Трое шведских горных мужчин - Лили Голд

можешь надеть свой маленький розовый жакет в качестве нижнего пальто, — говорит Илай, роясь в шкафу в прихожей. — Но тебе понадобится что-нибудь сверху, до тех пор, пока ты не вспотеешь. — Я заглядываю ему под мышку и вижу, что шкаф полон лыжной одежды.

— Вау. У тебя так много курток.

— Получаю по одной на каждый турнир, — рассеянно говорит он, вытаскивая красную куртку, прикладывая ее ко мне, а затем засовывая обратно.

— Ты участвуешь в соревнованиях?

— Он чемпион страны по скоростному спуску, — вмешивается Рив, завязывая шнурки на ботинках. Я мельком замечаю напряженные, округлые ягодицы, когда он наклоняется, прежде чем заставляю себя отвести взгляд, мое лицо пылает.

— Вот ты где. — Илай достает пухлую белую куртку с его именем, вышитым на спине. — Она мне немного маловата, так что, возможно, в ней ты не утонешь полностью. — Он помогает мне надеть крутку, и я пытаюсь застегнуть ее, но часть моих волос запутывается в молнии. Я морщусь, кожа головы горит от попыток высвободится, но пряди туго застряли в маленькой молнии.

Внезапно я чувствую большие руки на своих плечах. Я замираю, когда темный аромат специй и виски наполняет мой нос. Коул осторожно расстегивает молнию, затем собирает мои волосы в конский хвост, заправляя его за спину моего пальто. Его пальцы невероятно нежны, посылают искры, пробегающие по моей коже. Я сглатываю несмотря на пересохшее горло, когда он отступает назад.

— Спасибо, — говорю я.

— Почему она вообще идет? — ворчит он. — Как она собирается разгребать снег, когда даже не может одеться сама?

Я хмуро смотрю на него.

— О, я уверена, что она может научиться. Она не совсем глупа. — Может, я и маленькая, но я сильная.

Он поднимает бровь, достает из кармана пару перчаток и бросает их мне через плечо.

— Просто постарайся не замерзнуть, — бормочет он.

Наконец, мы все в костюмах и ботинках и выходим на снег. Это первый раз, когда я по-настоящему вижу, где живут мальчики, и от вида у меня захватывает дух. Мы находимся на полпути к вершине горы, глядя вниз на сосновые леса. Все покрыто снегом, и весь пейзаж мерцает, вспыхивая нежным голубым и серебристым, отражая ранний весенний солнечный свет. Я поднимаю глаза. Вершины возвышаются вокруг нас, нависая над нашими головами.

— Вау.

Илай ухмыляется.

— Мило, правда?

— Больше, чем просто мило. — Я оглядываюсь вокруг, вбирая все в себя. Мои пальцы чешутся взять кисть, и я морщусь, вспоминая свои изуродованные холсты. Перед отъездом мне нужно будет сделать несколько отличных справочных фотографий. — Что там? — спрашиваю я, указывая на полуразрушенную каменную хижину на краю дороги. Илай следит за моим взглядом.

— Лачуга. Это место, где предыдущий владелец хранил дрова, припасы и прочее. Она была слишком маленькой для нас, поэтому вместо нее мы построили сарай. Нам следует снести ее.

Раздается лязгающий звук, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как Коул хватает лестницу, прикрепленную к стене хижины. Перекинув грабли через плечо, он начинает взбираться на крышу одной рукой.

Я смотрю, как он поднимается.

— Это безопасно?

Ривен пожимает плечами.

— Он еще не умер. — Он поворачивается к Илаю. — Я займусь сараем. Вы вдвоем займетесь дорогой?

Илай кивает. Рив исчезает в направлении огромного сарая, в то время как мы с Илаем спускаемся к дороге. Сильный ветер проносится мимо нас, и я дрожу, даже несмотря на оба моих пальто.

— Господи. Насколько здесь холодно?

Илай топает, склонив голову набок.

— Я бы сказал, около минус двадцати? — Он весело смеется.

— Откуда ты знаешь?

Он пожимает плечами.

— Так звучит снег при минус двадцати. Не волнуйся. Ты скоро согреешься. — Он передает мне мою лопату. — Теперь запоминай. Сначала нужно поднять ногу.

Полчаса спустя я превращаюсь в снегоуборочную машину. Вздохнуть. Поднять. Выкинуть. Вздохнуть. Поднять. Выкинуть. Я вздыхаю, поднимаю и выбрасываю снова и снова, расчищая снег так быстро, как только могу. Это утомительная работа, и все мои мышцы болят, но мне все равно. Я окунаюсь в это дело с головой. Я хочу поднять свой вес. И я хочу доказать Коулу, что я не бесполезна.

Струйка пота стекает по моей шее, и я втыкаю лопату в растущую кучу смещенного снега, выпрямляясь, чтобы расстегнуть куртку Илая и завязать ее вокруг талии. Я оглядываюсь, тяжело дыша. Небольшая волна триумфа накрывает меня, когда я вижу, что часть, которую я очистила, почти такая же большая, как у Илая.

Он тоже перестал работать лопатой и прислонился к сосне, глядя на меня. Ничего не делая. Просто смотря.

— Что? — говорю я.

Он качает головой.

— Ничего. Просто наблюдаю за тобой.

Я фыркаю, поворачиваясь обратно к снегу.

— Подонок. — Я вонзаю лопату обратно в снег и пытаюсь поднять ее, все мышцы моей руки дрожат.

Что-то твердое врезается мне в спину, чуть не сбивая с ног. Я резко оборачиваюсь и вижу, как Илай лепит еще один снежок.

— За что?!

Он пожимает плечами.

— Ты назвала меня подонком. Это плохое слово. Я очень обижен. — Он наклоняется, чтобы набрать побольше снега, и я любуюсь видом. Он тоже снял куртку, так что я могу видеть его мускулы, обтянутые свитером, во всей их красе. Его высокие скулы порозовели от холода, а медно-рыжие волосы взъерошены. Он выглядит чертовски аппетитно.

Я вытираю снег со своего плеча.

— Если ты не хочешь, чтобы тебя называли подонком, может быть, перестанешь пялиться на меня.

— Но на тебя так приятно смотреть. — Он выпрямляется. — Вот. Лови.

— Ловить что..?

Он отводит руку назад и бросает снежок прямо мне в лицо. Я ахаю, когда он касается моей щеки, такой холодный, что почти обжигает. Недолго думая, я бросаю лопату и прыгаю, хватаясь за ветку раскинувшейся над нами сосны и сильно встряхивая ее. Илай взвизгивает, когда на него падает куча снега.

— Черт! — Он наклоняется и хватает снег, скатывая еще один неаккуратный снежок, и я бросаюсь в укрытие. Снежок пролетает прямо у моего лица, задевая ухо, и я судорожно хватаю свой собственный комок снега, чтобы бросить в него обратно.

Вскоре мы оказываемся в самом разгаре полномасштабной игры в снежки. Мы колотим друг друга, не нанося никаких ударов. Он не сдерживается, несмотря на то, что я меньше его, и использует каждую унцию силы в своем гигантском теле спортсмена для победы. И это весело. Так весело, что я чувствую себя ребенком. Илай такой игривый, что его игривость пробуждает во мне беззаботность, которой я не чувствовала уже несколько месяцев. Я так беспокоилась о своем мерзком бывшем, что похоже, забыла, как получать удовольствие. И теперь этот мужчина, с