Одно было ясно, Кенди должна уйти.

***

– Мне очень жаль, мисс. Этот автомобиль свое отслужил. – Эрл, механик "гаража Эрла", вытер вспотевшее грязное лицо, такой же грязной и жирной тряпкой.

– О, нет! – Медисон убрала за плечо свои длинные черные волосы, которые, как все говорили, были, как шелк. До этого момента она не была уверена, хороший или плохой у нее выдался день.

Десять минут назад она бы сказала, что пятьдесят на пятьдесят. Теперь семьдесят пять к двадцати пяти, день плохой.

Ее день начался хорошо. Она надела самую строгую юбку, которая была чуть выше колена и любимую блузку цвета лаванды, которая каким-то образом пережила поездку и не помялась.

Даже осталась горячая вода после того как ее сосед закончил свой получасовой душ. Все эти полчаса она проклинала его.

Джил оделась соответствующим образом после того как бабушка занялась ею. Джошуа был счастлив, и она была в состоянии съесть завтрак, несмотря на нервозность. Ее машина даже завелась с первой попытки.

А потом все стало немного двусмысленным.

У нее работа в очень хорошей школе. Здание было новым. У нее было отличное место для парковки.

Старшим преподавателем была пожилая женщина, которая постоянно улыбалась и класс хорошо проветривался Медисон.

Ее стол был сделан из дуба и полностью закрывал вид снизу, поэтому никто не видел, как она нервно ерзает на стуле.

Всё в ее кабинете было совершенно новым. Ученики уже совсем другая история.

Парни пялились на нее в течение всего дня. Она чувствовала, как их взгляды скользят по ее заду и вниз по ногам. Каждый раз, когда она разговаривала с одним из своих учеников – мужского пола ей нужно было постараться, чтобы удержать их взгляд на её лице, а не на груди. Она не могла понять этого. Юбка не была слишком обтягивающей, на блузке не было декольте.

На самом деле по сравнению с тем, как одеты многие из студенток, ее одежда должна казаться консервативной. Некоторые из девушек в ее классе напомнили ей полуголых фанаток в музыкальных клипах.

Их грудь практически вываливалась из одежды, многие, включая Джил, к ужасу, носили лифчики, увеличивающие грудь.

Они носили стринги и джинсы с заниженной талией, чтобы все видели их трусики. Жуткое зрелище.

Девушки в ее классе, те, что одеты так, чтобы произвести впечатление на мужскую часть населения, сразу же ее возненавидели.

Они смеялись и шептались, когда кто-то из наиболее популярных парней пялился на Медисон. Это раздражало, если не сказать больше.