Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков - Александр Иванович Яковлев

в Ташкент епископ Андрей (князь Ухтомский) одобрил это избрание и тайно постриг Валентина Феликсовича в монахи с именем Лука в память апостола и евангелиста Луки, бывшего врачом и иконописцем. Тайно же состоялась епископская хиротония (подробно описанная святителем Лукой в воспоминаниях). Она пришлась на 18/31 мая, когда Церковь отмечает память девятнадцати святых мучеников первых веков христианства. Будущий путь был ясен, но владыка Лука его не устрашился.

Он успел отслужить только две архиерейские литургии. 28 мая /10 июня его арестовали. «Я простился с детьми и с Софьей Сергеевной и в первый раз вошел в “черный ворон”… Так положено было начало одиннадцати годам моих тюрем и ссылок», – эпически спокойно вспоминал позднее святитель Лука.

В тюрьме арестованному епископу позволили писать, и он сумел закончить свой труд «Очерки гнойной хирургии». В августе епископа

Луку отправили в Москву, где ОГПУ освободило его. То было время временного отступления большевистской власти от жесткой линии в борьбе с верой, слишком сильным оказалось сопротивление православных верующих, слишком резким осуждение гонений на Церковь со стороны западных стран, в сотрудничестве с которыми нуждалась Советская власть. Владыка Лука несколько раз встречается с освобожденным Патриархом Тихоном, служит с ним литургию. Патриарх не только одобрил епископскую хиротонию профессора, но, будучи сам высокообразованным человеком, благословил епископа Туркестанского и Ташкентского заниматься и далее хирургией.

Смягчение политики власти в борьбе с Церковью вовсе не означало прекращения этой борьбы. Уже осенью 1923 года святитель Лука был арестован, а в начале зимы отправлен в первую ссылку. Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск, Енисейск, деревня Хая на реке Чуне, Туруханск, селение Плахино за Полярным кругом – таковы этапы первой ссылки епископа-профессора. Его везли то в «столыпинском» вагоне вместе с уголовниками, то в санях в 40-градусный мороз, то гнали пешком. Он обнаружил у себя миокардит; еда была скудная, вещи нередко крали, условия жизни в северном поселении оказались первобытно убоги… Но святитель не изменил своему призванию, ведь испытания ломают слабых, а сильных лишь закаляют. Везде, где возможно, он служил литургию; везде, где требовалось, он лечил людей, подчас совершая трудные операции.

По окончании срока ссылки в январе 1926 года святитель Лука вернулся в Ташкент. Там ожидал его удар со стороны недавнего сподвижника: вернувшийся также из ссылки священник Михаил Андреев представил о нем неблагоприятные отзывы заместителю Местоблюстителя Патриаршего престола митрополиту Сергию (Страгородскому). По совету находившего в Ташкенте в ссылке митрополита Арсения (Стадницкого) святитель Лука подает прошение об увольнении на покой, которое было удовлетворено в 1927 году. Это было отступление от следования воле Божией. Позднее сам святитель Лука расценивал свое решение как «начало греховного пути», за чем последовало и «Божье наказание за него». Теперь ему осталась лишь врачебная практика на дому и пребывание на богослужении в Сергиевской церкви Ташкента, во время которых он стоял в алтаре.

В 1930 году произошел новый арест и, после года тюремного заключения, ссылка на три года в Архангельск. И в этом городе святитель занимался лечением людей, проводил операции. В 1933 году, «оставленный Богом и лишенный разума», по собственным словам, он вновь отказался от предложенной епископской кафедры. Напротив, преисполнившись честолюбия, епископ Лука пытался договориться с представителями власти о продолжении его исследований по гнойной хирургии. Но ни в чем не стало успеха: впервые у него пошли неудачные операции, он перенес тяжелую болезнь с осложнением на глаза. Обо всем этом честно и безжалостно к себе святитель рассказал в автобиографии.

В 1937 году последовали новый арест и ссылка в село Большая Мурта Красноярского края. Владыке уже исполнилось шестьдесят лет. Казалось бы, естественная усталость вкупе с перенесенными тяжелейшими испытаниями должны были смирить его, подчинить беспощадному гнету власти. Но святитель Лука оказался в высокой степени преисполнен внутренней свободы. Его глубокая вера, закаленная в немалых испытаниях и искушениях, позволила ему освободиться от всего мирского и в полной мере ощутить себя рабом Божиим, покориться воле Божией – и это дало ему, гонимому священнослужителю, трижды судимому и ссыльному, свободу и независимость. Он направляет наркому обороны СССР К. Е. Ворошилову письмо, в котором просит позволить ему продолжить работу по проблемам гнойной хирургии, крайне важной для военно-полевой хирургии в условиях надвигающейся войны. Видимо, вследствие положительного решения чекисты позволили епископу-профессору два месяца поработать в библиотеке Томского университета, благодаря чему он успел перечитать всю новейшую литературу по гнойной хирургии на немецком, французском и английском языках. По возвращении в Большую Мурту можно было закончить большой труд. В этом селе владыку Луку застала Великая Отечественная война.

В первые дни войны ссыльного Войно-Ясенецкого назначили главным хирургом эвакогоспиталя в Красноярске. Работа отнимала у него много времени, но результаты ее оказывались неизменно более успешными, чем в других госпиталях, особенно при операциях на больших суставах. «Раненые офицеры и солдаты очень любили меня, – рассказывал владыка Лука. – Когда я обходил палаты по утрам, меня радостно приветствовали раненые. Некоторые из них… неизменно салютовали мне высоко поднятыми прямыми ногами».

Будучи профессионалом высочайшего уровня, владыка Лука не терпел разгильдяйства и нерадивости, требовал полной самоотдачи и от врачей, медсестер, санитаров. И раненых, и медперсонал поражало то, что епископ Лука в своем кабинете повесил икону, перед операциями всегда совершал молитву, на врачебных совещаниях занимал место в президиуме в рясе, клобуке и с панагией на груди.

В 1942 году Священный Синод при Местоблюстителе Патриаршего престола митрополите Сергии назначил владыку Луку главой Красноярской епархии. От этого назначения святитель уже не отказался, хотя служение его проходило совсем не в архиерейских комфортных условиях, – в маленькой кладбищенской церкви на окраине города, ибо все остальные церкви в городе и области были закрыты или разрушены. «Ходить я доложен был по такой грязи, что однажды на полдороге завяз и упал в грязь и должен был вернуться домой», – вспоминал он. «Служить архиерейским чином было невозможно, так как при мне не было никого, кроме одного старика священника, и я ограничивался только усердной проповедью слова Божия». Но и это было немало в атеистическом государстве. Святитель воодушевлялся словами апостола Павла: Бодрствуйте, стойте в вере, будьте мужественны, тверды. Всё у вас да будет с любовью (1 Кор. 16, 13–14).

В своих проповедях владыка Лука затрагивал самые важные вопросы христианской жизни. «Вы знаете, что было и есть много вождей, которых избирает себе род человеческий, много учителей, указывающих различные пути жизни. Но Господь Иисус Христос велит нам, христианам, не за ними идти, а только за Ним, за Пастырем добрым, полагающим душу Свою за овцы Своя. Почему же это так?.. Все учения человеческие направлены к тому,