Мощь Великая - Сергей Конышев

Тем временем Аллочка исчезла, оставив только невероятно свежий, лёгкий аромат. Редкой женщине дано такое свойство – обладать особым, только ей присущим ароматом.

Коврин ещё некоторое время с наслаждением вслушивался в это дивное, неповторимое благоухание, после чего направился в офис.

Быстро доделав материал и завизировав его у Шарвунца, Коврин не медля сел в свой старенький «Мерседес», чтобы в очередной раз вступить в неравный бой с демоном московских пробок. Через полтора часа упорного противостояния он, усталый, но непобеждённый, съехал с Каширского шоссе в родное Орехово-Борисово. Припарковав авто у своего подъезда, Коврин купил несколько журналов и газет и направился в ближайший бар – снять напряжение последних дней.

Отхлебнув пива и закинув в рот две фисташки, Коврин развернул газету, но не смог сосредоточиться на чтении, мысли уносили его в детство. В последнее время он стал замечать, что довольно часто окунается в воспоминания, чаще – в детские. Воспоминания отличались чрезвычайной яркостью и изобиловали мельчайшими подробностями. Возможно, судьба таким образом обращала его внимание на то, что наступил момент в жизни, когда пора остановиться и оглянуться назад, дать некоторую оценку прожитому.

…

Вот и теперь Алёша, приведённый своей бабушкой в советскую школу, сидел за одной партой с незнакомой, пахнущей хозяйственным мылом девочкой, голову которой обрамляли безвкусные, непропорционально огромные для её маленького, некрасивого личика, белые банты. Класс был украшен цветами и шарами, на грязно-коричневой доске крупными белыми буквами значилось: «С ПЕРВЫМ СЕНТЯБРЯ, ДНЁМ ЗНАНИЙ!». Алёша без особого труда смог прочитать это. Его родители и бабушка с дедушкой уже давно твердили про первое сентября, что это – особый для Алёши день, радостный и счастливый. Однако теперь Алёша почему-то не ощущал совершенно никакой радости и тем более – счастья. Он был напуган, растерян, чувствовал себя обманутым, брошенным, слабым и одиноким, и хотел он, по сути, только одного – вернуться домой. Алёша искренне не понимал: для чего, чтобы научиться читать, считать, писать и получать другие знания, необходимо посещать это жуткое краснокирпичное четырехэтажное здание, набитое чужими людьми, маленькими и большими, ведь он с успехом научился читать дома в доброй, привычной для него атмосфере, среди родных, любящих его людей. Родители покинули класс, и сорок маленьких мальчиков и девочек остались во власти злобной, некрасивой, отвратительно пахнущей старухи, которая улыбалась толстыми кривыми губами, демонстрируя детям жёлтые здоровенные зубы, и страшным низким грудным голосом говорила что-то. Алёша был слишком испуган и потерян, чтобы понимать смысл слов. Если до этого момента в его такой чистой ещё душе теплилась надежда, что посещения школы удастся избежать, то теперь она рухнула окончательно. Он уже знал со слов взрослых, что в школу придётся ходить бесконечно долгие десять лет, и теперь ясное осознание неизбежности этого ввергло его в состояние оцепенелого ужаса.

Казалось, прошла целая вечность, пока Алёша не вышел из класса, и его не взяла за руку бабушка. Как она ни старалась, Алексей не делился впечатлениями от первого учебного дня – он всю дорогу молчал. И, только пообедав и усевшись на пол, расставляя солдатиков, он уже безнадёжно, чисто механически, наперёд зная ответ, спросил у бабушки:

– Баушк, а действительно обязательно-обязательно ходить в школу? Ведь в сад я не ходил…

– Да, Алёшенька, в школу ходить обязательно. А что, тебе не понравилось?

Алёша горько вздохнул, пожал плечами и подумал, что, может, это только он такой чудной – ему не нравится школа, а другим – всем тем тридцати девяти ребятам, которые сидели с ним в классе – очень даже это все нравится.

…

Тут где-то рядом зазвучала песня «Дом Жёлтого Сна-2» в исполнении группы Чёрный Обелиск. Коврин не сразу понял, что это – его мобильный телефон. Он уже было хотел отменить вызов и отключить телефон, досадуя, что не сделал этого раньше, однако, бросив взгляд на сверкающий экранчик и увидев надпись «Надя», поспешил нажать зелёную кнопку и приложить серебристый прямоугольничек к уху.

– Привет, Надюш.

Это звонила девушка, в которую года полтора назад Коврин был безумно влюблён, да и сейчас испытывал крайне тёплые чувства – наверное, это была любовь. Более того, Коврин знал, что и Надя любила его… по крайней мере, их влюблённость была взаимной – это точно. Судьба распорядилась так, что дорогие друг другу люди расстались. Сейчас это необъяснимо, но тогда всё затмил гнев, обида на то, что любимый человек – тот, которому ты так доверял – не понимает тебя. В разлуке прошло более полугода. И вот теперь её голос шелестит в трубке:

– Лёш, ты где сейчас?

– Я в Орехове… у себя, отдыхаю.

– Ой, здорово, я тут рядом… хочу заскочить к тебе, поговорить надо.

Коврин планировал отдохнуть в одиночестве и совершенно не хотел встречаться с кем бы то ни было, но в данном случае отголоски былых чувств вынудили его согласиться.

– Ну, давай, подъезжай… я в баре… ну, ты знаешь, где обычно.

– Ага, всё, еду.

Коврин взволновался, предвкушая встречу. Он залпом допил пиво и заказал ещё кружку пива и кофе с тирамису для Нади – она так любила этот десерт. Любовь… Да, в первое время после расставания Коврин много думал о том, что же это такое – любовь, зачем она. И чем дальше, тем всё более убеждался, что любовь, скорее, зло. Как хорошо было бы просто наслаждаться телом своей сексуальной партнёрши! Так нет же – чувства какие-то возникают… Чувства эти странные… скорее – неприятные, и очень сильные. Они захватывают человека, лишая собственной воли. Вот, говорят, от любви до ненависти – один шаг. Это не так: ненависть – одна из составляющих любви. Любящий человек готов и восхищаться, и презирать, и бить, и ласкать, и ненавидеть, и обожать предмет своей любви одновременно; он безумно хочет и обладать предметом любви, и быть с ним для него – мука. Для любящего человека реальным остаётся только объект его любви, и то – в сильно искажённом виде, а уж окружающий мир через призму такого чувства вообще предстаёт призрачной ничтожностью. Система ценностей рушится, человек гибнет.

И вот эта любовь во всей своей плоти, элегантно одетая, подошла к столику, провела по волосам Коврина ладошкой и сказала: «Привет».

– Привет, присаживайся, выпить хочешь?

– Нет. А кофе выпью, спасибо.

– Ну, как дела?

– Да нормально, вроде, всё. Только вот Сашка, брат, меня беспокоит. Об этом я и хотела поговорить.

– Что с ним?

– Что-то странное с ним происходит. Поведение его в последнее время резко изменилось. Раньше он такой внимательный ко всем был. К родителям, ко мне, к жене своей. А дочку как любил! А теперь какой-то безразличный стал ко всему… вернее, не ко всему… к нам, к работе. А вот чем-то другим он наоборот – загорелся. Чуть ли не каждый день в пять утра из дома уходит, бывает и вечерами где-то пропадает. Дома за компьютером всегда сидит и не играет, а читает что-то. Ну, вот я и подумала, что, может быть, в секту попал или что-то подобное…

– Ну, а ты не пыталась с ним поговорить на эту тему?

– А как же, конечно! Только у него один ответ: «Всё нормально, сестрёнка, не заморачивайся». И родители с ним пытались говорить, и жена… всё впустую… Боюсь я за него, уж больно доверчивый он. Обманут, подставят, пропадёт!

Коврин не считал Сашу излишне доверчивым и вообще не разделял Надиных тёплых чувств к нему.

– Ладно, а чего ты от меня хочешь?

– Ну, как же, ты же журналист! Проверь там по своим каналам, что на самом деле происходит. Расследование проведи журналистское или как там это у вас называется…

– Знаешь, если честно, Надюш, я думаю – ерунда эти все твои опасения. Но исключительно ради тебя я попробую. Пошарю там, сям, может, и узнаю чего.

– Спасибо, Лёшка, я на тебя надеюсь! – Надя допила последний глоток кофе, схватила сумочку и привстала. – Ну, всё, я побежала, а то мне ещё на встречу надо успеть. Поки-чмоки. Я позвоню.

– Как? А я думал, пообщаемся.

– Лёшка, хороший мой, – Надя ласково провела по его щеке сухой тёплой ладошкой и чмокнула влажными губами в нос, – давай в следующий раз… времени – ноль. Ладно, мышик?

– Ну, ладно. Пока… пока…

Своё второе «пока» Коврин произнёс, когда Надя уже переступила порог бара.

Глава 4

Выходные прошли, как бесцветный сон. Других дел не нашлось, и можно было заняться проблемой Надиного брата. Надежды, конечно, немного, но всё-таки – вдруг это та самая сенсация, которая наконец-то спровоцирует профессиональный прорыв! Так бывает – незначительное, казалось бы, событие влечёт за собой грандиозные последствия. Притом секты, очевидно, скрывают в себе множество тайн, которые способны засверкать самыми неожиданными красками, если вытащить их на всеобщее обозрение. Тема перспективная. Так что, даже если история с Надиным братом окажется пустышкой, это направление в любом случае стоит проработать.