Спаситель Птолемей - Неля Гульчук

При виде Лага Птолемей шагнул ему навстречу и крепко обнял, с трудом сдерживая слезы. Столько бесконечно долгих лет они не виделись!.. Лаг тоже едва сдерживал охватившее его волнение.

– Приветствую тебя, отец. Я прибыл к тебе издалека и три недели был в пути.

– Сами боги послали тебя в родной дом!.. Ты из Александрии? – быстро спросил Лаг и весь оживился, помолодел. – Приветствую тебя, сын. И прощу войти в родительский дом.

Птолемей снова крепко обнял отца и последовал за Лагом, который тем временем по дороге к дому созывал слуг и рабов и отдавал им приказания заняться багажом сына, накормить и приютить его воинов и слуг.

В тени вековых деревьев, окруженный обширным садом, белел большой дом, так дорогой сердцу Птолемея. По зову хозяина на пороге дома показалась рослая фигура раба. Лаг поручил его вниманию сына. Раб провел Птолемея в особое помещение, где двое рабов уже ждали его с теплой водой и благовонной мазью, чтобы дать умыться, умаститься и отдохнуть с дороги перед завтраком.

Через час Птолемей и Лаг уже сидели в обширной зале с видом на сад за завтраком. Ни Антигону, свою новую жену, ни её дочь от Кассандра, родного брата Антипатра, Веренику, Лаг не позвал, зная, что сын невольно будет вспоминать Арсиною, которую и Птолемей, и Лаг нежно любили. Убранство стола не отличалось изысканностью, к которой за последнее время привык Птолемей в Египте. Всё в этом доме было просто, и в обстановке комнат, и в пище, но во всем замечалось, что тут живут трудолюбивые и здоровые душой люди. Двое рабов подали похлебку из маслин, свежеиспеченный хлеб, смокву и жаркое из баранины. Птолемею это напомнило детство. Он вспомнил ласковый взгляд матери, следящей за ним во время еды и подкладывающей ему самые лакомые куски.

Когда был утолен первый голод, на столе появились амфоры с вином и кувшин холодной, как лед, воды. Рабы подали деревянные резные кубки, и Лаг, и Птолемей, совершив обычное возлияние в честь Зевса и отослав рабов, начали неспешный разговор. Сразу же вспомнили Менелая. Птолемей обрадовал отца военными успехами родного сына. Лаг, боясь ранить Птолемея, не расспрашивал его об Эвридике, о преждевременной кончине которой он узнал от её родного брата Кассандра.

Наконец Лаг обратился к сыну с вопросом, который по обычаю не мог задать раньше окончания трапезы.

– Теперь, дорогой сын, когда, вероятно, утолен твой голод и мы приступим к вину, ты не откажешься посвятить меня о цели прибытия в родной дом после столь долгого отсутствия.

– Охотно исполню твое желание, отец. Я всё время рвался сюда, но неотложные дела не пускали.

Радостная улыбка осветила лицо Лага.

«Как он крепок еще, даже годы не берут его, – подумал Птолемей. – А ведь он старше Антигона. Его новая жена, тоже Антигона, говорят красива и намного моложе!»

Уловив задумчивый взгляд Птолемея, Лаг сказал:

– Еще раз повторяю, что я очень рад твоему приезду и от всей души желаю, чтобы тебе в родном доме было хорошо, как нигде. Правда, наш дом без твоей матери, Арсинои, уже не тот. Да и Менелая мне здесь не хватает сейчас. Дождусь ли его возвращения?.. Вот встречи с тобой, Птолемей, дождался!.. За всё благодарение богам.

Птолемей, уловив грусть в словах и лице отца, перевел разговор на другую тему, всегда интересную для мужчин.

– Что вообще делается сейчас на родине, которую я не видел почти семь лет?

– Ты все тот же, Птолемей. Годы не изменили твоей пылкости, и можно только восхищаться твоей страстной мощью.

«Недаром его родной отец – царь Филипп,» – это воспоминание больно задело сердце старого Лага.

Повысив голос, Лаг с тревогой в голосе продолжил:

– Я тебе всё расскажу по порядку. Помни одно: родина наша в опасности.

– Рассказывай!..

Лаг, не спеша, осушил кубок с вином и начал подробно повествовать о том, что произошло на Пелопоннесе, в Аттике и в Македонии за последнее время: что Антигон приближается к Геллеспонту со своей мощной армией, что переправы ему преградить будет нельзя, что в самой Греции начали действовать результаты убеждений сторонников Антигона и беотяне стали его союзниками, что из Афин тайно направлена к Антигону просьба восстановить свободу города.

Когда Лаг дошел в своем рассказе до этого места, Птолемей порывисто встал и воскликнул:

– Кассандр вынужден был начать с Антигоном переговоры, но оба расстались, так и не придя ни к какому соглашению…

– Он готовится перейти в оборонительное положение, хотя еще продолжает владеть и Халкидой, и Аттикой, – в голосе старожила Македонии чувствовалась явная тревога.

Птолемей поспешил успокоить отца.

– Пока Аттика остается в руках Кассандра, Греция и море еще не совсем потеряны. Кстати, Кассандр уже вернулся в Пеллу из Аттики?

– Ожидаем со дня на день. Ты приехал, чтобы встретиться с Кассандром? Ведь он продолжает оставаться твоим союзником… Но запомни, Кассандр, как и вся их семейка, ненадежен и коварен…

– Нет, цель моего приезда совсем другая, хотя с Кассандром я встречусь обязательно.

Понизив голос почти до шепота, Птолемей откровенно признался Лагу.

– Наши женщины – самые красивые в мире. Я приехал на родину за невестой.

Это признание так ошеломило Лага, что он в первую минуту не мог произнести ни слова. Несколько оправившись от неожиданности, он громко и весело расхохотался.

– И ради этого ты отправился в столь дальнее путешествие? – Лаг с трудом сдерживал смех. – Если так, то я отнесусь к делу серьезно. Завтра же начнем подыскивать тебе достойную невесту. Я, как отец, обязан идти навстречу всем твоим желаниям.

Лаг велел принести еще вина, так как беседа отца и сына обещала затянуться надолго. Они разошлись по своим покоям, лишь когда начало смеркаться.

Птолемей вышел в сад. То, о чем он мечтал там, у дворцового окна в Египте, осуществилось. Он стоит в саду у родного дома и вглядывается в причудливые очертания деревьев, озаренных затухающими лучами солнца.

Он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и обернулся. Около старого раскидистого дуба, могучие корни которого, выйдя наружу, причудливо переплелись и поднялись над землей, стояла та, которая сразила его одним взглядом, полным загадочности и любопытства. В одно мгновение он был пронзен самой прекрасной стрелой любви. Неужели боги подарят ему снова познать это чувство? Образ Таиды, долгие годы будораживший его душу и сердце, отлетел далеко-далеко, как дивное видение. Во всех женщинах, встречающихся на его пути, он искал сходства с Таидой. Стоящая перед ним молодая женщина была совсем не похожа на божественную афинянку. Хотя, как и Таиду, её можно было назвать настоящей красавицей: овальное, безупречной формы лицо с белоснежной кожей и легким румянцем на слегка загоревших щеках, тонкий прямой нос, пухлые, нежные губы, темные, почти черные, миндалевидные глаза, которые пристально разглядывали его из-под длинных ресниц, всё указывало на пылкую страстную натуру их обладательницы. Всё дивно гармонировало с необыкновенно стройной, как бы воздушной фигурой очаровательной женщины. Её длинные, роскошные, темные волосы были завязаны грациозным узлом на затылке и переплетены широкой красной лентой. Она стояла у раскидистого дуба и сквозь листву наблюдала за ним.

Птолемей весь обратился в зрение и слух и замер на месте. Его внезапно озарило: перед ним та, которую он ждал почти тридцать лет, и она станет его супругой.

Он не нашел никаких слов для начала разговора, кроме вопроса:

– Почему ты пришла так поздно?

Удивление и испуг были в её широко раскрытых глазах, похожих на глаза лани.

– Кто ты? Как появился в нашем саду? – поинтересовалась она, положив руки и подбородок на ветвь дерева, но не спешила покинуть засаду.

Он подошел к ней совсем близко, всматривался в её огромные глаза, заглядывал под ресницы, смотрел в эти окна, распахнутые навстречу жизни. Осторожно провел пальцем по её мягким губам. Они раскрылись в томной улыбке, обнажив ряд белоснежных зубов. И он вдохнул свежий аромат её дыхания. Яблоневый запах исходил от её молодого тела и волос. Это был запах, запомнившийся с детства, запах Арсинои, его матери.

И он ответил ей вопросом на вопрос.

– Кто ты? Откуда появилась в нашем саду?

Она не ответила, как и он на её, на его вопрос. А задала новый:

– Ты из тех воинов, что сегодня с утра заполонили наш дом?

Он молчал.

– Кто же ты? – настойчиво спросила она.

Ему не хотелось отвечать, не хотелось говорить, хотелось молчать и просто любоваться молодой женщиной. Он полюбил её с первого взгляда. Он не знал ни её имени, ни откуда она родом, но полюбил. Почему, как – этого он не знал, но он знал, что к нему пришла самая сильная любовь в его жизни.

– Откуда ты?

– Из Пеллы. Я – дочь Антигоны, жены Лага. А ты?

– Я тоже из Пеллы. Я – сын Арсинои, жены Лага.

Oна вгляделась в его лицо и вскрикнула:

– Так ты сам Птолемей! Вот ты какой!