У восточного порога России. Эскизы корейской политики начала XXI века - Георгий Давидович Толорая

формирования “антисеверокорейского фронта”. После ядерных и ракетных испытаний в КНДР идею об этом активно стали проводить южнокорейцы во главе с президентом РК Пак Кын-хе[369].

Американские эксперты предлагают, чтобы в рамках такого формата обсуждали в первую очередь формирование совместных подходов к ядерной проблеме, включая даже возможные превентивные меры (остается только догадываться, какова могла бы быть степень их радикальности). Предполагается сформировать единое мнение по вопросам запрета на ядерные испытания, “вторичных” санкций в случае новых провокаций КНДР, начать в целом совместную “подготовку стола переговоров” и согласование позиций пяти стран на этих переговорах, прежде чем удастся усадить за этот стол КНДР. Более того, предлагается обсудить некие совместные меры “чрезвычайного реагирования” на случай “непредвиденной ситуации” и внезапной нестабильности и даже “превентивные меры” по недопущению утечек ядерных материалов. Имеется в виду согласование скоординированных действий пяти стран (в том числе военных?) на случай коллапса режима или спонтанного объединения Кореи. В целях маскировки также предлагается использовать пятистороннюю площадку для обсуждения таких имеющих отношение к КНДР проблем, как ядерная безопасность объектов в Северо-Восточной Азии, профилактика пандемий и т. п.

Китай в последнее время на уровне министра иностранных дел Ван И также выразил готовность рассмотреть возможность пятисторонних переговоров.

Россия на это смотрит скептически[370]. Однако в случае, если все остальные страны поддержат эту инициативу, Россия рискует остаться в одиночестве, если будет настаивать на своей неизменной позиции о недопустимости исключения КНДР из переговорного процесса во избежание его полного провала. Необходимо искать варианты, которые позволили бы не вызвать отчуждение КНДР и не допустить контрпродуктивного развития дипломатического процесса в направлении создания “антисеверокорейского фронта”, что привело бы к росту провокационности Пхеньяна.

Динамика отношений КНДР с США и РК: новые вызовы для России[371]

Начавшийся вскоре после прихода к власти в США Д. Трампа в 2017 г. конфликт между США и Северной Кореей на протяжении ряда месяцев сводился к словесной перепалке. При этом она имела стилистику, более полувека характерную для северокорейской пропаганды, которую поднимала на смех еще советская интеллигенция. То, что к такой же риторике прибегал президент самой могущественной страны мира, для западной общественности было немного непривычно, поэтому она всполошилась и пыталась предотвратить неминуемую, как многим казалось, войну. Не осталась равнодушной и Россия.

США все же ограничились изоляцией КНДР в целях ослабления и возможного развала режима, выбрали путь беспрецедентного давления, санкций и изоляции вплоть до экономической блокады с целью “удушить” и “сломить” режим КНДР. Однако такая циничная политика может привести совсем не к тому результату (капитуляции КНДР), на который надеются ее творцы. А вдруг загнанный в угол режим решит, что терять больше нечего и пойдет ва-банк – рискнет захватить Юг и выбить оттуда американцев? Катастрофические последствия такого сценария трудно даже вообразить.

Роль России и Китая заключается в том, чтобы продвигать дипломатический путь, который надо начать с остановки процесса сползания к пропасти, заморозки. Заморозить северокорейскую программу сейчас, чтобы не допустить нового витка нестабильности и ядерного распространения – задача крайне важная и для России, и для Китая. Россия и Китай в июле 2017 г. предложили план урегулирования конфликта – дорожную карту. Предлагается начать с “двойного замораживания” – ядерной программы КНДР и американо-южнокорейских учений, – а уже потом перейти к выработке договорной базы и региональной системы безопасности с безъядерным Корейским полуостровом.

Надо пояснить, что идея заморозки носит стратегический характер. Это возможность остановить раскручивание конфронтационной спирали, затормозить гонку вооружений и начать (скорее всего, длительный) поиск дипломатического решения, в котором сам процесс важнее результата. При этом отказ Северной Кореи от оружия массового уничтожения (денуклеризация), конечно же, “отодвигается за горизонт”. Но никто всерьез и не думает, что КНДР в одностороннем порядке быстро откажется от ядерного оружия. Не для этого она столько лет ковала свой ядерный щит. Однако пока “дипломаты говорят – пушки молчат”, и условия мирного сосуществования стоит выторговывать сколь угодно долго. Главный бонус такого дипломатического марафона – потеря Пхеньяном возможности безнаказанно и бесконтрольно наращивать свое вооружение, поскольку даже при недостатке возможностей верификации ракетные испытания или ядерные тесты не утаишь. Стабилизация ситуации – первый шаг на пути к ее кардинальному улучшению; если говорить беспристрастно, она ценна сама по себе; возможно, пока можно ею и ограничиться.

Вот в чем главная ценность российско-китайского предложения о дорожной карте, но американцы пока что не склонны его воспринять. Они указывают, что недопустимо уравнивать “преступную” деятельность КНДР по изготовлению ядерного орудия с “законными мерами самообороны” – учениями США и РК. По сути, Вашингтон пока верит в то, что и без компромиссов удастся Пхеньян додавить. Однако когда стороны все же начали переговоры (сначала по секретным каналам), эта идея оказалась востребованной.

Идеи дорожной карты основаны на предложенном китайской стороной “двойном замораживании”: Пхеньян объявляет мораторий на испытания ракет и ядерных взрывных устройств, а США и Республика Корея воздерживаются от крупномасштабных совместных учений в регионе.

Переговорный процесс идет по пути “параллельного продвижения”. Параллельно с началом моратория должны начаться переговоры, основанные на общих принципах отказа от применения силы. Эти идеи восходят к предложениями КНДР: еще в начале 2016 г. северокорейский лидер выступил с такими идеями, но тогда он не был услышан[372].

Как подчеркивают эксперты, важно указание на то, что союзнические отношения между отдельными государствами не должны наносить ущерб интересам третьих стран. В заявлении их названия не указаны, однако ранее Россия и Китай неоднократно выступали против размещения США в союзных с ними Южной Корее и Японии объектов противоракетной обороны, проведения ими учений в регионе и оказания санкционного давления на Пхеньян[373].

Фактически в результате неожиданного возобновления в начале 2018 г. межкорейского переговорного процесса по тематике XXIII зимней Олимпиады в Пхёнчхане идея двойной заморозки была протестирована на практике. На этот период (после 29 ноября 2017 г.) северяне прекратили всякие испытания (хотя, конечно, вряд ли подготовка к ним, особенно по баллистической ракете подводного базирования, остановлена). А США по настоянию РК вынуждены были отложить проведение ежегодных американо-южнокорейских учений “Ки Ризолв” и “Фоул игл” до окончания Олимпиады, т. е. до апреля 2018 г. (обсуждался даже вопрос об их непроведении), и масштаб их был сокращен.

Разумеется, переговоры в первую очередь должны быть двусторонними американо-северокорейскими, поскольку только между этими двумя главными противниками может быть достигнуто согласие, которое что-то будет значить. Но для того, чтобы эти договоренности были действенными и длящимися, необходимы гарантии. Гарантии может дать ООН, но у ООН, как говорил один известный политик, “нет