Самая страстная Золушка - Кейт Хьюит

для антуража? Она взяла с полки томик стихов, и книга сама открылась на потрепанной странице с пометками. Это было «Завтра на рассвете» Виктора Гюго.

Demain, dès l'aube, a l'heure où blanchit la campagne, Je partirai.

— «Завтра, на рассвете, когда земля побелеет, я уйду».

Лиан едва не вскрикнула, услышав рядом голос Алессандро. Она не заметила, как он вошел в кабинет, встал у нее за спиной и заглянул в книгу.

— Вы знаете это стихотворение? — спросила она, закрывая книгу и убирая ее на полку.

— Очень хорошо. — Помолчав, он тихо продолжил: — «Vois-tu, je sais que tu m'attends. J'irai par la forêt, j'irai par la montagne».

— «Я знаю, что ты ждешь меня. Пойду я по лесам, пойду я по горам». — Она покачала головой. — Вы говорите по-французски?

Улыбка, появившаяся на его губах, была нежной, и Лиан под его взглядом обдало жаром.

— Да, — ответил он по-французски.

Лиан рассмеялась. В ней поднялось нечто, чему она опасалась дать определение.

— Между прочим, — добавил Алессандро, — у меня только школьный французский. Писать на французском я не умею. Но очень люблю этот язык.

— Однако вы можете цитировать Гюго! — воскликнула Лиан. — Я под впечатлением.

— Мне всегда нравилось это стихотворение.

— Оно такое грустное, — проговорила Лиан.

Стихотворение ей тоже нравилось. Оно пробуждало в ее душе ту тоску, что она испытала, когда отец оказался втянут в скандал и их жизнь круто изменилась. Им пришлось покинуть маленький дом в Лионе, переехать в Париж, а затем — в Нью-Йорк. Вскоре после этого отец умер, а они погрузились в новую жизнь, незнакомую и даже враждебную. Эта утрата поселила в ней печаль, которая и заставляла ее оставаться в тени.

— Гюго посвятил его своей дочери, — сказал Алессандро, — она утонула в Сене вскоре после свадьбы.

Лиан кивнула — она знала эту историю.

— Ее юбки оказались слишком тяжелыми и потянули на дно, муж пытался спасти ее. Ей было всего девятнадцать.

— Совсем не похоже на сказку.

— Но ведь сказки — это выдумки, правда?

Алессандро склонил голову набок и пристально посмотрел на нее.

— Вы так думаете? — спросил он.

Лиан очень хотелось признаться в том, что она всем сердцем верит в сказки. Однако она не решилась говорить о настоящей любви и вечном счастье, так как подозревала, что Алессандро циник. К тому же у нее не было никаких доказательств существования настоящей любви и вечного счастья, только глубоко укоренившееся убеждение или, может быть, просто надежда, что настоящая любовь действительно где-то существует и может расцвести во что-то большое и чудесное.

— Я пришла к такому выводу на основании того, что видела, — ответила она. — Между прочим, мы с вами тоже сочиняем сказку для общественного потребления. — В ее голосе прозвучало больше горечи, чем она рассчитывала.

— Значит, вы все это не одобряете.

— Я не столько не одобряю, сколько… сомневаюсь. В эффективности и нравственности такого плана.

— Нравственности? — Алессандро сложил руки на груди, и под тканью его рубашки забугрились мышцы. — А что аморального в размещении в соцсетях новых видов гостиниц Росси?

Лиан пожала плечами. А ведь дело не в неодобрении, вдруг сообразила она, она просто ревнует!

— Вы прихватили с собой Эллу, чтобы породить сплетни и домыслы, — сказала она.

— Я прихватил с собой Эллу, — возразил ей Алессандро, — чтобы повысить узнаваемость отелей в соцсетях.

— Но вы же знаете, что она выдумает какую-то дурацкую историю и расскажет ее в своих постах. О Принце и Принцессе — в общем, все в таком духе.

— Вы так думаете? — спросил Алессандро. — Не забывайте, все посты должны быть согласованы со мной. Как бы то ни было, вы разрешили своей сестре принять участие в туре.

— Ей двадцать два, она совершеннолетняя. Я не могу решать за нее.

— Верно.

Он привалился боком к книжной полке и оказался так близко от Лиан, что она ощутила тепло его сильного тела. Она представила, каково это было бы, если бы она положила руку ему на грудь, и от кожи ее ладонь отделяла бы только тонкая ткань рубашки. Ее непреодолимо тянуло к нему, словно растение — к солнцу. Нелепость какая-то, подумала она. Стыд и позор, особенно когда она сомневается в том, что он способен испытывать к ней какие-либо чувства.

— Значит, вы бы предпочли, чтобы она не соглашалась? — предположил он. — Чтобы я не предлагал ей участие в своем плане?

Лиан покачала головой:

— Не мне такое решать.

— Но у вас же должно быть свое мнение, — продолжал настаивать Алессандро.

Она робко посмотрела на него снизу вверх. При том, что в ближайшую неделю они с Эллой будут полностью зависеть от его великодушия, ей не хотелось высказывать свое мнение. К тому же ей не хотелось, чтобы он счел ее ханжой, строгой школьной училкой, хотя на самом деле она таковой и является.

— Все подумают, что вы двое влюбились друг в друга, — очень тихо проговорила она.

— И это сразу подстегнет интерес, — резюмировал Алессандро. — Мне это только на руку.

Лиан поняла, что ему безразлично, какое мнение складывается о нем у людей.

— Просто мне неприятно обманывать, — сказала она. Хотя будет ли это обманом, если в конечном итоге Алессандро и Элла влюбятся друг в друга?

— Мне тоже, — отозвался Алессандро.

Нахмурившись, Лиан озадаченно посмотрела на него:

— Тогда зачем?…

— Едва ли это можно назвать обманом, — задумчиво проговорил Алессандро и наклонился к ней. Лиан не решилась отстраниться, да и не хотела. От лимонного запаха его одеколона у нее закружилась голова. — Для успешного маркетинга все средства хороши. Нужно показывать все так, как тебе выгодно. Вот и все.

Лиан медленно кивнула. Она понимала: ее волнует не столько обман, сколько тот факт, что Элла и Алессандро выступают в этом проекте парой. И у нее не хватало доводов, чтобы подавить поднимающееся в душе опасение, что Алессандро не устоит перед чарами Эллы. Элла красива, очаровательна, весела и всегда готова к флирту. Как можно сопротивляться всему этому? Вот и Алессандро не будет, подумала она, не сможет он удержать свои эмоции в узде.

* * *

Какие у нее потрясающие глаза, тем временем думал Алессандро, глубокого сиреневого цвета, опушенные длинными ресницами, которые бросают тень на щеки, когда она опускает взгляд, а это случается очень часто. Он понимал, что заставляет ее нервничать, и это наполняло его и сожалением, и удовлетворением. Ему нравилось, что он так действует на нее. Нравилось, когда ее глаза расширялись под действием какого-то чувства, когда ее дыхание становилось неровным. Он с наслаждением вдыхал исходящий от