Высокий, Загадочный и Одинокий - Р. Метьюсон

У нее были деньги в банке, высшее образование и планы. Она собиралась съехать из их трейлера, из унылого, разбитого, тесного трейлера, и забрать своих брата и сестру с собой. С чем её мать согласилась.

Черт, много лет назад Кенди практически закатила истерику и потребовала от Медисон забрать их. Она сказала, что теперь ее очередь жить нормально. Медисон задолжала ей это.

Ведь прежде всего это была вина Медисон, что все так получилось. Ее мать стала бы моделью, если бы не забеременела в шестнадцать.

Кенди считала, что Медисон обязана ей, за то, что она не сделала аборт, и при каждом удобном случае напоминала об этом.

Единственной нитью к личности отца Медисон оказалось то, что она несомненно выглядела наполовину коренной американкой. Ее волосы были черными и блестящими, кожа – от природы смуглой, а глаза – карие, которые напоминали карамель.

Это давало ее матери единственную нить к происхождению ее отца.

К счастью мать была расисткой и лишь однажды "перепихнулась" с цветным, так она называла всех, у кого кожа не белого цвета.

Итак, ее отцом был Эндрю Соломан, парень их местного племени. К сожалению, он умер после того, как родилась Медисон. Он хотел сам вырастить Медисон, и Кенди была более чем счастлива избавиться от этой обузы. Когда отец Медисон погиб при пожаре, Кенди закатила истерику и сбежала из дома ее матери.

Она взяла свою малолетнюю дочь и направилась к трассе, ведущей в Калифорнию, но смогла добраться только до соседнего штата. Там у нее началась жизнь, состоящая из никудышней работы, пособия, романов с женатыми мужчинами и наркотиков.

Они странствовали по всей стране, пока не появилась Джилл, и тогда они осели в Нью-Мексико, где Медисон взяла на себя заботу о брате и сестре и присматривала за домом, точнее трейлером.

Медисон считала дни до своего восемнадцатилетия, чтобы получить возможность уйти от матери.

Она не собиралась бросать своих брата и сестру, но отчаянно хотела оказаться подальше от матери и ее манипуляций.

Кенди с ужасом ждала восемнадцатого дня рождения дочери. Это означало бы, конец её разгульной жизни. Ей придется найти работу или кого-то, кто позаботится о ее детях.

Итак, когда наступило утро восемнадцатилетия Медисон, Кенди поступила так, как поступила бы любая уважающая себя женщина, если бы столкнулась с настоящей ответственностью впервые за пятнадцать лет.

Она сбежала.

Конечно же, она оставила Медисон записку, в которой поздравила ее с днем рождения и поблагодарила за заботу о детях. Также сообщала, что нашла свою настоящую любовь и уехала с ним в Вегас.

Медисон не знала плакать ей или смеяться. Она, наконец, избавилась от матери, но столкнулась с тем, что должна была воспитывать своего брата и сестру раньше, чем ожидала.

Так последние пять лет Медисон растила маленького брата и сестру. Никто не скучал по матери. По правде говоря, Медисон была для них обоих вместо мамы с самого рождения.

Кенди же взяла на себя роль старшей сестры, которая недолюбливала своих сестру и брата и никогда им не помогала. У каждого была своя роль.

Медисон бралась за любую работу, чтобы закончить колледж, а также чтобы накормить и одеть детей. Она сторонилась настоящей жизни.

Ее единственные друзья были из резервации, где она, если могла, проводила свое свободное время. Она не встречалась с парнями из-за нехватки времени. Ну, по крайней мере на постоянной основе.

Она боялась превратиться в свою мать, поэтому не позволяла себе серьезных отношений.

Кенди влюблялась в каждого встречного. Она становилась одержимой и жалкой, а Медисон не похожа на свою мать. Того, кто начинал ей нравиться, она отвергала. Так безопаснее.

Меньше двух недель назад Медисон начала работать учителем истории в общественной средней школе. Впервые в ее жизни все шло идеально, когда вдруг заявилась Кенди.

Плач Джошуа разбудил ее в три часа ночи. Пьяная женщина блевала в гостиной-кухне-столовой-спальне Джошуа. Медисон вошла в вышеупомянутую комнату с бейсбольной битой на перевес и разразилась проклятьями. Кенди вернулась.

Казалось, что Кенди вернулась отомстить. Стюарт, мужчина с которым она сбежала пять лет назад, так на ней и не женился. Они жили в отелях по всей стране. Кенди нравилось.

У нее были фотографии и, конечно, магнитики со всех штатов, кроме Новой Англии, Гавайев и конечно Аляски. Она ненавидела Новую Англию, отказывалась туда возвращаться. Все шло прекрасно, пока Стюарт не выяснил, что Кенди не натуральная блондинка. Она обесцвечивалась. Медисон, естественно, знала об этом и считала очевидным. Видимо, Стюарт не понимал, что золотые пряди ее матери, были из упаковки.

Он не понимал многих вещей как то, что Кенди не настоящее имя, и ей не двадцать восемь, а тридцать девять, что опять же для Медисон казалось очевидным, поэтому он начал спать с кем попало. Однажды Кенди пришла домой из клуба и нашла Стюарта "Кувыркавшегося с этой шлюхой Дженнифер из стриптиз-клуба на их ложе любви". Кенди неоднократно использовала подобные словечки при Медисон и своих двух младших детях.

Медисон не собиралась позволять присутствию матери изменить ее планы. Она настаивала на том, чтобы мать подписала бумаги об опекунстве. Та отказывалась, ссылаясь на то, что соскучилась по детям. Она их «любила». Затем подала документы в социальные службы, но ей отказали. Казалось, что штат Нью-Мексико больше не хотел платить ей просто так. Поэтому Кенди навела справки о Нью-гемпшире.

Они оказались готовы дать ей денег только потому что мама Кенди была коренным жителем этого штата, а Кенди претендовала на жильё последние пять лет. Что очень удивило Медисон. Кенди не собиралась выслушивать доводы. Она хотела, чтобы дети поехали с ней, поскольку нуждалась в них.

Она кричала, бесилась и угрожала Медисон, что заберет детей от нее подальше. Они были ее единственным шансом, потому что Кенди не хотела работать.

Она подчеркнула, что Медисон слишком слаба для подобных дел. Медисон сдалась в конце концов, когда согласилась ее бабушка. Которая горела желанием увидеть своих троих внуков. Кенди никогда не привозила детей с ней повидаться и не позволяла поддерживать с ней контакт. Она часто пыталась шантажировать свою мать детьми. Это никогда не срабатывало. Казалось, что теперь бабушка стала хозяйкой положения и знала это.

Спасибо Господу за это. Две недели назад милая сестра, которая хорошо себя вела и которую она знала и любила, стала исчезать. И теперь Джил воспринимала свою мать как лучшую подругу, как своего кумира.

Ей нравилось, что Кенди не работала и заигрывала с мужчинами. Медисон увидела, как ее сестра целовалась с двадцатилетним, перед их отъездом.