Невеста по фотографии - Ли Кым-и

Хончжу. Ачжимэ и Сонхва лежали под одним одеялом, Подыль и Хончжу – под вторым.

– Взавтря, как позавтракаем, отправимся в Пусан, узнать о переправе, поэтому сегодня спать ляжем рано!

Огонь в керосиновой лампе потушили, и комната погрузилась во тьму. Ачжимэ, как всегда случалось в доме Подыль, тут же уснула. Подыль же, несмотря на долгую дорогу и ранний подъем, все прокручивала разные мысли в голове. Как только ее глаза привыкли к темноте, девушка смогла смутно разглядеть висевшую на стене ширму для одежды. Казалось, что прошло несколько лет с того утра, когда она покинула дом.

– Спишь? – неожиданно толкнула Хончжу подругу.

– Не сплю. Тяжело спать в комнате с другими, когда раньше спала одна? – спросила Подыль, для которой это было обычным делом – до того, как ее братья выросли, вся семья девушки спала в одной комнате.

– Да нет. Кажись, мы на школьной экскурсии. Мы были в Пусане, и все дети спали в одной комнате. Кто первым засыпал, тому мазали углем лицо.

Подыль вспомнила, что слышала об этом от Хончжу. Для девушки, которая ушла из школы посреди учебного года, такие истории, как эта, о школьных экскурсиях, больно жгли сердце. Но это было давно в прошлом. Приехав в Пхова, она сможет позволить себе все что душе угодно.

– Сонхва, когда ты сюды приехала? – обратилась Хончжу впервые к девушке.

На секунду комната погрузилась в тишину, еще более густую, тем тьма.

– Спит, поди, – сказала Подыль, которая видела, что Сонхва рядом с ней не спит. Пусть им и придется ехать в Пхова вместе, девушке совсем не хотелось дружить с внучкой шаманки.

– Что, правда спит? – поддержала подругу Хончжу.

– Сразу после зимнего солнцестояния, – во тьме раздался немного хриплый голос. Он был похож на голос Кымхвы, когда та призывала удачу в Новом году деревенским.

– И досель ты здесь? – неожиданно для себя спросила Подыль. С месяца зимнего солнцестояния прошло уже два месяца.

Сонхва вздохнула:

– Бабушка наказала домой не возвращатися…

Боль девушки обнажилась во тьме. Они поговорили совсем немного, но все было и так понятно. Подыль и Хончжу тоже не знали, когда смогут снова вернуться домой.

– И что ты делала эти два месяца? – спросила Хончжу.

– Ды так…

Чтобы получить ответ от Сонхвы, нужно было потерпеть. Но Хончжу сдалась и спросила о другом:

– А как выглядит твой жених? У тебя есть его фотография? Покажи!

Подыль тоже было интересно, кто выбрал Сонхву в жены.

Сонхва поколебалась, а затем чем-то зашуршала, встала и зажгла керосиновую лампу. Подыль и Хончжу сели на постели и быстро заслонили руками лампу, когда ачжимэ начала ворчать. Женщина перевернулась и снова захрапела, подружки выдохнули от облегчения и захихикали. Слегка улыбнувшись при виде этой картины, Сонхва аккуратно достала из-под крыши узелок и вынула оттуда фотографию. Жадно следившая за движениями девушки Хончжу тут же выхватила у нее фотографию и осветила ее лампой. Подыль тоже подвинулась к ней, чтобы рассмотреть жениха поближе. Мужчина на картинке тоже был в европейском костюме и не сильно отличался от Тхэвана и Токсама. На обратной стороне было написано: «Пак Сокпо, тридцать шесть лет». Он был младше тридцатидевятилетнего Токсама.

– Ты и письмо получила?

Сонхва отрицательно покачала головой.

– Ты знаешь азбуку? – спросила Подыль.

Сонхва опять покачала головой. Безграмотных людей было намного больше, чем тех, кто знал, как читать и писать, поэтому это было не страшно. Но Подыль пожалела Пак Сокпо, которому досталась в невесты внучка шаманки, так еще и безграмотная.

Алоха, Пхова!

В каютах засуетились. Перед этим появилась Сонхва с шариком риса на завтрак и сказала, что они скоро прибудут в Пхова, а через какое-то время наконец-то показались очертания островов. Это был двенадцатый день после отплытия из Кобе и третий месяц с тех пор, как они покинули родной дом. И хотя Подыль прибыла на острова Пхова, встречи с которыми так долго с нетерпением ждала, она не могла даже взглянуть на них из-за морской болезни. Первые дня два после отплытия девушку до горечи тошнило, но она насильно заставляла себя выходить на палубу, чтобы хоть немного рассмотреть людей и море. Однако победить морскую болезнь ей так и не удалось. Ничего не оставалось, как лежать, закрыв глаза, ведь стоило даже поднять голову, как ее выворачивало наружу. И все же благодаря тому, что Сонхва острым концом гребня для волос надавила ей на точку для иглоукалывания, голова девушки стала болеть чуть меньше.

Помимо Сонхвы и Хончжу за Подыль ухаживали Чан Мёнок из Чинчжу и Ким Максон из Сувона, которые также отправились в Пхова невестами по фотографии. Обеих девушек Подыль, Хончжу и Сонхва называли «онни», то есть «старшая сестра»: Мёнок была старше них на два года, а Максон – на год. Поначалу девушки так переживали за Подыль, что это их сплотило, отчего сама Подыль чувствовала еще больший стыд за то, что стала для всех бременем. В узких и вонючих каютах третьего класса сидеть не хотелось, разве что возвращаться для сна. Хончжу собиралась купить билет во второй класс, но потратила все деньги, остальные же старались сэкономить, поэтому взяли третий.

– Мне одной спокойней. Не волнуйтесь, лучше идите осмотритесь. Посмотрите за меня, а потом придете и всё мне расскажете.

Постепенно после просьб Подыль все четыре девушки стали выходить из кают чаще.

Даже с закрытыми глазами Подыль почувствовала, что люди выходят. Она лежала, стиснув зубы, молясь, чтобы ее хотя бы не вырвало съеденным завтраком. С пожелтевшим лицом и ватными ногами – в таком виде она никак не могла предстать впервые перед Тхэваном. Ей хоть немного, но нужно было прийти в себя. Решив, что она встанет, когда корабль полностью остановится, и пытаясь совладать с морской болезнью, Подыль вспоминала, что случилось с ней за все это время.

Казалось, что после того, как девушка покинула дом, она все время находилась на этом беспрерывно качающемся корабле. За эти три месяца она пережила больше, чем за все семнадцать лет жизни в Очжинмаль. Все, что с ней произошло, было для нее впервые и так же головокружительно, как эта невыносимая тошнота. Подыль, Хончжу и Сонхва сели на ночной корабль в Пусане и утром прибыли в Симоносеки. После этого они сразу погрузились на поезд в Кобе. А оттуда, как им говорили, они должны были сесть на корабль в Пхова.

Хончжу, которая неплохо знала как устный, так и письменный японский, выступила вперед. Рано покинувшая школу Подыль смутно припоминала, что такое хирагана и катакана[13]. И все же благодаря школе отца она могла читать иероглифы. Все это время Подыль считала себя взрослее и лучше Хончжу и в шитье, и в ведении хозяйства, но тогда она поняла, что хороша лишь только в своем собственном узеньком мирке. Не знавшая даже хангыля Сонхва, прямо как в детстве, когда боялась отпустить маму, держалась за подолы платьев Подыль и Хончжу, не отставая от них ни на шаг.

– Не оглядывайтесь по сторонам,