Трое шведских горных мужчин - Лили Голд

Она была расстроена!

Он бросает на меня холодный взгляд.

— Не видел ни одной хорошенькой девушки, которую ты не пытался бы поцеловать.

— На самом деле все наоборот. Симпатичная девушка никогда не видела меня и решила не целовать. Вряд ли это моя вина, просто меня очень приятно целовать.

— Действительно? — Он выглядит невозмутимым. — Ты даже не думал об этом?

Я усмехаюсь.

— Ну, этого я уж точно не говорил.

Конечно, я думал об этом. Я думал об этом с тех пор, как мы ее увидели. Она выглядела очаровательно со своими огромными карими глазами и щеками, порозовевшими от холода. А потом мы завели ее внутрь, и я смог увидеть ее всю целиком. Она сногсшибательна. Ее изгибы и распущенные волосы. Когда она прижалась ко мне на диване, я увидел вблизи ее нежно-розовый рот. Так что да, я думал о том, чтобы поцеловать ее. Но я думаю о многих вещах. На самом деле я не собирался этого делать. Я не настолько мудак, чтобы целовать испуганную, плачущую девушку.

Однако реакция Коула довольно интересна. Учитывая, как сильно он, кажется, не любит Дэйзи, он определенно защищает ее.

Я ухмыляюсь ему.

— Знаешь, это так мило. Ты ворвался к ней, как рыцарь в сияющих доспехах. Создается ощущение, что она тебе нравится…

Я ворчу, когда он толкает меня боком в кучу снега.

Коул отбуксировал машину Дэйзи в наш сарай. Это большое деревянное здание, в котором мы храним все наши транспортные средства и припасы. В одном углу полно наколотых дров, накрытых брезентом. В другом у нас есть еда: консервы и сушеные продукты, а также тонна замороженного мяса. Машина Дэйзи припаркована рядом с грузовиком Коула. Ривен засунул голову в капот.

— Ну? — Я закрываю дверь сарая.

— Она сдохла. — Он пинает шину. — Для этого нужен сверхмощный механик. А он никак не сможет взглянуть на этот кусок метала, пока шторм не закончится. — Он хмурится. — Даже тогда она далеко не уедет, без водительского удостоверения.

Я помню панику в ее глазах, когда она потянулась за своим кошельком.

— Может быть, оно просрочено? И она подумала, что мы доставим ей неприятности?

— Мы не дорожные надзиратели, — бормочет он. — У нее также не было никаких шведских денег. Только английские. — Я вижу, как его разум лихорадочно работает, пока он пытается сложить головоломку воедино.

Ривен всегда такой. Он любит решать проблемы. Я думаю, именно это делает его таким хорошим врачом. Лично я придерживаюсь мнения, что когда великолепная девушка оказывается в твоем доме, то не нужно сомневаться.

— Она не знает язык, — медленно произносит он. — У нее нет подходящей одежды, она не меняла шины. Как будто это не запланированная поездка. — Он смотрит на меня. — Она сказала тебе, чем она занимается?

— Говорит, что учительница.

— Учительница чего?

— Не знаю. Когда я подтолкнул ее, она просто застыла. Она явно не хотела говорить об этом.

— Разве сейчас не середина учебного года? Она просто бросила своих учеников, чтобы совершенно неподготовленной отправиться в глушь? Как будто ей внезапно пришлось все бросить и убежать.

— Звучит так, будто у нее проблемы с законом, — процедил Коул сквозь зубы. — Нам нужно поскорее избавиться от нее к чертовой матери.

— Это не только твой дом, — указываю я.

Когда мы впервые наткнулись на хижину, она была больше похожа на полуразрушенный сарай. Втроем мы превратили его в настоящий дом, установили сантехнику и генератор, перестроили все стены и окна, добавили солнечные панели и подогрев пола. Ривен покрыл расходы, и мы вместе сделали всю работу. Не похоже, что Коул может сам принимать какие-либо решения о гостях в доме.

— Мы должны проголосовать, — решаю я. — Я голосую за то, чтобы сексуальная британская цыпочка оставалась как можно дольше. Ривен?

Мы оба поворачиваемся, чтобы посмотреть на него. Он поджимает губы.

— Я думаю, если она хочет остаться, она должна ответить на некоторые из наших вопросов. Или, по крайней мере, пусть предоставить какое-то удостоверение личности.

Я вскидываю руки вверх.

— Ну, я думаю, вы оба ведете себя как придурки. Если бы она была парнем, вы бы вели себя так чертовски подозрительно?

Ни один из них не отвечает. Они знают ответ. Если бы Дэйзи была парнем, она, вероятно, уже спала бы в гостевой кровати.

— Ну, тогда, — говорю я, — может вы перестанете быть такими сексистами.

Коул фыркает.

— Точно. Именно поэтому ты хочешь, чтобы она осталась. Ты защищаешь права женщин.

— Да, я думаю, что женщины имеют право не замерзать до смерти, — огрызаюсь я в ответ. — Ради всего святого, возьми себя в руки. Ей нужна помощь. Это не ее вина, что она хорошенькая.

Ривен трет глаза.

— Она может оставаться до тех пор, пока шторм не пройдет, — решает он. — Тогда Коул может отбуксировать ее машину в город, чтобы починить, и она может забронировать номер в отеле.

— Это может затянуться на несколько дней, — рычит Коул.

Я одариваю его ухмылкой.

— Я уверен, что мы найдем несколько способов скоротать время.

У нас есть старая складная кровать для гостей, спрятанная в задней части сарая, поэтому мы берем ее с собой обратно в хижину. Однако, когда мы заходим внутрь, оказывается, что в этом нет необходимости — Дэйзи заснула на диване, свернувшись в крошечный комочек под одеялом. Рив возвращается в свой офис, чтобы кое-что сделать. Коул идет убирать вещи из комнаты для мусора. Я же ненадолго остаюсь в гостиной, греясь у камина и наблюдая, как свет мерцает на ее лице.

ГЛАВА 7

ДЭЙЗИ

Я не знаю, из-за усталости, лекарств или арктического воздуха, которым я дышала, но мне снится самый странный сон.

Сначала я даже не понимаю, что сплю. Я все еще лежу на диване у мальчиков, завернувшись в их одеяло. Я дремлю, находясь где-то между сном и бодрствованием, когда Илай входит в комнату. Его зеленые глаза сияют. Он ухмыляется мне, затем хватает нижнюю часть своей рубашки и одним плавным движением стягивает ее через голову, позволяя ей упасть на пол. Я чувствую, как у меня отвисает челюсть. Он покрыт твердыми, точеными мышцами. Мои глаза скользят по сильным грудным мышцам, напряженному прессу и вниз к сужающейся V-образной мышце, ведущей под пояс его брюк.

— Нравится то, что ты видишь? — Он ухмыляется, опускаясь на колени между моих ног. Жар пронзает меня, когда он наклоняет свой рот и начинает покрывать поцелуями мои бедра. — Я хочу попробовать тебя на вкус, милая, — бормочет он напротив моей кожи. — Хочу, блять, похоронить себя в тебе.