По ту сторону глянца - Алекс Джиллиан

не с первого гудка.

— Викуль, а ты где? — интересуюсь медовым голосом.

— В театре. Где мне еще быть? У меня репетиция, и ты меня, мягко говоря, отвлекаешь, — с недовольством вываливает Викки. Сжимаю мобильник до хруста в костяшках, перед глазами темные круги. Какая же сука!

— Выспалась?

— Нет, блин, всю ночь тряпкой полы и стены драила, — насмешливо фыркает сестра. Она даже не думает отпираться. — Ты правда думал, что я по щелчку твоих пальцев в золушку превращаюсь?

— По-моему я дал тебе четкие инструкции насчет твоей гостьи? — срываюсь на свирепый рык.

— А с какого лешего она моя-то? Ты ее оставил, вот и разбирайся. Кстати, не забудь расплатиться. Я Мальвине десятку обещала. Извини, но у меня на картах по нулям из-за одного скупердяя.

— Ты офонарела?

— Дом чистый? Все убрано? — словно издеваясь лениво любопытствует язва. Втягиваю воздух как огнедышащий дракон и молчу. Кроме матерных слов на ум ничего дельного не приходит. — Ты обозначил задачу. Я выполнила. Какие претензии? — добивает с нескрываемым сарказмом.

— С моими претензиями ты ознакомишься вечером, когда вернешься. Готовься, Викуль, — ядовито бросаю я и прерываю вызов.

Снова смотрю на девчонку.

— Мальвина, значит. Это рабочее прозвище или что?

— Мне до фонаря, как ты будешь меня называть. Хоть Мальвина, хоть Алевтина. Любой каприз за ваши деньги. Условия я озвучила. Или тридцатка сейчас, или восемьдесят штук в месяц. Заметь — второй вариант выгоднее.

Она поднимает подбородок выше, взгляд прямой, упрямый. Пухлые губы даже в поджатом состоянии бантик напоминают. Смазливая стервозина, и отсутствие вчерашнего шлюховатого раскраса ей только в плюс. Молоденькая совсем, тоненькая, макушкой едва до плеча мне достает, а характер, как у прожжённой девицы с улицы. Неужели не осознает, что силы неравны? Она в чужом доме, сыплет требованиями, хамит, нарывается, а если я маньяк? Или просто неадекват с садистскими замашками? Совсем что ли бесстрашная? Или глупая?

— Для кого выгоднее? — с недобрым прищуром спрашиваю я.

— Для тебя, естественно, — снисходительно хмыкает розоволосая. Мальвина, мать ее. Почему Мальвина-то? Она вроде как Золушкой представилась, и туфельку даже потеряла, которая метким Викулиным ударом зеркало на осколки разнесла. Как бы теперь ее в тыкву усадить и восвояси выпроводить?

— Моя сестра с тобой на десятку договаривалась. Не вижу смысла переплачивать. Аттракцион щедрости ищи в другом месте.

Не собираясь уступать абсурдным требованиям находчивой девчонки, снова утыкаюсь в телефон. Жму на иконку мобильного банка и захожу в приложение.

— Диктуй номер, и чтобы через минуту духу твоего здесь не было. Шмотки только оставить не забудь.

— Тридцать, а шмотки заберу в качестве бонуса за моральный ущерб, — нагло чеканит мелкая злыдня.

Решив, что ослышался, поднимаю голову, сталкиваясь со злющим упертым взглядом. Вот я встрял меж двух гремучих кобр. То одна ядом плюется, то вторая.

— Десять, и я собственноручно вытряхну тебя из этих тряпок, — угрожающе шагаю вперед.

Девчонка подскакивает с дивана, явно не намереваясь сдаваться без боя. Резво обходит стол и, приблизившись, тычет пальцем мне в грудь. Хотя удобнее было бы лбом постучаться. Роста в ней еще меньше, чем я предполагал.

— Правильно Викуля про тебя сказала. Жмот и придурок, — нахохлившись как боевой воробей, выдает вреднючая зараза.

— Так, ты меня окончательно выбесила. Я передумал. Никаких денег, — ледяным тоном отрезаю я, выразительно глянув на упирающийся в мою грудь палец. — Руки прочь и шагом марш наверх. Переодеваешься и пиздуешь отсюда. Даю три минуты на сборы.

— О как! Напугал до усрачки. Бегу и спотыкаюсь, роняя тапки! — насмехается скандалистка. Чтобы не задирать голову при разговоре, отступает на шаг назад. Потом еще на один. — А знаешь, зажрись своими бабками, и обноски мне чужие не нужны, — неожиданно заявляет она.

Губы кривятся в глумливой усмешке, в синих глазах полыхает злость и коварное предвкушение. Что-то задумала, стерва. Сейчас точно отчебучит.

— Вот и договорились, Мальвина. Стоило так упираться?

С подозрением наблюдаю, как девчонка небрежно ведет плечами и подняв руки к воротнику Викиной рубашки, рывком распахивает ее на груди. Кнопки расстёгиваются мгновенно, с пуговицами эффект был бы немного иной, а тут я просто не успеваю среагировать. Секунда и скомканная рубашка летит мне в лицо.

Не теряя времени даром и наслаждаясь моей вытянутой физиономией, девушка так же проворно расстегивает джинсы и, спустив их по бедрам, отпинывает те в мою сторону, оставаясь в одних трусах. Розовых! Под цвет волос! С довольной кошачьей мордой на причинном месте. Не бесстрашная она, а самая обыкновенная бесстыжая дура без тормозов.

Мысленно обматерив пигалицу, вслух не могу выжать ни слова. Как конченный кретин пялюсь на гребаную кошку на ее трусах. Киска, бл… Взгляд, как примагниченный ползет по точеным бедрам вниз, отмечая стройные ножки, а затем обратным маршрутом вверх. Кошак злорадно ухмыляется, и кажется, даже подмигивает, довольно мурлыча: «Ну что, Макс, подвис? Уделала тебя моя хозяйка? Или держишься еще?»

Глюки? Похоже на то. Докатился, говорящие бабские трусы мерещатся. И на белую горячку не спишешь. Я вчера ни капли алкоголя не употребил. Так какого хрена?

— Выше тоже есть, на что посмотреть, — язвительно подначивает меня Мальвина. Дурища! Не пойму — чего добивается? Но раз сама предлагает, то почему бы нет. Ничего нового все равно не увижу. Работа такая. Каждый день полуголых красивых баб снимаю. И не чета этой пигалице.

Мажу взглядом по впалому животу и выступающим ребрам. Талия тонкая, пальцами обеих рук можно обхватить, но как-то не хочется. Правда, подскочивший по стойке смирно член считает иначе. В отличие от меня ему все нравится, особенно упругая грудь с торчащими маленькими сосками. Такими же розовыми, как ее рассыпавшиеся по плечам волосы, насмешливо кривящиеся губы и трусы с глумливой кошачьей мордой.

Меня аж в жар бросает. Дебилизм какой-то. Хоть руками стояк прикрывай. Чего так завелся-то? А? Подумаешь, сиськи. У меня в кадре и лучше были, а не накрывало, как сопливого пацана. Разве что в самом начале, когда в новинку все было, а потом профессионализм и закономерное выгорание сделали свое дело. Я на женщин теперь смотрю в первую очередь, как фотограф, а потом уже оцениваю с мужской точки зрения. Если, конечно, есть что оценивать. Далеко не все, даже самые популярные, модели соответствуют моему вкусу. Эта хабалистая дурища и подавно. Так какого хрена, спрашивается? Сбой системы или эффект неожиданности… Не понимаю. Да и разбираться в этом не хочу.

— Впечатлительный какой, — елейным голоском щебечет Мальвина. Заметила, ведьма. Вытаращилась огромными глазищами на мой стояк, красноречиво натянувший ткань штанов, и ехидно посмеивается.

— Не обольщайся. Стандартная физиологическая реакция на голые сиськи, —