В водовороте века. Мемуары. Том 2 - Ким Сен

4. Невозможно ли сотрудничество?

В полосе Аньту — Тунхуа лежал маршрут похода АНПА. Высилось там много крутых гор, зияло немало ущелий. Такую картину можно видеть в пограничных районах северной окраины Кореи. От Аньту до Фусуна протянулись горные гряды Чанбайшаня, Фусун и Тунхуа связывают разветвленные горные цепи Лунганшаня, образованные Саньчацзылином, Саньдаолаоелином и другими крутыми перевалами.

По горным грядам отряд около месяца безостановочно продолжал непосильный поход. Днем мы шли по крутым горам в обход больших шоссе, куда доходит взор вражеской охраны, ночью останавливались на ночлег в селениях корейцев. День за днем проходили в хлопотах — проводилась политработа и боевая подготовка.

На несколько дней мы остановились и в Фусуне. Нужно было здесь наладить работу с революционными организациями. Там я встретился с моим китайским другом Чжан Вэйхуа.

Чжану было очень жаль, что так короток был срок пребывания нашего отряда в Фусуне. Он просил меня: друг, подумай о нашей школьной дружбе, побудь еще денька на два-три, а потом иди, куда тебе надо. Я, собственно, и удовлетворил бы его просьбу, ведь Фусун для меня был незабываемым местечком, с которым связана моя жизнь десятками, сотнями эпизодов.

Но я по графику маршрута на третий или на пятый день, точно не помню, дал команду отряду отправиться дальше. Какими бы сокровенными ни были воспоминания о прошедших днях, какой бы неудержимой силой ни задерживали мои ноги теплые чувства личного знакомства, но я был вынужден, к сожалению, расстаться и с Чжан Вэйхуа для встречи с командующим Армии независимости Рян Сэ Боном.

От Фусуна Тунхуа, говорили, отделяет около 500 ли. Как гласит пословица: «Чем дальше идешь, тем глуше горы», стали еше круче горные цепи, стал тяжелее походный марш. Форсированный марш по незнакомым кручам и ущельям, горные тропы в сотни лидовольно крепко изнурили всех бойцов. В отряде один за другим появлялись больные, и я сам уж не чуял ног подсобой в таком продолжительном походе.

И вот экспедиционный отряд добрался до подступов к Тунхуа. Чха Гван Су вдруг прибежал ко мне и предложил сделать передышку на день-два в Эрдаоцзяне, а потом уж вступить в Тунхуа.

— Хотелось бы еще немного побывать и в Фусуне, — говорю я ему, — а я все перетерпел и вот с маху пробежал 200 километров. Как же нам здесь останавливаться на отдых? Ведь под носом Тунхуа. Так говорить — это тебя недостойно, Чха Гван Су!..

Чего же он хочет? Я, конечно, предугадал, хотя и смутно, но не мог согласиться с ним и так нарочно сказал ему.

Прежде чем ответить, Чха снял с себя очки и начал тереть стекла платком. У него была такая особая привычка, которая проявляется в те минуты, когда ему надо упорно настоять на своем.

— Люди до смерти устали. И ты, командир отряда, сам изнеможен беспредельно. Будешь оправдываться: «Нет!», но не обманешь мои глаза. Видишь, больных таскают, беря их под мышки. Как же нам в таком виде явиться перед командующим Ряном?

— Рян Сэ Бон не такой мелкий человек, чтобы не понимать нашего положения!

— Пусть Рян поймет нас как командующий, человек широкой души. Но глаз-то его солдат не избежишь. Под его рукой, говорят, сотни человек. Просто беда, если укажут пальцем на нас: мол, видите, вон какое жалкое сборище! Боюсь, как бы не стал бессмысленным наш поход в тысячу ли. Дело провалится — как говорится: «Слава Будде Амитабе!»

Дело так пошло, что никто не поборет этого упрямого Чха.

Я думал, что Чха Гван Су предложил это не без основания. Так, вот явимся мы в Тунхуа в таком плачевном виде — солдаты Армии независимости презрительно посмотрят на нас. Такая возможность не была исключена. Если они посмотрят на АНПА свысока, то не будет осуществлено и сотрудничество с ними по нашему плану. Так неплохо было бы отдохнуть денек-другой в Эрдаоцзяне, как предложил Чха Гван Су, и собраться с силами, а потом маршировать в этот городок Тунхуа по-порядочному, с живой энергией.

И я дал команду всему отряду остановиться и подготовиться к ночлегу в Эрдаоцзяне. Потом направил в Тунхуа к командующему Ряну связного. Нужно было сообщить ему о том, что для сотрудничества с Армией независимости отряд АНПА отправился из Аньту и сейчас отдыхает недалеко от Тунхуа.

Пока мы ждали возвращения связного из Тунхуа, бойцы Эрдаоцзяне отдохнули с дороги. Штаб расположился в доме у водяной мельницы. Старые хозяева дома искренне заботились о моем здоровье.

Я вызвал в штаб более десятка бойцов, чтобы разъяснить им правила работы с Армией независимости. Увидев, что я выступаю на политическом занятии, старый мельник был этим очень недоволен: мол, молодой человек не понимает искренней заботы простого люда.

— Издревле святые и мудрецы, — говорит старик, — изрекали: если человек много говорит, он только утратит дух, если слишком обрадуется — повредит чувства, если часто сердится — расстраивает волю. Поменьше мыслить, поменьше проявлять заботы, поменьше работать, поменьше говорить, поменьше улыбаться — такой традиционный основной канон и принцип сохранения здоровья. А если так много говорить, так много заботиться, так много размышлять, как ты, командир, то как тебе сохранить дух, как стряхнуть с себя болезнь? Вы люди военные, обязаны сделать Корею свободной, не так ли?..

Старик усердно разъяснял мне десятки способов беречь здоровье. Их даже трудно запечатлеть в памяти.

— Знаешь, великое дело, — говорит старик, — свершится не за день-два. Подумай о будущем и береги свое здоровье.

Слушая такое пространное объяснение старика, я наконец был вынужден отказаться от политзанятия и поручить его Чха Гван Су. Выслушав старика, мы поняли, что он приверженец учения Хо Чжуна[26] и что много часов рассказывал нам именно о книге «Тоньибогам», в которой изложены методы охраны здоровья. Я не знал, как он проштудировал и овладел такими знаниями, но все-таки он был удивительно сведущ в способах беречь здоровье.

Когда мы собирались отправиться из Эрдаоцзяна, старик вручил Чха Гван Су несколько пакетиков лекарств народной медицины — семена лотоса, завернутые в чистую промасленную бумагу, а также сушеные шарики из плодов китайской дерезы, смешанных с медом. Старик сказал:

— Лекарств не так много, но буду рад и благодарен, когда будете употреблять их для укрепления здоровья командира.

Мне было неудобно получать эти тонизирующие средства, приготовленные стариком специально для укрепления своего здоровья. И я вежливо отказался от его подарка.

— Большое спасибо вам за внимание. Но мне неудобно брать лекарства. Разве у нас, молодых, не хватает энергии или крови? Наоборот, вы всю жизнь мучились, не видели ни счастья, ни радости. Прошу принять лекарства обратно и будьте здоровы до того дня, когда Корея станет независимой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});