Цвет боли. Красный - Эва Хансен

В окнах квартиры свет! Ларс уже там или я спутала окна? Сердце готово выпрыгнуть из груди, его удары так сильны, что я даже вздрагиваю с каждым. Перед тем, как открыть дверь в квартиру, приходится привалиться к стене, потому что я уже слышу игру Ларса на рояле. Он приехал раньше меня, и времени прийти в себя просто не остается.

Я бы постояла на площадке, но сверху кто-то спускается. Не стоит, чтобы меня застали ревущей под дверью Ларса. Тихонько открываю дверь и вхожу в холл. Ларс играет мелодию из «Ромео и Джульетты».

Почти сразу раздается:

— Линн?

— Да, я. Не останавливайся.

Он продолжает играть, не отрывая от меня взгляда. На рояле лежит скрипка. Для меня? Но я пока играть не в состоянии.

— Как ты успел раньше меня?

— Я со вчерашнего дня здесь. Не ездил домой. Как ты?

— Нормально.

— Врешь, Линн. Плакала?

— Все хорошо. Поиграй еще?

— Со мной не хочешь?

— Хочу послушать.

Только не плакать! Держись, Линн, держись!

— Что с тобой происходит? Линн, что-то случилось или…

И я вдруг решаюсь. Стол накрыт, но я не Сочельник праздновать пришла, я должна сделать Ларсу подарок, которого он хотел. Нет, не ждал, потому что все сбила его поездка, но я готова дарить. Ларс об этом не знает.

Я дожидаюсь, когда затихнут последние звуки Ноктюрна «Секрет Гарден». Очень подходящая моему настроению мелодия… Играя, Ларс не отрывал взгляд от моего лица. Господи, сколько я мечтала, чтобы он смотрел именно так: с любовью, желанием, с нежностью!..

На рояль ложатся две коробочки, одну я сразу отодвигаю в сторону:

— Эту откроешь завтра. А эта…

Вторую открываю сама, в ней те самые украшения для груди в виде щитов и мечей.

Ларс молчит, внимательно глядя на меня. Я расстегиваю рубашку.

— Я готова. Ты хотел их вставить на Рождество.

— Линн, если не хочешь, не надо. — В глазах беспокойство, он же прекрасно чувствует, что со мной что-то не так.

— Ты сделаешь или мне самой?

— Давай…

Его руки ловко меняют кольца на щиты с мечами. От прикосновений я завожусь, а от последующего поцелуя и подавно. У меня снова опухнут губы, но теперь это уже неважно.

— Пойдем.

Я освобождаюсь от его рук и направляюсь к двери в сторону комнаты боли. К моему удивлению Ларс остается на месте. И вдруг вслед:

— Там ничего нет…

Я замираю:

— Где?

— В комнате ничего нет.

Не веря своим ушам, осторожно открываю дверь. Комната действительно пуста! То есть, остались шкафы с пустыми полками и подиум. Ни козел, ни крюков под потолком, ни распятий…

Пока я окидываю комнату изумленным взором, Ларс подходит сзади.

— Ларс, почему?

— Ты так боялась, что предпочла не разговаривать со мной вчера? Я решил уничтожить то, что тебе мешает. После праздника рабочие сделают ремонт.

— Я…

Как ему сказать, что я вовсе не потому не разговаривала? Господи, ну как же мне все объяснить?!

— Изнасилование не отменяется!

— Что?!

— Ты же хотел, чтобы я тебя изнасиловала?

— Линн…

Кажется, сегодня мы поменялись ролями, раньше я все ныла: «Ларс… Ларс…», а сейчас он таким же тоном произносит: «Линн…».

— Я понимаю, что это ненормальный подарок, но, согласись, идея не моя. Раздевайся, Ларс, сегодня я приказываю.

— Ты с ума сошла!

Но в его глазах я вижу то, что помогает продолжать:

— Жаль, плетки нет. Раздевайся и ложись вниз лицом.

Я отправляюсь в прихожую и демонстративно громко защелкиваю замок двери, словно давая понять, что он в моей власти. Также демонстративно закрываю дверь в комнату, которая совсем недавно была комнатой боли и страха.

— Ложись на подиум на живот. Руки!

За неимением наручников мне приходится просто давать ему в руки кольца, оставшиеся по бокам подиума:

— Не вздумай отпустить. Сначала мы немножко нашего мальчика подразним, чтобы он понял, что вертеться бесполезно и придется терпеть все.

Я практически повторяю слова, которыми он дразнил когда-то меня. Сейчас кажется, что это было давным-давно, в какой-то прошлой жизни. Усаживаюсь верхом на его ягодицы, словно не замечая, что он остался в плавках, набираю в руки масло для массажа, принесенное из ванны, и начинаю массировать плечи, спину. Ларс тихо стонет от удовольствия.

Постепенно опустившись до поясницы, я спокойно беру нож и разрезаю плавки:

— Это не насилие над твоим моральным здоровьем?

— Линн!

— Переворачивайся на спину.

В глазах Ларса такое… от чего еще неделю назад я просто стекла на пол без чувств, но сейчас приказываю себе держаться. Снова усаживаюсь верхом пока на уровне почти колен, наклоняюсь к лицу:

— Целоваться будем? Нет, мой профиль грудь.

— Чертова девчонка!

— Руки!

— Линн…

— Что, Линн? Неприятно?

— Приятно.

— Тогда терпи.

Сколько раз этими словами он заставлял меня подчиняться. Теперь моя очередь. Ты, Ларс Юханссон, подчиняешься мне.

Я начинаю ласкать его соски, играю языком, покусываю, просто целую. Теперь уже Ларс выгибается дугой, чувствую, как вздыбливается его естество. Это мне и нужно. Когда я передвигаюсь на уровень бедер, Ларс плюет на все мои требования и пускает в ход руки. Но я не возражаю, сама едва держусь, чтобы не впасть в истерику.

— Линн!

— Да, дорогой?

Не зря я столько бегала по утрам и приседала, мои ноги крепки и способны выдержать долгий марафон, но все остальное нет. Да и у Ларса тоже. Мы вместе кончаем, быстро и бурно.

Когда я сваливаюсь рядом с ним, Ларс прижимает меня к себе:

— Сумасшедшая девчонка! Как же я люблю тебя…

Он ласкает мое тело, прижимает к себе, гладит спину:

— Ради такого стоило разрушить не только комнату, но и весь квартал.

— Еще не все, — я дышу, как паровоз, но это неважно.

— Что ты задумала?

— Не скажу. Отдыхай.

— Пойдем в душ?

— Пойдем.

Из душа я выхожу первой, мне нужно кое-что приготовить. Ларс не должен ничего заподозрить до последнего мгновения, иначе не согласится.

Он появляется в двери с полотенцем на бедрах, немыслимо красивый, любимый, желанный. Я ничуть не жалею, что взяла его сама, хотя изнасилованием это не назовешь, он не сопротивлялся. Ладно, сейчас тебе будет! Где там мой любрикант?

— Ложись.

— Что ты еще придумала?

Я подталкиваю его к подиуму, вынуждая лечь на спину, распахиваю полотенце, с удовольствием наблюдая, что он почти готов.

— Возьмись за кольца.

В глазах Ларса слилось именно то, чего я бы так желала: восхищение, сумасшедшее желание и нежность. Боже, ну почему это все в последний вечер?! Ну почему так коротко?! Одна ночь — это же только миг из того, что я хотела бы…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});