Ангелотворец - Харкуэй Ник

Джо делает шаг назад.

– Теперь дошло, а?!

– Кто ты такой?

– Никто. То есть, раньше я кем-то был, конечно. Помню, мне нравились пьесы Керри Лонергана и музыка Эрты Китт. Любил… апельсиновый сок. Свежевыжатый, из закусочной в конце улицы, где готовили сэндвичи. Баловал себя раз в неделю. То было раньше. А теперь поди разберись, кто я такой.

– Пациент?

– Есть маленько. Это ведь еще не делает меня плохим человеком, верно?

Мистер Ничего Особенного быстро запускает руку в карман брюк и прижимает что-то размером с мобильный телефон к ноге бородача. Раздается странный треск: будто робот посылает воздушный поцелуй. Бородач, осклабившись, встряхивается.

– Ну в-вот, – произносит он с запинкой. – Мы все этого ждали, не так ли?

Он крутит головой и щелкает зубами. Даже с такого расстояния Джо ощущает потрескивание электричества на его коже. Мистер Ничего Особенного снова жмет кнопку. Бородач дергается и встает ровно.

– Тут г-главное задаться целью, – цедит он. – Если у тебя есть цель, и ты… нгхх… к ней идешь, тебя ничем не п-проймешь. К-кайф! Будто с-спинку чешут, изнутри… гдха! Хорошенького понемногу, лады?

Он наклоняется и выбивает электрошокер из рук мистера Ничего Особенного. На коже его ноги темнеет ожог: две точечные подпалины.

– Ты мне носок попортил, – говорит бородач и втыкает палец в глаз мистера Ничего Особенного.

Джо чувствует дрожь в губах, как будто его вот-вот стошнит.

– Кто ты?

Хотя он и сам уже догадался – или думает, что догадался.

– Фамилия моя Перри, – отвечает бородач. – А для друзей я Воган. Мы ж с тобой друзья – ты да я?

Черт, еще бы!

– Вот что я скажу, – говорит Воган Перри. – Я, похоже, должен был тебя обработать. Такая у них была задумка. Тот, второй… Тед. Они хотели, чтобы я его припугнул, понимаешь? «Твой клиент, Воган», и все такое прочее. Только я его пальцем не тронул, оно мне надо? Пришлось им самим. Тебя тоже хотели ко мне отправить. А потом уж на тот свет. Судьба нас свела, выходит. Только задумайся. – Перри вновь поворачивается к мистеру Ничего Особенного. – Веришь в судьбу-то? По мне, так это все мура. Если судьба есть, то от наших решений ничего не зависит, верно? И если я поступил дурно… – Он поступает дурно: раздается резкий глухой крик, который заканчивается приступом кашля; мистера Ничего Особенного опять рвет. – Если я поступил дурно, то я не виноват. Это не мой выбор. Вернее, мой выбор был предначертан, иначе я просто не мог поступить, оставаясь собой… что, в сущности, одно и то же. Получается, я родился чудовищем и чудовищем умру. Тогда встает вопрос: а где во всем этом я? Если я ничего не решаю и не выбираю, кто я – просто наблюдатель? Так, в сторонке постоял? Или меня вообще нет? А говоришь, «судьба». – Он пожимает плечами. – Ладно, малой, давай драпай отсюда, – говорит Воган Перри, не оглядываясь. – Мне еще надо поддержать репутацию.

Джо медлит. Совесть подсказывает ему остаться и прийти на выручку мистеру Ничего Особенного. Мистер Ничего Особенного творил ужасное и вообще последняя сволочь, но никто не заслуживает того, что происходит с ним сейчас. В иных обстоятельствах Джо и сам с радостью пнул бы его по яйцам или, допустим, сломал бы ему челюсть. Однако Воган Перри, согласно расхожему мнению и мнению Билли Френда, – не вполне человек. Он – совершенно иное создание в мешке из человеческой шкуры. А Джо и мистера Ничего Особенного объединяет некий универсальный общечеловеческий опыт. Джо совсем не хочется иметь подобную связь с тем, кто слышит Крик и на досуге отрывает людям уши.

И все же он чувствует родство с Перри. Джо неудержимо манит его целеустремленность, его напор, его фамильярное отношение ко всему, что пугает и ужасает. Перри оказался куда более органичной частью этого мира – нового мира допросов с пристрастием и темных тайн, за которые человека легко могут убить, – нежели Часовщик Джо. Этот мир ему понятен. Здесь Перри чувствует себя как рыба в воде, чего совершенно точно не скажешь о Джо. Воган Перри у себя дома и потому ничего не боится. Джо завидует ему черной завистью. Он живет в страхе сколько себя помнит; лишь несколько часов назад его разум внезапно прояснился, после чего он тут же сломал мистеру Ничего Особенного нос.

Теперь он боится опять: до смерти боится Вогана Перри. И понятно: Воган Перри – жупел современности, ходячая машина для убийств, изувер с городских окраин, в совершенстве освоивший все грани ужасного. И вот он здесь, прямо перед Джо, во всем великолепии техниколора: сжимает остроконечными пальцами лицо человека, и ему на ботинки капает кровь. Если бы Джо и хотел вмешаться, то не смог бы. Потому что Перри его убьет.

Или нет?

Джо еще раз поводит плечами, на миг завороженный этой мыслью. Он может взреветь и наброситься на Перри. Он здоровяк, а Перри нет. Он вдруг сознает, что ему плевать, как события будут разворачиваться дальше. Мир устроен неправильно. Впрочем, это мир Перри. Воган Перри понимает свой мир куда лучше. Кроткому часовщику точно невдомек, как тут все устроено. Джо – добропорядочный, чтущий законы гражданин, которому и в голову не приходило, что закон может не чтить его.

Итак, если он набросится на Перри, что-то случится. Возможно, он уничтожит его, тем самым сделав мир немножко лучше, или погибнет сам, и тогда все его проблемы будут решены раз и навсегда.

Воган Перри улыбается.

– Не уходишь, значит? – Он качает головой. – Ты чего, малец? Как тебя отсюда выдворить?

– Не знаю. Мне просто пришло в голову, что ты гораздо лучше меня понимаешь, что тут почем.

Глаза Перри удивленно распахиваются.

– Ого, нечасто мне такое говорят. Хотя ты, пожалуй, прав. Лучше мне оставить этого бедолагу в покое, пока я совсем его не изувечил… Пожалею ведь. Ладно, показывай дорогу.

С этими неожиданными словами Перри выталкивает Джо из комнаты. Мистер Ничего Особенного корчится на полу, глотая воздух от облегчения и боли.

Джо, помешкав, протягивает руку Вогану Перри.

Перри, тоже помешкав, неловко берет ее и пожимает. Они быстро идут по коридорам к лифту. Возле кинотеатра Джо ненадолго останавливается. Записанный Человек на экране теперь бежит, странно подобравшись, словно бережет старую рану, при этом в его движениях чувствуется знакомая неприятная плавность. Джо хмурит брови.

Перри кивает.

– Здесь они их и делают, – говорит он, устремляясь дальше.

Джо мешкает.

– Кого?

– Их. Монахов. Пропускают ток через мозг, пока он не пустеет, а потом превращают человека в одного из них. С помощью всех этих штук. – Перри обводит рукой зал. – Меня тоже пытались оприходовать.

– И что случилось?

– Многие из них теперь не подлежат ремонту, вот что случилось. Потом они, видать, решили, что я не из монашьего теста. – Перри ухмыляется, сверкая глазами и обнажая окровавленные зубы; Джо всей душой надеется, что он не откусил себе кончик языка и не съел часть мистера Ничего Особенного. – Можно нам уже свалить из этого горящего дурдома? Пожалуйста!

– О да. Конечно.

Джо бежит за Воганом Перри к лифту.

Перри нажимает кнопку нижнего этажа – подвала. Теперь, зная, как тут все устроено на самом деле, Джо чувствует, что лифт едет вверх. Вверх, вверх и прочь отсюда. Двери открываются, и он видит настоящий дневной свет, серый, мрачный и очень промозглый. Английская погодка. Пожар еще не добрался до верхнего этажа, однако сирена ревет вовсю. Он с любопытством прислушивается к ней и поворачивается к выходу. Выйдя за порог, он, быть может, почувствует боль. Быть может, снаружи их поджидают все монахи ордена Джона-Творца. Или снайпер, или толпа вооруженных полицейских. Быть может, пчелы уже вернулись по домам, и все люди давно спятили. Быть может, Полли Крейдл в самом деле написала то письмо.

Пусть. Он все равно выходит.

XIV

Неизвестная история Вогана Перри;три карты монте;