Дочь Востока. Автобиография - Беназир Бхутто

предстояло натворить в стране за оставшиеся три месяца. Освобожденные таким образом от опасности юридической оценки их действий, военные суды удвоили усердие, спеша отправить за решетку как можно большее число реальных политических противников и всех, чем-либо им не угодивших — в том числе и по личным, неполитическим мотивам, — и оставить там осужденных на долгие годы после прекращения преступного хозяйничанья в стране преступной генеральской шайки.

Отменяя военное положение, Зия постарался укрепить его наследие. С 1977 года он систематически разрушал и подавлял достигнутое правительством отца: независимость судов, структуризацию экономики, парламентскую систему законотворчества, свободу прессы, свободу вероисповедания для всех, согласно конституции 1973 года, в корпусе которой он пробил зияющие бреши. Военные, «наводя порядок» в стране, выпестовали атмосферу вседозволенности и беззакония. Взяточничество и преступность проникали во все сферы жизни, выросли в отрасли национальной экономики, превратились в образ жизни. Наиболее желанной для молодежи стала работа на таможне, через которую кроме легальных грузов проходила и почти вся контрабанда. Возник — и продолжает процветать — новый класс «предпринимателей», нелегально ввозящих в страну все что угодно, по большей части кондиционеры и электронную бытовую технику, и реализующих товары на черном рынке. Недавний отчет государственного банка определяет долю контрабанды в экономическом росте в одну шестую. Теневая экономика больно бьет по государственным доходам.

Советское вторжение в Афганистан — еще одна черная тень над нашей страной. Американское оружие, предназначенное для моджахедов, бойцов афганского сопротивления, попадает на пакистанский черный рынок. «Калашниковы» с советских военных складов в Афганистане — отнюдь не добытые в боях с советскими войсками, даже не украденные, а просто-напросто купленные у советских военных разного ранга — тоже без труда попадают в руки пакистанских торговцев. Благодаря своей простоте, эти орудия убийства легко копируются в непромышленных условиях, пакистанские ремесленники наладили их подпольное производство, и теперь они продаются на черном рынке по сорок долларов за штуку! В Карачи «Калашников» можно взять напрокат на почасовой основе. Кое-где во внутреннем Синдхе опасно выйти на улицу после наступления темноты, не говоря уже о разъездах по сельским дорогам. Там хозяйничают шайки разбойников, вооруженных автоматами и гранатометами. Крупные землевладельцы и промышленники Пакистана содержат собственные «армии», вооруженные отряды, используя их не только для охраны собственного имущества, но и для захвата чужого, для расправы с конкурентами. Некоторые из этих «армий» признаны режимом и пользуются их поддержкой. Войска племенных вождей снабжаются из арсеналов пакистанской армии, в качестве ответной услуги терроризируя сторонников ПНП, иногда уничтожая целые деревни и не обращая внимания на священную традицию неприкосновенности мечети.

Еще одним тяжким наследием советской оккупации Афганистана стала контрабанда наркотиков и наркомания. До того как в Пакистан хлынул поток афганских беженцев, в стране фактически не существовало наркоманов. Теперь же их число оценивается более чем в миллион, а по дорогам с севера, из лагерей беженцев, на юг, в Карачи, течет поток героина и опиума на сотни миллионов, если не на миллиарды долларов, без труда находя дорогу в дома зарубежных покровителей отечественных генералов. К 1983 году Пакистан вошел в число главных поставщиков героина на мировом рынке. В Карачи, Лахоре, на территориях племен как грибы растут шикарные особняки наркоторговцев. Генералы получают свою долю прибылей и всего творящегося у них под носом «не замечают». Более того, существенная часть наркотиков перевозится армейскими грузовиками, возвращающимися по Хайберскому перевалу после доставки в Афганистан оружия.

Интерпол неоднократно арестовывал в Америке и других западных странах членов семей министров Зии, организаторов наркобизнеса. В Пакистане, однако, аресту подлежат лишь мелкие уличные наркоторговцы. Военный губернатор Приграничья небрежно открещивается от известных всем в стране слухов о том, что он является ключевой фигурой наркоторговли. Он в течение семи лет занимает свой пост, хотя всех остальных Зия тасует, как карты в колоде, опасаясь за свою позицию и личную безопасность, не доверяя никому. Не меньше прославился Абдулла Бхатти, один из двух наркобоссов, арестованных в Пакистане за восемь лет военного положения. Осужденный военным судом, Бхатти вдруг «сбежал». Через семь лет после «побега», когда из-за плохой погоды самолету этого наркобарона пришлось приземлиться в Карачи, «беглеца», скрепя сердце, арестовали снова. На этот раз вмешался сам генерал Зия, использовавший президентские полномочия для освобождения кормильца от ответственности. Для помилования политических заключенных Зия своими президентскими полномочиями не воспользовался ни разу.

Проводимая генералами политика «исламизации» деморализовала и разделила страну. Политика моего отца способствовала веротерпимости, «исламизация» же означала преследование всех религиозных меньшинств. Большинство пакистанцев исповедует суннитский ислам школы Хана-фи, весьма умеренное религиозное направление. Наша страна основана на принципах единства, взаимопомощи, терпимости. Ахмади следуют указаниям своего религиозного руководства из Англии, мирно живут в стране индуисты, христиане, парси, зороастрийцы-огнепоклонники. «Свободно посещайте свои храмы, мечети, любые другие места молитвы в государстве Пакистан. Ваша религия, каста, мировоззрение не регулируются государством», — провозгласил в 1947 году основатель государства Пакистан Мохаммед Али Джинна в день, когда его избрали президентом Учредительного собрания.

Зия же узколобо выдвигал на первый план ваххабитов, секту, близкую к реформистам Саудовской Аравии, основавшую фундаменталистские группы типа «Джамаат-и-ис-лами». Ваххабиты с пеной у рта проповедуют нетерпимость, жесткость, жестокость. С момента переворота в 1977 году режим провозгласил курс на исламизацию, и фундаменталисты принялись навязывать свои изуверские воззрения населению страны. Христиане, индуисты и парси, проснувшись однажды утром, обнаружили подсунутые под двери жилищ листовки. «Убирайтесь вон, вы здесь не нужны!» И люди продавали имущество, покидали страну, в которой жили их отцы, деды и прадеды. Оставшиеся старались не обращать на себя внимания. Женщины парси, разгуливавшие при правительстве отца в джинсах, сменили их на шалъвар хамиз, чтобы не дразнить выискивающих повсюду крамолу мулл. Муллы при Зие стали орудием исламизации. Они прикрывали его людоедский режим вуалью ислама, а он их подкормил введением «исламского налога» в два с половиной процента от всех доходов. Стоит ли говорить, что львиная доля этого сбора оседала в карманах непогрешимых блюстителей ислама, не доходя до тех нуждающихся, в пользу которых якобы этот налог взимался.

Все больший вес приобретала фатва, суждение о том, что есть добро и что есть зло, что верно и что неверно, провозглашаемое муллой в мечети во время пятничной проповеди. Трагикомический инцидент с фатвой в 1984 году затронул актерскую супружескую пару, которая «повздорила» на экране, согласно сценарию. Актер-«муж» трижды подряд заявил своей экранной «жене», которую изображала его реальная жена: «Я с тобой развожусь». По исламской традиции это все, что требуется для развода. Муллы в своей фатве заявили, что эта пара отныне не только считается реально разведенной, но и