Мощь Великая - Сергей Конышев

Начать Коврин решил со слежки за Сашей, чтобы выяснить, куда он на самом деле ходит. Поскольку тот, со слов Нади, уходил из дома в пять утра, чтобы его подкараулить надо было выйти из дома в четыре – начале пятого. При таких обстоятельствах Коврин решил не ложиться спать совсем. Прободрствовав всю ночь, ровно в четыре двадцать пять он вышел из дома.

Темно, сыро, безлюдно. Поёжившись, Коврин взглянул в набухшее от влаги небо, тяжело вздохнул и пошёл к своей ракушке. Замок привычно долго не открывался, не менее привычно взбесив этим Коврина. Заведя авто, Коврин вышел из гаража и закурил. Уличные фонари лениво освещали безлистные ветки деревьев. Коврину в этот момент вспомнилось, как он второклассником смотрел на эти же самые деревья. Тоже тёмным ранним утром, тоже зимой. Только тогда деревья были покрыты инеем, а под ногами хряпал рассыпчатый снег, вместо теперешней хлюпающей слякоти. Во рту ощущалось стойкое послевкусие яичницы, портфель часто и больно бил по правой икре и очень хотелось спать. В голове прокручивалось стихотворение русского классика. Стихи Коврину не нравились, учить их казалось делом бессмысленным и скучным, но не выучить было страшно, ведь злобная старуха-учительница с нерадивыми учениками обходилась жестоко: хватала за грудки, подвигала лицо к своему рту и бешено орала в это самое лицо. Смысл слов, как правило, не доходил, но сама экспрессия и высокий уровень шума приводили в оцепенение не только лицо, непосредственно подвергающееся истязанию, но и весь класс. Один мальчик, помнится, от такой экзекуции обмочился. После чего даже не был отпущен домой, но стоял при всём классе у батареи – сушил штаны. Это была пытка ещё страшнее, чем сам ор. Сейчас это казалось диким, но тогда маленькие люди, не видевшие других учителей и поэтому не имевшие возможности сравнить, думали, что так и надо, и послушно рассказывали своим родителям со слов учительницы про то, какая та замечательная, добрая, заботливая и как они её любят. «А сор из избы не выносят!» – не забывала напоминать детям старуха.

Каракнула ворона, и Коврин очнулся – пора. «Мерседес» попетлял знакомыми дворами и вскоре остановился у одного из многочисленных панельных домов. Коврин отыскал взглядом белый «Фольксваген Пассат» и выбрал место для парковки таким образом, чтобы тот был виден. Ждать пришлось недолго, через пару минут из подъезда вышел бодрый плечистый парень с барсеткой в руке, сел в «Пассат» и, не дав авто прогреться, резко рванул с места. Коврин не сразу среагировал и ему пришлось постараться, чтобы не упустить объект слежки из вида. На светофоре на выезде на Каширское шоссе Коврин неосмотрительно остановился прямо за «Пассатом», рискуя обратить на себя внимание его водителя. Однако опасения оказались напрасными: Саша всё время ожидания зелёного света смотрел куда-то вниз перед собой, совершенно не обращая внимания на соседей по проезжей части. Дальше было проще: на Каширке уже было достаточно машин, чтобы затеряться среди них. «Пассат» свернул на проспект Андропова, миновал музей-заповедник «Коломенское», Нагатинский мост, а затем свернул направо, в Кожухово. Коврин отметил, что в условии отсутствия пробок время на этот путь сокращалось буквально в десятки раз. Не доезжая до Автомобильного рынка, «Пассат» ещё раз свернул направо и скрылся во дворах. Коврин к тому моменту, не сумев выдержать оптимальную для слежки дистанцию, подотстал и не успел заметить, куда именно тот направился. Пришлось плутать по незнакомым дворам в поисках. Коврин уже начал было подумывать о том, что «Пассат» мог проследовать транзитом через эти дворы и теперь его уже не найти, как вдруг увидел авто, запаркованное на тротуаре. Саши в салоне не было. Коврин заехал за угол дома, оставил там машину, а сам вышел обследовать местность. Он быстро обошёл небольшой, узкий дворик, зажатый двумя малоэтажными домами, отметив, что, помимо квартир в домах располагались салон красоты «Ариадна», «Металло-ремонт. Изготовление ключей», магазин «Мебельный» и подвал с вывеской «Тропа Йогина. ОМ». Пожалуй, эта-то вот «Тропа» вполне могла служить сектантским логовом. Однако уверенности, что Саша скрылся именно там, естественно, не было. Коврин, ругая себя за нерасторопность и, не имея лучших идей, вполне резонно заключив, что Саша когда-нибудь обязательно должен вернуться к своей машине, устроился на неприметной лавочке в кустах и приготовился ждать. Безрезультатно просидев так почти целый час и потеряв терпение, Коврин решил было приступить к активным действиям… Однако что именно предпринять, он определиться не мог. Коврин встал, подошёл к двери с вывеской «Тропа Йогина. ОМ», потоптался на месте, но, так ни на что не решившись, вернулся на свою лавку. Как только первая ягодица коснулась деревянной поверхности, Коврин ощутил невероятное утомление и резь в глазах. Начала сказываться бессонная ночь. Дальше силы стали просто вытекать из него, как через сито вода. Коврин решил не мучиться дальше и поехал домой – спать.

Дневной сон был неглубоким, тревожным и непродолжительным. Проснулся Коврин не в лучшем состоянии: тело было вялым и малопослушным, голова болела, в груди царапался своими острыми холодными коготками эмбрион депрессии. Желая побыстрее прийти в себя, Коврин залез в ванну и пролежал там с полчаса, затем съел щи и опять лёг на диван. Мысли вяло ворочались вокруг утренних событий. Продолжить изыскания он планировал завтра – поехать пораньше сразу в тот двор, где сегодня оставлял машину Саша, и ждать его там, чтобы уж наверняка определить, куда тот ходит. Вдруг Коврин вспомнил, что несколько лет назад как-то общался с одним угрюмым и малоприятным в общении журналистом, который, в частности, довольно серьёзно занимался вопросами сект. Сейчас он мог бы быть полезен. Вроде, журналист этот оставлял Коврину визитку… Сначала Коврин просмотрел записную книжку в мобильном телефоне – искомых координат там не оказалось; потом он пролистал записную книжку в домашнем радиотелефоне – тот же результат; пошарил в компьютере – тщетно. Видимо, не слишком высоко ценил он это знакомство, раз уж даже телефон переписать не потрудился. Тогда Коврин начал перебирать бумаги. Он копался не менее получаса, пока его настойчивость не была вознаграждена, и он не вытащил на свет люминесцентной лампы маленькую потёртую визитку с телефонным номером Евгения Крюкина.

– Алё, Женю будьте любезны.

– Его больше нет, – ответил мягкий женский голос.

– Что значит: «больше нет»?

– Его убили.

– Как?

– Не знаю, нашли в лесу с отрезанной головой.

– Когда?

– Неделю назад год был.

– Простите, а вы?..

– Я его дочь. А кто беспокоит?

– Я его коллега… приятель… Алексей. Коврин.

– Простите, я вас не помню.

– Да, мы с вами не знакомы… уфф… Как вы смотрите на то, чтобы нам встретится, пообщаться с глазу на глаз?

– Зачем?

Коврин не знал ответа на этот вопрос, предложение он выдвинул, не думая, руководствуясь исключительно репортерским рефлексом. Однако промедлил он только секунду:

– Как я вам уже говорил, я коллега вашего отца… так вот, сейчас я пишу книгу о неординарных людях нашей профессии, в частности – о вашем отце. Теперь, поскольку его нет в живых, я просто обязан подготовить о нём отдельную главу. Буду бесконечно благодарен вам за любую информацию о нём…

Коврин мысленно похвалил себя за натуральную тревогу в голосе – его тенор звучал прерывисто и мрачно. Женский голос помолчал несколько секунд, а затем почти шёпотом произнёс:

– Хорошо. Я смогу встретиться завтра с вами. Положим… в пять часов…

– Где?

– Давайте встретимся около консерватории, прямо у памятника. Вас устроит?

Коврину очень не хотелось тащиться в центр Москвы в час пик, да ещё после утренней слежки за Сашей, но, прикинув, что девушка может закапризничать и вообще отказаться от встречи, поспешил выпалить: «Да».

Положив трубку, Коврин возбужденно заходил по комнате. Надо же – убили Крюкина! За что, интересно?.. В политику он, вроде, не лез. Странно. Такой был тихий сумасшедший, повёрнутый на эзотерике и прочей чепухе.

Захотелось есть. Пошарив по кухне, Коврин обнаружил, что еды в доме не осталось совершенно. Даже хлеба. Придётся идти обедать в бар. Коврин нехотя оделся и медленно побрёл привычным маршрутом, не тратя силы на обхождение луж. По пути он несколько раз кивнул приветствовавшим его прохожим, отметив, что не узнаёт их.

Коврин занял любимый столик в дальнем углу. Из-за барной стойки Коврина поприветствовал бармен Николя, повертев в воздухе литровой бутылкой текилы. Коврин в ответ продемонстрировал ему свою ладонь. К столику подбежал знакомый официант Сергей – худой и высокий шустрый парнишка лет двадцати двух:

– Добрый вечер.

– Привет, Серег, как жизнь?

– Зашиваемся, все болеют, а мы втроём тут, да ещё девчонка неопытная. И это на весь зал. Ну, чего будешь?