Солги обо мне (СИ) - Субботина Айя

— Стрипах? - Ох, бля, только не говори, что это те здоровенные туфли, в которых девочки у шеста выкручивают жопой восьмерки.

— Ну это такая специальная обувь. - Планетка запинается - и я поднимаю голову.

Она жует нижнюю губу и одновременно неловко и безуспешно пытается подтянуть ноги в безопасное укрытие пледа. Я подаюсь вперед, напираю ровно до такой степени, чтобы у нее не осталось выхода, кроме как развести колени навстречу моей груди.

Вообще по хуй, что сейчас происходит во внешнем мире.

Я хочу более тесного контакта.

Хочу чувствовать ее ноги, обернутые вокруг себя. Или, блять, хотя бы колени, прижатые к моим ребрам.

— На высоких каблуках и здоровенной платформе? - Я проталкиваю себя дальше, укладываю ладони ей на бедра, когда она судорожно сжимает вокруг меня ноги.

Если кто-то зайдет и увидит нас вот так - это будет ёбаный пиздец в бесконечной степени.

Но думать об этом сейчас я абсолютно не хочу.

— Да, они. - Вера вздрагивает, потому что плед окончательно выскальзывает из ее пальцев и скатывается куда-то за спину бесполезной тряпкой.

«И Олег разрешил?» - залетает в голову совершенно лишняя мысль.

А вслед за ней: «Он видел тебя такой? Или, может, ты уже разучиваешь какой-то особенный танец ему в подарок на День Рождения?»

Меня подкручивает откуда-то изнутри, как будто все демоны и темные твари сговорились, чтобы прорвать плотину моего терпения.

Я, блять, не хочу, чтобы на тебя кто-то смотрел, Планетка!

Я, блять, не хочу, чтобы к тебе кто-то прикасался!

Я…

— Олег не одобряет это мое хобби, - говорит она - и я готов поспорить, что разговоры на эту тему они проводят регулярно. - При нем об этом даже говорить нельзя. И в студию он ни разу не приходил. И вряд ли когда-то придет. Кажется, еще немного, и я сдамся.

— Ты не сдалась, когда на вытяжке лежала и училась заново ходить, а сейчас-то чего?

Эти слова произносятся сами собой, потому что именно с той отметки ее жизни, с первой фотографии в дурацкой социальной сети, я начал заново узнавать Планетку.

Но только когда пауза затягивается, до меня доходит, как по-глупому я себя выдал. И вроде бы - чего тут такого-то? Подумаешь, шарился на ее странице, как сопливый поклонник. Но получается как-то тупо.

— Ты… - Вера пытается понять, откуда у меня такие глубокие познания о ее прошлом. - Это тебе Олег рассказал?

— Нет, - честно признаюсь я, - это я потратил целый день и целую ночь, читая твой Инстаграм. Тебе нужно книги писать - у тебя отличный слог. Ну и еще от некоторых постов даже старому мне хотелось взять жопу в руки и пойти на внеочередную пробежку.

— Ты правда все там прочитал?

У нее такой голос в этот момент, что я в который раз с наслаждением впитываю ее живую мимику. Она у нее и правда «живая», а не как у обколотых ботоксом тёлок, которые лишний раз боятся улыбнуться, чтобы где-то там что-то не морщинилось и не «заламывалось». А у Планетки огромные круглые от удивления глаза и полураскрытые губы, как будто она так и не решилась обрушить на меня еще сотню вопросов.

— Правда. Говорю же - у тебя отличный слог, Планетка.

Чтобы наше непринужденное общение не превратилось в полный окончательный зашквар, силой заставляю себя отклониться, плюхаюсь задницей на пол и скрещиваю ноги по-турецки. Теперь между нами есть пространство для воздуха, но теперь ее ноги широко расставлены почти по обе стороны моих коленей, а то место между ногами становится настоящим магнитом для моего похотливого взгляда. Хотя, если говорить конкретно про сейчас, я не могу с уверенностью сказать, от чего я кайфую больше - от возможности наслаждаться ее физическим присутствием или от нашей болтовни. Мне тридцать три года, в моей жизни были женщины разного возраста - и немного старше ее и намного старше меня, но только одна из них доставляла мне удовольствие самыми обычными разговорами.

Та, которая заплатила за это слишком высокую цену.

— А я… знаешь… ну… - Планетка мнется - и я рад, что попытка угадать причину ее смущения отвлекает меня от тех хуевых воспоминаний. - Я когда-то хотела написать книгу. Особенно, когда начиталась про инквизитора и боевых ангелов Империи!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Мне кажется, каждый уважающий себя фанат хотел написать продолжение, когда в конце их всех положили ни за что.

— Я ревела в три ручья! - Она так искренне морщит нос, что у меня нет ни тени сомнения - она действительно плакала и рвала душу за выдуманными героями, которых подло отправили на смерть. - Хорошо, что я балерина, а не писатель, иначе приключения Ангелов Императора превратились бы в Будни Боевых Единорогов.

Она украдкой хихикает в кулак, и мои губы сами собой растягиваются в ответную улыбку.

Сейчас все слишком хорошо, чтобы рассказывать ей про вопросы, которые задавал Олег, когда заметил мою личную коллекцию книг из той же серии. Возможно, я просто придаю этому слишком много значения, как человеку, совершившему преступление, всюду видятся подозрительные взгляды. Может, если просто не дергаться и не отсвечивать, то история сама собой сойдет на нет?

— А я карту Солнечной системы рисовал, - признаюсь в ответ на ее искренность. - Не сходилось у меня в голове, как они успевали так быстро переместиться.

— И я! - Планетка ерзает на диванчике, хочет подтянуть края пледа, но неловко съезжает вниз, безуспешно пытаясь затормозить пятками.

И падает прямо мне на грудь.

Абсолютно естественно.

Без капли наигранность.

Если и есть в мире человек, в чьей голове нет и намека на удачно разыгранную постановку - то вот он, в моих руках и дрожит как осиновый лист.

Она снова рассеянно барахтается, пытаясь встать на колени и вернуть равновесие, но мои ладони жестко смыкаются на ее бедрах - крепких, округлых и, блять, абсолютно идеальной формы.

— Прости, - заикается Вера.

От ее белоснежных как у Снегурочки волос пахнет детским шампунем.

У меня, оказывается, член каменеет от этого запаха.

Планетка пятится, но я рывком притягиваю ее к себе.

По хуй.

В жопу все.

Если даже сейчас за моей спиной стоит Олег с каким-то огнестрелом, я хотя бы сдохну рядом с ней, а не в каких-то вонючих джунглях третьей страны.

— Поцеловать тебя хочу, Планетка. - Как будто от того, что я это сказал, кому-то из нас станет легче. - Даже губы болят.

Правда болят. Приходится ощутимо провести по нижней зубами, чтобы хоть немного избавиться от зудящей потребности прижаться к ее губам и трахнуть ее хотя бы языком.

У нее взгляд маленькой принцесски, которая встретила принца своей мечты, но он оказался Черным рыцарем. Даже не знаю, радоваться тому, что я все-таки не скатился в образ унылого говна или заранее смириться с тем, что у меня с ней не дойдет даже до ворованных поцелуев.

Планетка поднимает ладонь, медленно, как будто боится причинить мне вред, проводит кончиками пальцев по моей щеке. Мило улыбается, чувствуя щекотку от колючек - двухдневная щетина у меня уже приличная, но в выходные я принципиально не бреюсь.

Ее ладонь соскальзывает ниже, к моему рту. Пальцы трусливо притрагиваются к губам.

— Шарик, ты балбес, - говорит с тихой обреченной болью. - Ты просто… ужасный дурак.

— Знаю, - зло шиплю в ответ и в попытке ее поцеловать подаюсь вперед. - Знаю, знаю. Я все знаю, Планетка.

Получается ужасно глупо, что между нашими губами теперь лишь одна преграда - ее собственная раскрытая ладонь. И что именно в этой маленькой худышке мозгов и самообладания больше, чем в бестолковом мне.

Глава шестьдесят третья: Венера

Глава шестьдесят третья: Венера

Мне кажется, что, если бы он сейчас предложил мне просто сбежать - я бы ни на секунду не колебалась.

Я бы пошла за ним на край света, хоть по текущей лаве, хоть по стеклу и тлеющим углям.

Я бы ни о чем не спрашивала и ничего не просила.

Если бы только он позвал.

— Почему ты не сказал мне, что рискуешь жизнью? - Мой кулак с яростью врезается ему в плечо. Снова и снова, пока Меркурий не перехватывает мою руку, собственнически закидывая ее себе на плечо. И мои пальцы тут же зарываются ему в волосы. - Ты ужасный балбес. Ты дурак…