Король-Предатель - Михнегер Егор

Эх, благие наивные замыслы, да вот на деле страх, насилие и разруха, а власть опять забирает сильнейший, — продолжил свой затянувшийся монолог Маронон. — Столько жертв, столько жертв и ради чего?! Говоришь, дабы отомстить за несправедливую казнь близких своих королю? А так ли ты уверен в их невиновности? Дознаватели доложили мне совершенно иное, поверь, я не стал бы без веских причин истреблять славный Дом. Что вы, Среброделы, что Жизнетворцы, сунули нос в слишком важные тайны и лишь за чрезмерную дерзость свою поплатились!

Предатель с самым расстроенным и сочувственным видом демонстративно уставился на кровищу, забрызгавшую парадный вход в зал:

— Сколько народу ты вынуждаешь меня погубить, сколь много мужей уже лишились здоровья и жизни в ненужных боях! И ты по-прежнему считаешь, месть того стоит?

Король наконец замолчал, многозначительно глядя на пленника. Не было слышно ни звука, верноподданные Предателя стояли словно застывшие статуи. Ни шепотка, ни почёсываний, ни даже шмыганья носом. Скалозуб всем естеством ощущал — возникшая пауза не случайна, но служит для большего драматизма. А потому, дабы хоть чем-то нагадить обидчику, и не придумав затеи умнее, он принялся громко и иронично смеяться. Очень хотелось похлопать в ладоши, добавив абсурдности ситуации, но скованный рунами гном не мог пошевелить даже пальцем.

Неестественный смех, разносящийся эхом по залу, таки подпортил игру колдуна. Лицо правителя кривилось с каждой секундой всё больше. Очнувшиеся от спячки чиновники с негодованием ворчали под нос.

— Не ломай комедию, Маронон. Право, не понимаю пред кем распинаться в месте сём окаянном? Здесь собрались одни лишь ничтожества, паразиты, да шлюха! — прекрасную мордашку Бригитты опять исказила гримаса. Злобы ли, ярости, а может раскаяния и сожаления? Кто ж до конца поймёт женщину… — Вдобавок, Предатель, ты не угадал ни разу вообще! Не я, слышишь, не я организовал бунт, но столь любимый тобою народ, что помирает от голода и нужды, дошёл до отчаяния!

Мы: с Пастырем, Фомлином, чей Дом Жизнетворцев ты также сгубил на корню, и парой отличных ребят — пытались не допустить восстания черни сколь долго могли. Праотец видит, для этого мы делали всё! Объясняли, призывали и умоляли, но когда тебе нечего жрать, голос рассудка слабеет.

Нельзя винить бедняков. Власть имущие — вот истинный источник всех бед! Король, коему насрать на собственных граждан. Безумцы, что жаждут любой ценой занять его трон. Набивающие за счёт ближних мошну и обиженные на весь мир кровожадные психи, способные утвердиться лишь применяя насилие — вы, вы, одни только вы причина случившейся катастрофы! — Скалозуб презрительно сплюнул. Даже косвенное упоминание Кременькана, Рыжеруба и Дорки на пару с Зерком вызывало в нём отвращение. — За грехи единиц страдают, как всегда, обычные гномы. Пешки, угодившие на поле битвы амбиций своих же сородичей! Праотец милостивый, да что ж мы за про́клятый род, если в гибнущей юдоли слёз вместо взаимной помощи токмо и смотрим, как перерезать глотки друг другу?! Дабы прожить на пару лет дольше и лучше всех остальных…

Выпалив в едином порыве всю горечь и боль, что кипела в несчастной душе, Скалозуб устало закрыл глаза. Сколь долго продлится ещё этот цирк? Когда наконец ему будет позволено умереть?

Руны нещадно жгли кожу, не пригодившийся макияж стекал вместе с потом, слезами и кровью с лица. Однако главной пыткой казалось не страдание бренного тела, а вид женщины, кою он так беззаветно когда-то любил. Каким же наивным он был, считая, что душевные муки остались далеко позади! Хотелось жестоко её наказать, хотелось простить, хотелось спасти… Но всё, что он мог, так это трагически умереть на виду множества бесчувственных глаз.

— Поцелуй меня Проявленный в зад, вы только гляньте, да перед нами настоящий святой! Ну и ну. А я, значится, нехороший и злобный король. Замучил бедный народ! Довёл до страшной нужды! Вот же подонок, вот негодяй!

Маронон явственно переигрывал. Очевидцы спектакля, однако, выглядели глубоко возмущёнными, старясь одним своим видом подлизать лишний раз седалище повелителя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да если б не я, вы все никогда даже не родились! Я, я спас подгорный народ от великой беды! От страшной напасти, что сгубила весь мир! И ты смеешь публично вот так утверждать, яко мне наплевать на Оплот?! Мне, что борется веками с великим Врагом, о коем вы не знаете вообще ничего, окромя сказочных выдумок дранного Мерхилека! — кулаки правителя гномов стиснули подлокотники трона. — Только благодаря моим невероятным усилиям пещеры сии не постигло небытие до сих пор! Жертвы, что я принёс и продолжаю приносить каждый день триста лет, дают возможность дышать, ходить, размножаться и спать по ночам крепким сном единственной расе, уцелевшей в той безнадёжной войне!

Что знаешь ты о мире за пределами Врат, дабы судить меня свысока?! Что знаешь о прошлом, настоящем и будущем? Ведомо ли тебе с чем мне приходится сталкиваться, к каким силам взывать, дабы сохранить наш Оплот?

Тут снова должна была возникнуть многозначительная пауза, но Скалозуб принимать правила игры решительно не хотел:

— Ведомо мне?! Ты жалуешься, что подвиг твой не способен никто оценить?! Неблагодарный народ?! Ну так, а херли ты ожидал, если ситуация за Вратами тайна покрытая мраком!!! — Безбородый пророк выкрикивал слова как ругательства. Усиливающаяся с каждой минутой боль оставляла всё меньше сил на обдумывание и составление красивых убедительных фраз. — Ты истребил весь мой Дом за одно подозрение в организации вылазки! За одно грёбанное, ничём не подтверждённое подозрение!!! Да любой скажет под пытками твоих палачей всё что угодно! Прошу, не делай наивное личико, будто для тебя сие утверждение откровение!

Казалось, с каждым неосторожным высказыванием руны обжигали плоть всё сильней. Тем не менее, он ещё не закончил:

— Не по той же причине пошли под топор Жизнетворцы? А? Ты погубил гномов веками кормивших всех нас!

Слетевшее с уст обвинение эхом разносилось по залу. Многие из придворных потупили взор. Как ни крути, гибель умелых фермеров ощутил на собственном желудке практически каждый житель подземного царства.

— Измена?! Предательство?! Ха! Да членам этого Дома на политику всегда было срать с самой высокой горы!

Может, может всё куда проще? Жизнетворцы откопали в Королевском саду то, что ты всеми правдами и неправдами пытался скрывать. Нашли иной путь выбраться за пределы Оплота! — по насупившийся физиономии Короля он понял, что попал в самую суть. — Что ты столь тщательно прячешь от всех, Маронон?

Правитель не торопился с ответом. Над огромным залом повисла-таки долгожданная тишина, вот только играла она не в пользу властителя про́клятой расы. Подавляющее большинство лизоблюдов по-прежнему буравили Скалозуба гневными взглядами, но часть из тех, кто был помоложе и не достиг ещё высокого положения, задумчиво чесали холёные бороды.

Какое-то мгновение казалось, Предатель вот-вот приоткроет завесу и скажет наконец всё, но сделав для длительной речи большой глоток воздуха, Маронон в последний момент передумал и лишь отрешённо покачал головой:

— Не стоит вам знать… Поверьте, не стоит.

Король выглядел осунувшимся и постаревшим. В другой ситуации видавший гномскую неблагодарность пророк возможно и пожалел управителя, но не теперь.

Не теперь, когда он стал заложником древней магии, вертевшей его немощное тело словно игрушку. Когда могучая сила расплавила толстенную стену, когда на его глазах гному срезало голову! Когда у входа в покои Предателя повсюду валялись кишки несчастных мятежников. Когда весь его род истребили без справедливого следствия и суда! Когда прежде великая раса влачила существование на грани своего выживания долгие-долгие годы…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Учитывая все обстоятельства, ответ деспота категорически не устраивал доведённого до отчаяния гнома:

— Бедный-бедный, несчастный король. Наш долбанный благодетель! Заботливый пастырь заблудших овец! Избавитель!!! — Маронону явно не нравился сквозивший в словах Скалозуба сарказм. Усталость и бесконечная озабоченность стремительно сходили с лица, сменяясь суровой гримасой не привыкшего к подобному обращению повелителя. — Недаром тебя прозвали Предателем. Предателем с большой буквы, именно так!