Парламентер - Любовь Безбах

Я улыбнулась улыбкой Медузы Горгоны. Не всякий металл выдержит "абсолютный минус", особенно резкое переохлаждение. Я постучала кольцом наручников по переборке, и оно рассыпалось. Переборка в этом месте растрескалась. Я откатила отчаянно заскрипевшую дверь в сторону и начала быстро подниматься по трапу, волоча за собой шлейф замерзающего пара. Все вокруг трещало от внезапного космического холода, скрипели под ногами ступени трапа. Я прошла по коридорам, и коридоры оледенели. В клубах белого пара я вошла в кают-компанию, и головы бандитов разом повернулись ко мне. Кают-компания выстыла в один миг. Наступила тишина, карты посыпались на пол. Кое у кого из бандитов волосы на голове заметно зашевелились, а глаза так и вылезли белыми шарами. Я закинула голову и расхохоталась. Иллюминатор помутнел. Люди с криками бросились из каюты во вторую дверь. Я не мешала им. Я пришла мстить конкретным людям, весь этот сброд мне был не нужен.

— Братва, что это? — крикнул кто-то визгливо.

— Минус двести семьдесят, — ответила я.

Перепуганные бандиты застряли в дверях и перекрыли выход собственными телами. Я пересекла пространство от входа до стола, за которым остолбенел Репьев. Он посинел от холода. Я ласково улыбнулась ему и набрала в легкие воздух. Несколько бандитов метнулись в дверь, в которую я вошла, но отшатнулись от холода, который шел оттуда. Я приблизила лицо к ненавистному лицу Репьева и с наслаждением выдохнула воздух. Лицо бандита покрылось льдом. Репьев издал нечеловеческий хрип и схватился за лицо руками. Руки примерзли к лицу. Репьев, уже окаменевший, с грохотом скатился на пол к моим ногам. Больше он меня не интересовал. Из суетящейся, орущей толпы около закупоренной двери я безошибочно выделила Бурлака.

— Ты, — указала я на него белым пальцем. Бандиты шарахнулись в разные стороны. Бурлак выхватил карманный лучемет, но я увернулась от шипящих зарядов. Заряды угодили в своих же. Бандиты падали не только от шальных зарядов, их убивал холод. Я поймала Бурлака за руку. Бандит успел издать душераздирающий вопль и скончался. Я оглянулась. Оставшиеся в живых были уже обречены. Среди них не было Тонера, который успел улизнуть в числе первых. Я равнодушно обошла обледеневшие трупы и вышла из каюты, превратившейся в чудовищный морозильник, хотя я пробыла там меньше минуты. Я не жалела погибших людей, случайно попавших мне под руку. Меня оскорбляли, унижали, били, мне помешали выполнить возложенную на меня миссию, кроме того, осталась неотомщенной любовная неудача, и я жаждала только одного — мстить, мстить, мстить! В воздухе висело множество запахов, из которых я вычленила запах Тонера. Я перестроила зрение и прощупала физическую сущность "Пепла Марса". Тонер в скафандровой нише торопливо упаковывался в полужесткий скафандр. Я нехорошо усмехнулась и направилась в переходный тамбур кратчайшим путем. Встретившиеся мне на пути люди с криками разбегались. Переходный тамбур был уже пуст, а шлюзовой наглухо закрыт. Сквозь две двери люка я видела Тонера в скафандре, пытавшегося быстро залезть в кабину спасательной шлюпки. Я рассмеялась над его неуклюжими попытками и обрушила на дверь люка град ударов. Тонер сорвался с подножки шлюпки, и теперь я наблюдала за его попытками подняться на ноги. Он напоминал мне закованного в латы рыцаря, рухнувшего с коня. Дверям в шлюзовой тамбур космический холод ничем не грозил. Наличие закрытых дверей меня не смутило. Я стянула пространство вокруг двери в узел. Переборки повело в стороны, и толстый металл двери лопнул. Тонеру удалось подняться на ноги. Больше он не делал попыток забраться в шлюпку. Вместо этого он открыл вакуум-створ и выполз наружу.

Дверь из шлюзового тамбура разлетелась так же, как и первая. Воздух с ревом рванулся из тамбура наружу, и меня вынесло белым взрывом в открытый космос. Я перевернулась и увидела прилепившегося к обшивке корабля человечка в скафандре. Мне не было никакого дела до физических законов, придуманных человеком. Я сваяла из пространства ложе и вернулась в нем к кораблю, уверенно поправ ногами его обшивку. Фигура в скафандре проворно поползла от меня прочь, цепляясь за все возможные выступы на обшивке. Гравитаторы здесь не действовали, но меня это не касалось. Я настигла обидчика и приблизила свое лицо к его шлему. За стеклом шлема я увидела белые безумные глаза, седые волосы, которые недавно были иссиня-черными, и распяленный в крике рот. На миг мне померещилось, будто это не Тонер, а кто-то другой. Я не могла смеяться в безвоздушном пространстве, иначе я бы обязательно это сделала. С Тонера было достаточно. Я отошла от него и исполнила на отвесной бочине "Пепла Марса" дикарский танец. Потом оттолкнулась и радостно раскинула руки навстречу Галактике, наслаждаясь полной свободой. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы земляне увидели меня в этом режиме. Мне не под силу управлять в одиночку кораблем средних размеров — это никому не под силу, но я могла угнать у бандитов шлюпку. Отсюда до Земли недалеко, и на шлюпке добраться до нее вполне реально.

Внезапный горячий удар сзади швырнул меня в сторону. В безвоздушном пространстве нельзя не только смеяться, но и кричать, иначе мой крик улетел бы за три парсека. Я скрючилась от невыносимой боли и потеряла сознание.

Я мучительно выбиралась из темных глубин Океана. Все выше, выше. Меня со всех сторон обволакивали тела существ Океана. Океан улавливал всю Галактику, и я вместе с ним воспринимала сразу все происходящее в радиусе пятидесяти тысяч световых лет, ведь я была частью Океана. Почему остальные существа причиняют мне такую боль? Они не желают больше моего присутствия, изгоняют меня. Боль — это просто внушение. Это внушение. Они хотят, чтобы я покинула их. Я прилагала неимоверные усилия, чтобы вырваться из Океана. Я скользила между оболочками существ. "Уходи", — шептали существа. Больше я не ощущала себя их частью, восприятие Галактики все больше блекло, и я чувствовала себя частично оглохшей. Существа внушали мне боль и оттого становились темно-красными. "Уходи. Ты — человек, тебе не место среди нас. Земля недалеко. Ты долетишь". Становилось светлее. Громадные существа на поверхности Океана — зеркала и линзы — раздвинулись, пропуская меня, я вынырнула и сразу оказалась в глубоком космосе. Боль не ушла, она была настоящей, а не внушенной. Планета-Океан привиделась мне в бреду. В ушах свистело. Я повернулась и чуть снова не потеряла сознание от резкой боли, окатившей меня кипятком. В таком виде мне нельзя было появляться на Земле, необходимо было принять человеческий способ существования. Я прозондировала окружающее пространство. Неподалеку я обнаружила замаскированный "Пепел Марса". Стараясь отодвинуться от собственной боли, я стянула пространство вокруг себя и сформировала "карман", отчего на злополучном "Пепле" снова померкло освещение. В "кармане" я переместилась к бандитскому кораблю. Теперь я воспользовалась заимствованной энергией как большой присоской и вскрыла причал со спасательными шлюпками. Я забралась в одну из них, задраила люк и включила кингстоны. Воздух поступал в шлюпку из корабля по шлангам, автоматически заработали обогреватели, воздуходувки и влагопоглотители. Я медленно переходила в человеческое состояние.

Воздух заполнил шлюпку, и шланги отпали. Шлюпка перешла на автономный режим. Я сделала вдох, и воздух царапающей, обжигающей болью вошел в легкие. Из раны на спине началось кровотечение, боль стала острой, оглушительной. Я запустила двигатели. Шлюпка скользнула по рельсам. "Язык" причала вместе со шлюпкой выдвинулся наружу. И тут я увидела Тонера, заползающего в вакуум-створ. Мне казалось, будто он подстрелил меня вечность назад. На самом деле с тех пор прошло всего пятнадцать минут. Я взлетела с "языка" и развернула шлюпку носом к вакуум-створу. Тонер обернулся и увидел базуку среднего калибра, нацеленную прямо на него из амбразуры шлюпки. Вряд ли он успел о чем-либо подумать, потому что зарядом его внесло внутрь судна. Месть завершилась, но я не испытала желанного облегчения. Наверное, сильно мешала боль. Кровь все текла и текла, меня невыносимо тошнило, перед глазами плыли пульт и звезды. Я повернула шлюпку по направлению к Солнечной системе и стартовала. На мгновение передо мной мелькнули глаза Юрия и его черные нахмуренные брови. Лицо Юрия выражало недовольство. Сердце мое оборвалось, и я потеряла сознание.

РИЧАРД АДАМСОН

— …белая, вся в снегу, холодом от нее так и пёрло! Глаза так и светятся, как лампы кварцевые, да они бы и в темноте светились! Мы как дернем оттудова! В проходе застряли, ни туда, ни сюда. А Ежа Удавленник зарезал, когда к выходу рвался, я сам видел, он мне еще на голову наступил…

— …она его за морду схватила, наш Репей в глыбу превратился в один момент. Я драпанул в другую дверь, а там все заморожено — не влезть! Все во льду. Сам не помню, как я оттуда выбрался…