Ангелотворец - Харкуэй Ник

Поэтому Джо едет вниз.

Двери лифта открываются, и в нос ударяет запах дыма.

На стенах красные лампочки, и все они ярко мигают. Где-то воет сирена. Мимо проносится очень решительная толпа рескианцев. В последний момент он спохватывается и начинает покачивать головой, изображая петляющую поступь. Впрочем, им нет до него никакого дела.

Вряд ли надолго. Конечно, здесь всюду камеры. Очень скоро рескианцы сообразят, что он переоделся, и у них наверняка есть опознавательные приметы, по которым они отличают своих от чужих.

Джо идет дальше. Дверь с повышенной степенью защиты требует другой, голубой карточки из его колоды. Он входит. Запах дыма усилился.

Он сознает, что в его голове есть приблизительное, неизвестно откуда взявшееся представление о внутренней планировке этого места. Это своеобразная пирамида или зиккурат, на вершине которой расположены сад и комната отдыха, этажом ниже – стандартные палаты для пациентов, а еще ниже камеры (и некоторое количество самых настоящих пыточных) для таких неудобных людей, как он. Следовательно, здесь, в самом низу, находятся еще более тайные и важные помещения.

Джо сворачивает за угол и попадает в кинотеатр.

Или нет. На противоположной стене висит экран, перед ним стоят колонки и сиденья, верно. Однако помимо них в зале установлено некое возвышение или платформа, а к каждому сиденью тянутся провода с электродами на концах. Стены покрыты серым пенопластом с геометрическими узорами, как в звукозаписывающей студии.

– Если обычный человек проснется с воспоминаниями Наполеона в голове, люди сочтут его безумцем.

На экране возникает огромное лицо, точеное, тонкое и жестокое. Оно принадлежит мужчине среднего возраста, смешанных кровей, с очень чистой загорелой кожей. Он кривит губы.

– А что если его воспоминания предельно точны, что если он знает о событиях, которые нигде не записаны? Что если у него не только память, но и лицо Наполеона? И, наконец, что если этот человек встанет с постели, полностью лишившись собственных воспоминаний? Что, если Джон Смит исчезнет, а на его месте возникнет точная копия Императора? Когда мы согласимся признать, что он полностью идентичен оригинальному Наполеону? Что он – не просто копия, а переродившийся Наполеон? Что, если нам удастся подтвердить идентичность мозговых ритмов копии и оригинала?

Камера отъезжает. Зритель видит, что человек лежит на просторной роскошной кровати, и все его тело опутано проводами и датчиками. Он практически висит в кровати, так много проводов прикреплено к его коже. Вокруг расположено множество камер, снимающих его с разных ракурсов. Человек указывает на круглый экран сбоку (Джо догадывается, что он зеленый), на котором изображена волнистая линия. Волна.

– Это мой разум. Мое тело. Пусть моя история станет вашей. Добейтесь полного сходства – и вы станете частью меня. Частью Бога.

Джо Спорк изумленно разглядывает лицо брата Шеймуса. В нем чувствуется напор, сила, одновременно чужеродная и знакомая. На кого же он похож?

И тут он слышит крик.

* * *

Крик очень хриплый, полный отчаяния. И низкий – кричит либо мужчина, либо весьма крупная женщина. Причем он совсем не похож на вопли из фильма ужасов, от которых дрожат люстры. Это нечто совершенно иное; рев млекопитающего. Внимание! Тревога! Здесь тигры! Я окружен!

Джо и сам недавно издавал подобные звуки.

За угол. Одна дверь, вторая. И вот:

Двое. Один из них – мистер Ничего Особенного.

Он сидит на стуле и смотрит на второго. Человеком его сложно назвать. Это тигр.

Тигр улыбается. У него окладистая борода и седеющие волосы, перевязанные сзади оранжевым шнурком. Кожа бледная, но грубая. Хорошие зубы, клыки слегка искривлены и выступают вперед, приподнимая верхнюю губу. Губы пухлые.

Джо его не узнает – ни движения, ни лицо, ни даже глаза ему незнакомы. Тогда он смотрит на мистера Ничего Особенного и видит пугающее безысходное отчаяние в его взгляде, а потом – когда истязатель замечает Джо в рескианском одеянии – искру отчаянной надежды.

Лишь один человек способен привести сотрудника этого заведения в ужас. Присмотревшись к глазам тигра повнимательней, Джо их узнает.

Это человек из гроба. Он наклоняется вплотную к мистеру Ничего Особенного.

– Где тут выход, малой?

Голос у него низкий, глубокий, и он шепелявит. Клыки ему искривил накусочный валик, и он пока не привык говорить без него, не может с ходу компенсировать его отсутствие. Нужны тренировки и толковый стоматолог. Но все же есть что-то необычное в том, как он тянет «малу-уо-ой». Откуда этот рыбацкий говорок?

– Внизу!

– Брешешь.

Плимутское наречие – с примесью лондонского, быть может. Бородач пожимает плечами, ласково оглаживая мистера Ничего Особенного по голове. Когда он отнимает руку, в ней таинственным образом оказывается что-то маленькое и мягкое, а мистер Ничего Особенного опять верещит, пронзительно, и Джо с ужасом осознает, что на ладони бородача лежит его ухо. Тот отшвыривает его в сторону и заговаривает опять.

– Видал тебя. – Он смотрит на Джо. – Да, да, с тобой разговариваю. – Он пожимает плечами. – Ты не тот, за кого себя выдаешь, это я сразу понял.

Джо вспоминает, что до сих пор закутан в черное покрывало, и стягивает его с себя.

– Так и думал, – кивает бородач. – По походке узнал, поди.

– Как ты выбрался?

– Какой-то гусь разворошил муравейник. Сирены завыли и прочее. Они отвлеклись. А со мной отвлекаться опасно. Я их мигом скрутил и поджег тут все. Не люблю, когда со мной обращаются без уважения. Я пытался им втолковать… А ты вроде возмужал.

– Я… что?

Бородач пожимает плечами.

– Силищи в тебе много. И ходишь осторожно, с оглядкой, словно боишься все кругом переломать. Скрываешь правду. Ну, или раньше скрывал.

– Какую правду?

– Не дури. Ты понял, о чем я. Ну-ка, ну-ка, – с укоризной добавляет он, когда мистер Ничего Особенного пытается встать со стула, – нечего тут! Не буди во мне силу.

Видимо, сила – это плохо. Бородач протягивает руку к мистеру Ничего Особенного и что-то делает с кровавой дырой, на месте которой раньше было его ухо. Мистер Ничего Особенного сгибается пополам и блюет, хотя ему явно нечем.

– Что за народ такой – Гакоте? Чего они такого понаписали? Зачем этой мрази понадобилась их книга?

Инстинкт Ночного Рынка: юли. Джо пожимает плечами.

– Без понятия!

Бородач присматривается к нему и вдруг начинает хохотать, едва не падая с ног от смеха.

– Что тебя насмешило?

– Ты! Черт побери. О-хо-хо, черт, это уж слишком… Ты тоже понятия не имеешь, что тут к чему, верно? И они это знали, но все равно мурыжили тебя по полной программе, и чем дольше ты не раскалывался, тем сильнее они боялись, что не смогут тебя расколоть, и чем сильнее они боялись, тем меньше ты знал… Обалдеть!

Джо с трудом подавляет желание сказать этому человеку, что вообще-то он давно сообразил, что тут к чему, а еще ему известно нечто такое, о чем пока не догадываются эти сволочи. Но вместо того, чтобы хвастаться, он тоже начинает смеяться.

Бородач опирается на письменный стол и сшибает на пол стопку справочников, что вызывает у обоих новый приступ хохота. Похоже, только мистер Ничего Особенного не получает удовольствия от происходящего. Заметив это, бородач немного серьезнеет.

– Где выход? Выкладывай.

– Внизу! Внизу, в подвале!

– Вряд ли. Там меня держали.

– Нет! Здесь все перепутано! Если нажать кнопку подвала, лифт поедет вверх! Это нельзя почувствовать, механизм работает очень плавно! Тех, кто не знает, иногда тошнит. Выход – внизу!

Бородач широко улыбается Джо.

– А вот это похоже на правду! Давай, делай ноги.

– Ты разве не пойдешь?

Бородач косится на него.

– Тебе моя компания ни к чему, дружище. Я у них не в чести. Вообще-то я человек не плохой, но они меня порядком разозлили. И я планирую выразить им недовольство. – Он нагибается и проделывает с мистером Ничего Особенного нечто молниеносное и ужасное: тот начинает издавать жуткие сиплые звуки, по которым можно догадаться, что у него внутри что-то необратимо повреждено, и кричать он больше не может.