Гиперион - Дэн Симмонс

Темное платьице, которого она ни разу не видела раньше, лежало в ногах ее постели. Рахиль посмотрела на него, потом опять на отца.

– Папа, что случилось? Где наша мамочка?

Сол задумчиво потер щеку. Это было уже третье утро после катастрофы. Сегодня похороны. Он рассказал ей все – и вчера утром, и позавчера, – ибо не мог допустить даже мысли о том, чтобы солгать ей; это было бы верхом предательства, предательством и Рахили, и Сары. Но сейчас ему вдруг показалось, что он не сможет повторить это еще раз.

– Случилась беда, Рахиль, – сказал он, и голос его дрогнул. – Мама умерла. Сегодня мы пойдем с ней попрощаться. – Сол сделал паузу. Он уже знал, что потребуется, по меньшей мере, минута, чтобы до Рахили дошел смысл произнесенных им слов. В первый день он еще не был уверен, поймет ли четырехлетний ребенок, что значит «умерла». Теперь он знал, что поймет.

А потом, обнимая горько плачущую дочь, Сол снова пытался уяснить, как же произошла эта катастрофа, вместившаяся всего в несколько слов. Магнитопланы с полным правом считались самым надежным видом пассажирского транспорта из всех, когда-либо изобретенных человечеством. Их двигатели могли иногда отказать, но даже в этих случаях остаточный заряд в электромагнитных генераторах позволял машине совершить безопасную посадку с любой высоты. Надежная конструкция автоматики, предохраняющей ТМП от столкновений в воздухе, в принципе не претерпевала изменений на протяжении нескольких веков. Но ничто не помогло. Непосредственной причиной катастрофы явились двое подростков, угнавших ТМП и носившихся на нем за пределами выделенных для транспорта линий; разогнались они до полутора звуковых, а сигнальные огни и импульсный приемопередатчик просто выключили, чтобы их никто не обнаружил; это и привело к столкновению со старым «Виккеном» тети Теты, который шел к посадочной площадке оперного театра в Буссард-Сити. Помимо Теты, Сары и обоих подростков погибли еще три человека, когда обломки машин врезались в битком набитый публикой атриум театра.

Сара…

– А мы еще когда-нибудь увидим мамочку? – спросила Рахиль, всхлипывая. Она задавала этот вопрос и вчера, и позавчера.

– Не знаю, милая, – искренне ответил Сол.

Похоронили Сару в фамильном склепе в округе Кейтс на Барнарде. Репортеры сновали под деревьями и бушевали у чугунных ворот, словно кипящий прибой, но вторгнуться на кладбище все же не посмели.

Ричард предложил Солу пожить вместе с дочкой несколько дней у него на ферме, но Сол по опыту знал, какие муки ожидают беднягу, если пресса не утихомирится. Он обнял Ричарда, лаконично ответил толпившимся за оградой репортерам и сбежал вместе с ошеломленной и притихшей Рахилью на Хеврон.

Репортеры преследовали их до Нового Иерусалима, а затем попытались пробраться в Дан, но военная полиция, обогнав их, преградила путь взятым напрокат магнитопланом; человек десять для острастки посадили в тюрьму, а остальным аннулировали въездные нуль-визы.

Вечером Сол отправился побродить по окрестным холмам, оставив спящую Рахиль на попечение Джуди. Он обнаружил, что спорит теперь с Богом вслух и с трудом сдерживает желание грозить небесам кулаком, швырять камни или выкрикивать богохульства. Вместо этого он лишь задавал вопросы, всегда кончавшиеся одним словом: «Почему?».

Ответа не было. Солнце Хеврона скрылось за далекими горами, и скалы светились розовым светом, отдавая дневное тепло. Сол сел на камень и потер ладонями виски.

Сара…

Они были счастливы друг с другом, даже когда на них обрушился этот ужас – болезнь Рахили. Как жестоко посмеялась над ними судьба – стоило Саре вырваться к сестре, чтобы отдохнуть… Сол застонал.

Ловушка, конечно, заключалась в том, что они были полностью поглощены болезнью Рахили. Они просто не могли себе представить будущее после ее… смерти? Исчезновения? Мир сузился до одного дня, в котором жила их дочь, и им даже в голову не приходило, что безжалостная Вселенная, подчиняясь своей извращенной антилогике, может уничтожить одного из них. Сол был уверен, что Сара, как и он, подумывала о самоубийстве, но ни он, ни она никогда бы не решились покинуть друг друга. Или Рахиль. Он даже представить себе не мог, что останется с Рахилью один.

Сара!

И в этот миг Сол осознал, что гневный диалог, который его народ вел с Богом в течение тысячелетий, не окончился с гибелью Старой Земли и с новой диаспорой… Он все еще длится. И он, и Рахиль, и Сара были частью этого спора, участвовали в нем и сейчас. Боль не проходила. Она заполнила его целиком и принесла с собой мучительную необходимость принять решение.

В сгущавшихся сумерках Сол стоял на вершине холма и плакал.

Утром, когда комнату затопил солнечный свет, Сол наклонился над кроваткой Рахили.

– Доброе утро, папа.

– Доброе утро, милая.

– Где мы, папа?

– Мы путешествуем. Здесь хорошо.

– А где мамочка?

– Сегодня она гостит у тети Теты.

– Мы увидим ее завтра?

– Да, – ответил Сол. – А теперь давай-ка я тебя одену и приготовлю завтрак.

Сол принялся ходатайствовать перед Церковью Шрайка о паломничестве, когда Рахили исполнилось три года. Поездки на Гиперион были строго ограничены, а доступ к Гробницам Времени стал почти невозможным. Но паломников туда пропускали.

Рахиль очень огорчалась, что в день ее рождения с нею нет ее мамы, но из кибуца пришло несколько детей, и она отвлеклась. Самым лучшим подарком оказалась иллюстрированная книга сказок, которую Сара привезла из Нового Иерусалима несколько месяцев назад.

Некоторые сказки Сол читал Рахили перед сном. Прошло уже семь месяцев, с тех пор как она еще могла прочесть некоторые слова. Но сказки она все еще любила – особенно «Спящую красавицу» – и заставила отца прочитать ее два раза.

– Когда вернемся домой, я покажу ее мамочке, – сказала она, зевая.

– Спокойной ночи, детка, – выключив свет и задержавшись у двери, негромко сказал Сол.

– Папа?

– А?

– Счастливо, аллигатор.

– Пока, крокодил.

Рахиль хихикнула в подушку.

Нечто похожее, не раз думал Сол в последние два года, переживают люди, у которых на глазах дряхлеет и слабеет кто-то из близких. Только это хуже. В тысячу раз хуже.

С восьми лет у Рахили стали выпадать зубы, когда ей исполнилось два годика, их уже полностью заменили молочные, а еще через полгода половина из них ушла в челюсть.

Волосы Рахили, которые всегда были предметом ее гордости, стали реже и короче. Ее лицо постепенно теряло знакомые очертания – младенческая пухлость сгладила скулы и твердую линию подбородка. Мало-помалу стали заметны нарушения координации движений, особенно когда Рахиль брала в руки вилку или карандаш. В день, когда она перестала ходить, Сол уложил ее пораньше в кроватку, а затем ушел в свой кабинет и тихо напился до потери сознания.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});