Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков - Александр Иванович Яковлев

и вредно для церковного дела. И приходилось архиерею приглашать своего уполномоченного на именины, угощать, уговаривать – словом, проявлять гибкость в отношениях с властью.

Нелегко было и с паствой. Многие были запуганы жестокими преследованиями верующих. Например, на квартире владыки Луки в октябре 1946 года его знакомые музыканты устроили концерт камерной музыки в честь полученной им Сталинской премии. Через несколько дней одного из музыкантов уволили из филармонии, другому комитет комсомола филармонии объявил строгий выговор. Известны были случаи, когда певчих церковного хора увольняли за это из государственных организаций; со школьниками учителя вели строгие беседы, требуя снять с шеи крестик, а родителям запрещали пускать детей в церковь. Я. Жданов указал владыке Луке, что в одном из сел священник «окрестил сразу 17 детей, в том числе и ребенка члена партии. Луке я заметил, что уже не раз обращал внимание его и священников о недопущении массовых крещений на дому… Архиепископ Лука мне заявил, что с этим не согласен…» (155, с. 31, 84, 106).

Необходимо учесть и то обстоятельство, что за несколько десятилетий атеистической политики Советского государства люди забыли традиционные ценности, огрубели от пережитых бедствий. В одной из своих проповедей святитель Лука заговорил о предмете, на житейский взгляд несерьезном, – о нашей речи, указав на слова Иисуса Христа, что «даже за праздные только слова дадим мы ответ перед Богом! А сколько среди нас таких, уста которых ничем не ограждены, сколько таких, которые беспрестанно, без умолку говорят, говорят, и болтают, и болтают с утра до ночи. И, разумеется, среди этой болтовни есть бесконечное множество слов пустых, слов праздных, злых… А кроме этой нечистоты словесной, как много отвратительных ругательств льется из уст многих… Празднословие и пустословие глубоко опустошают душу человеческую. Не только тогда мы тяжко вредим себе, когда сами произносим слова гнилые, слова пустые, но и тогда, когда слушаем эти слова, исходящие из чужих уст. И если слушаем мы это, то так же повинны перед Богом, как те, кого слушаем… Надо вам знать, что сила слова человеческого огромна. Ни одно слово, исходящее из уст человеческих, не теряется в пространстве бесследно. Оно всегда оставляет глубокий, неизгладимый след, оно живет среди нас и действует на сердца наши, ибо в слове содержится великая духовная энергия – или энергия любви и добра, или, напротив, богопротивная энергия зла… Энергия духовная тоже никогда не исчезает бесследно, она распространяется повсюду, она действует на всех… Если же царит в душе народа духовная зараза, исходящая из уст неправедных, то злая энергия пустых, гнилых слов разрушает град не только в духовном, но и в физическом отношении. Вы это знаете. Вы видите, как страшна, как велика наша ответственность за всякое гнилое, злое, нечистое слово, ибо этими нечистыми словами отравляем мы сердца и умы ближних наших…».

Положение в епархии было трудным. Вся область с трудом выходила из разрухи после жестоких, разрушительных боев на Крымском полуострове. Владыка главное внимание обращал на духовное состояние народа. В своем рапорте в 1948 году святитель сообщал Патриарху о тяжелейшем состоянии сельских приходов, в которых даже открытые храмы по воскресным и праздничным дням пустуют, народ отвык от богослужений; забыли о венчании браков, о крещении детей, об отпевании умерших. Но, с другой стороны, сами власти препятствуют верующим посещать богослужения, то устраивая «воскресники», то проводя осмотр скота. Владыка был взыскателен и к священникам. За малейшее нарушение канонических правил или иные провинности он переводил их с одного прихода на другой, увольнял за штат, лишал сана. Такая строгость была вызвана не жестокостью, а ревностью о церковном благочинии. В своих посланиях к священнослужителям епархии владыка неоднократно призывает их соблюдать все церковные каноны, следовать правилам совершения таинств и обрядов, осуждать тех, кто смотрит на свое служение как на «средство пропитания, ремесло требоисполнения» (90, с. 61). Владыке мало было только служить – он хотел бороться за души людей, которых власть лишила Церкви.

За крымским архиереем наблюдали внимательно. На владыку посылали доносы: «Вся религиозная деятельность Луки носит ярко выраженный антисоветский характер, – сообщал в Москву в октябре 1948 года секретарь Крымского обкома ВКП(б) Н. Соловьев. – По приезде в Крым Лука развивает энергичную религиозную деятельность. В своих проповедях Лука открыто и систематически проповедует сочувствие к царскому самодержавию и ненависть к советскому строю и его руководителям» (90, с. 64), – хотя темы проповедей были: «О науке и религии», «Об истоках современного безбожия», «О суетности славы человеческой». Несмотря на очевидную лживость доноса, от Патриарха потребовали запрета на произнесение архиепископом Лукой проповедей по будням. В марте 1949 года уполномоченный Я. Жданов сообщал в Москву: «После указа Синода… его проповеди стали носить больше церковный характер, но он все же продолжает их читать ежедневно» (155, с. 75). Стоит заметить, что в течение десяти лет проповеди архиепископа Луки регулярно печатались в «Журнале Московской Патриархии»; за свои проповеди он был избран почетным членом Московской Духовной Академии.

В эти годы владыка завершает работу над богословским трудом «Дух, душа, тело», начатым еще в 1920-е годы. В небольшом по объему, но глубоком по содержанию эссе святитель Лука рассматривает теорию высшей нервной деятельности академика

И. Павлова с точки зрения православного богослова. И уже с 1950-х годов эта книга ходила в кругах «церковного самиздата», помогая бороться с «антирелигиозными предрассудками» советских людей. И это тоже ставилось в вину святителю Луке.

В секретном докладе осведомителя власти протоиерея Александра Осипова давалась такая характеристика епископам Русской Церкви: «…Московская Патриархия обладает небольшим кругом архиереев с долголетним стажем службы. Это по большей части люди, побывавшие в заключении за фанатическую пропаганду религии, люди, внешне подчеркнуто лояльные, но внутренне старых монархических тенденций, вздыхающие по “старом, добром времени”, но сознающие его невозвратимость (митрополит Григорий, сам Патриарх и ряд др.)… Здесь есть и фанатически преданные своим идеям мечтатели, и идеалисты высокого полета: архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) – неокантианец, мечтающий о соединении религии и науки…» (198, с. 334).

В докладе осведомителя власти не было названо одно из важнейших качеств святителя Луки – его самозабвенное пастырство. Сам же он постоянно помнил, что его обязанностью является наставничество и сохранение душ человеческих, врученных ему Богом. В одной из проповедей, говоря о жизни христианской, он указывал: «Гибнут, гибнут те, кто идет, не зная, куда идет, не зная, по верному ли пути идет. А таких чрезвычайное, огромное большинство. Не думают о пути, о пути жизни, не думают, что идет к смерти, что после смерти откроется им вечность, не думают, что их ждет в вечности. И беспечно, занятые повседневными