Вторжение Человекосжималок. Часть первая - Р. Стайн

Я показал ему черную коробочку:

— Я… я нашел это, — выдавил я. — То есть, я взял ее по ошибке, я не хотел ее брать, но…

Он махнул рукой: мол, ничего страшного.

Я протянул ему коробочку. Я ожидал, что голоса попытаются меня остановить.

Но мистер Флешман с легкостью забрал коробочку из моих дрожащих рук.

— Нашел мой пейджер? — спросил он, повертев ее между пальцами. — Это замечательно. А то я его обыскался. — Он засунул странный предмет в карман брюк.

— Пейджер?! — воскликнул я. — Нет! Это не пейджер. То есть…

Он снова достал коробочку из кармана.

— Да, это пейджер, — сказал он, настороженно глядя на меня. — Я купил его, чтобы киностудия могла связаться со мной, когда я не дома.

— Но я слышал голоса… — начал я.

Он прищурил свои жуткие хромовые глаза:

— Голоса?

— Да. Чудные голоса.

Он поднес ее к уху.

— Голоса? — засмеялся он. — Ты не мог слышать в этой штучке голоса, Джек. Она пищит, когда я получаю сообщение — и только.

Я уставился на него — вглядываясь в его глаза, изучая его лицо. Неужели он говорит правду? На вид он был совершенно серьезен.

Но что же это значит? Неужели у меня и впрямь поехала крыша? Неужели я действительно схожу с ума?

Мистер Флешман распахнул сетчатую дверь:

— Заходи, Джек. Я покажу тебе, над чем сейчас работаю. Уверен, тебе понравится.

— Э… нет, — сказал я, отступая на шаг. — Я не смогу. Я…

— Это модель двухголовой акулы, — не сдавался мистер Флешман. — Головы могут двигаться. И каждую пасть можно заставить открываться и закрываться с разных пультов. А вот с телом беда. Я начинил его кучей электроники. И оно стало слишком толстым. Но…

— Я правда сейчас не могу, — прервал его я. — Спасибо. Но мне нужно домой. Я просто хотел вернуть… пейджер.

Он кивнул.

— Ладно. Как-нибудь в другой раз. Увидимся, Джек. — И ушел в дом.

Я тоже пошел домой. Голова гудела, словно в ней роились тысячи пчел. Я был ужасно растерян, встревожен и раздосадован.

Мне нужно время, чтобы все обдумать, решил я. Я не могу просто вернуться домой. Может быть, я возьму велик и прокачусь. Попытаюсь сообразить, что же со мной творится. Или, может, просто пройдусь пешком.

Я свернул с подъездной дорожки мистера Флешмана и направился в сторону улицы. Неподалеку я заметил Забияку — тот трусил домой, по-прежнему сжимая в зубах оранжевый мячик.

Я взглянул на свой дом. В окне на фасаде свет не горел. Наверное, мама, папа и Белл все еще сидели в столовой.

Они считают меня сумасшедшим, горестно подумал я.

И теперь я знал, что они, возможно, правы.

Пейджер. Это был всего-навсего дурацкий пейджер.

Я поддал ногой валяющийся на дороге кусок асфальта. Тот отлетел через дорогу.

Мне хотелось пинать ногами все вокруг. Мне хотелось орать в голос, и раздавать удары направо и налево. Мне хотелось разинуть рот — и зареветь в голос, и так, ревя, мчаться через лужайки, подобно дикому зверю.

Но вместо этого я лишь подошел к куску асфальта и снова поддал его ногой. На этот раз он развалился пополам. Повесив голову, я поплелся дальше, усиленно обдумывая случившееся.

Именно поэтому я поначалу не обратил внимания на пронзительный свист над головой. Я слышал его смутно, где-то на периферии сознания.

Но свист нарастал, и вскоре сделался таким громким, что я больше не мог его игнорировать.

Я поднял глаза…

И увидел полыхающий в вечернем небе огненный шар.

Шар?!

Ослепительно красный, он стремительно несся вниз, вращаясь и рассыпая вокруг себя снопы искр.

Как фейерверк, подумалось мне.

Впрочем, времени на раздумья не оставалось.

Потому что гигантский огненный шар несся прямо на меня.

Его свет — такой ослепительно белый… такой ослепительно яркий — окутал меня. Поглотил меня. И я умер, крича.

Крича.

Крича.

18

Оглушительный грохот заглушил мои крики.

А потом была тишина.

Я открыл глаза и обнаружил, что стою на коленях в траве.

Живой.

Я все-таки уцелел!

Мерцающее сияние угасало. Я стоял под мягким светом уличного фонаря.

Горло саднило от крика. Сердце отчаянно колотилось.

Я глубоко вздохнул. Воздух внезапно наполнился солоноватым ароматом. Словно я находился на берегу океана.

Когда мои глаза привыкли к полумраку, я увидел вокруг дюжины мерцающих точек, похожих на светлячков. Прищурившись, я разглядел, что это были угольки. Горящие кусочки камня, из-за которых казалось, что проезжая часть и тротуар подмигивают сотнями огоньков.

Невероятно.

Я стоял, не веря глазам своим, и смотрел, как угли догорают, шипя и дымясь, пока они не рассыпались в прах.

И тут я увидел оранжевый шар. Он тускло светился. Огненный шар, свалившийся с неба.

Он приземлился у основания подъездной дорожки мистера Флешмана.

Я вдруг понял, что он приземлился совсем рядом со мной.

Я задрожал. Зубы застучали.

Я попытался подняться на ноги. Но уж слишком меня трясло.

Глядя на шар, я ждал, когда успокоится сердце. Затем, очень медленно, но все же смог подняться на ноги.

Я подошел к светящемуся оранжевому шару.

Метеорит!

— Поверить не могу! — пробормотал я вслух.

Я видел падение настоящего метеорита! Он чуть не грохнулся на меня!

Невероятно! Нереально!

Потрясающе!

Я лишился дара речи. Я не знал, что и сказать. Что думать!

И вот я стоял над ним, смотрел на него, и никак не мог унять дрожь. От страха? От восторга?

Идеально круглый каменный шар. Из далекого космоса!

Сколько миллионов километров оставил он позади, прежде чем достичь Земли? Миллионы и миллионы миль, и все ради того, чтобы приземлиться точнехонько рядом со мной!

Я склонился над ним, упершись руками в колени. Воздух вокруг шара был горячим. И специфический рыбный запашок стал сильнее.

Пока я смотрел на него, оранжевое свечение тускнело… тускнело… и, наконец, угасло совсем.

Интересно, он сильно горячий?

Смогу ли я его взять?

Размером он был примерно с шар для крокета. Приблизив к нему лицо, я обнаружил, что он не идеально гладкий: его поверхность была испещрена крошечными кратерами.

Поверить не могу, что смотрю на настоящий шар из космоса!

Я не мог удержаться. Я должен был его потрогать.

Но что если он все еще раскален?

Я осмотрел землю вокруг и подобрал длинную ветку. Рука дрожала — пришлось перехватить запястье второй рукой. Я прижал кончик ветки к метеориту.

Ни дыма, ни шипения.

Я потрогал кончик ветки. Теплый, но не горячий. Я отбросил ветку. И опустился на колени возле камня.

Смогу ли я коснуться его? Осмелюсь ли?

Придется.

Я вытянул указательный палец. Опускал… опускал…

И легонько, буквально на долю секунды, коснулся метеорита.

Я тут же отдернул руку, ожидая ожога.

Ничего.

Я снова вытянул палец. И прижал его к круглой поверхности камня. На этот раз я продержал его там секунд пять или шесть.

Метеорит был теплым, но не горячим.

От волнения я начал задыхаться. Откашливаясь и тяжело дыша, я пытался взять себя в руки.

Но как тут успокоишься? Только что я дотронулся до камня из космоса!

— Надо показать его маме и папе! — сказал я вслух.

Удастся ли мне его поднять?

Он, конечно, уже остыл. Но кто знает, сколько он весит?

Я вытер вспотевшие руки о штанины джинсов. После чего нагнулся, чтобы поднять метеорит.

Ого. Тяжелее, чем я ожидал.

Но я схватил его обеими руками и начал поднимать с земли.

И тут тоненький голосок пропищал:

— Положи меня обратно!

19

— А?!

Я уронил метеорит. Он тяжело бухнулся в траву, но не откатился.

Я нагнулся было за ним, как вдруг услышал за спиной пронзительное хихиканье.

Я обернулся.

— Белл! Это была ты? Это ты сказала?

— Да. Конечно я. А кто же еще? — Она вышла на свет. Ее глаза радостно блестели.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я.

— Увидела тебя из окна, — ответила она. — Напугала?

— Возможно, — буркнул я. — Из-за тебя я уронил…

— На что тебе этот мяч? — спросила она, взглянув на камень.

— Это не мяч, — ответил я. — Это метеорит из космоса. Как по телику рассказывали.

Она расхохоталась:

— Ну и бред.

— Нет, правда! — возразил я. — Он выпал из гигантского огненного шара. А свет был такой яркий, что я ничего не видел.

— То-о-оска-а-а, — протянула Белл, закатив глаза.

— Выслушай меня! — взмолился я. — Я услышал свист. Он так быстро несся вниз — я уж думал, мне крышка.

— То-о-оска-а-а, — повторила Белл. — Джек, это дурацкий мяч. Зачем ты сочиняешь всякий вздор? Ребята над тобой смеяться будут…

— Это правда! — закричал я. — Он свалился с неба!

— Ладно, Тарелочник, — ответила она.