Король-Предатель - Михнегер Егор

У Велера отвисла нижняя челюсть. Остальные невольно шарахнулись от странного гнома без бороды с явно больной головой.

— Зачем жить без члена? — с невозмутимым видом пожал плечами герой. — А ты, встань!

С одинаковым страхом взирая как на преследователя, так и на спасителя с голым торсом, Бригитта медленно поднялась.

Бригитта…

Впрочем, она изменилась. Раскрасневшиеся опухшие глазки. Прорезавшиеся морщинки на лбу. Следы от укусов на пышной груди, бёдрах, попе. Ссадины от ногтей. Шрамы от плети. Даже спутанные волосы, казалось, утратили прежний блеск.

Но всё же… Его сердце билось быстрее, смотря на неё.

— Одевайся. И даже не вздумай сказать, что ты не знаешь скрытого хода в зал Короля!

— Хреновый план. Хреновый, понимаешь ты или нет?! Хреновый, я тебе говорю!!! — Велер, как это ни удивительно, казалось, искренне переживал за него.

Могло ли быть такое возможно? Скалозуб особо не обольщался. Тот просто боялся провала и ответственности, что вновь ляжет на его плечи в случае гибели безбородого гнома.

— Хреновее придумать было, наверное, невозможно! Парень, да ты вообще меня слышишь?!

«Парень» слышал отлично. Тем не менее, он ни на секунду не прекращал заниматься своим перевоплощением… в женщину.

— Ты долбанутый! Парень, ты трахнутый на всю голову сумасшедший! Ты, ты…

— Делаю то, что должен. И хватит об этом. Добавь ещё пудры.

Бригитта послушно покрыла усталое лицо гнома ещё одним слоем косметики. Отсутствие бороды, исхудавшие щёки и чудеса макияжа делали возможным немыслимое. Скалозуб поправил парик, вытянул губы трубочкой, похлопал ресницами:

— Хех, теперь я прям как тупая пиз… хм, прошу любезнейше меня извинить, — с трудом затянув корсет на спине, он снова критически оглядел себя в зеркале. — Так, надо сделать груди побольше. Как говаривал один мой знакомый художник: «Рисуй сиськи, да покрупней! Остальные косяки тогда никто не заметит…»

Несколько тугих мешочков с песком послужили отличными бугорками, даже бугрищами! Несоответствие пропорций жопы, талии и плеч женскому образу подправила широкая юбка.

— Я готов! Эй, а ты чего расселась как королевна?! Идёшь вместе со мной! И ни каких глупостей, ясно?

Бригитта грустно вздохнула. И принялась наводить красоту вслед за ним.

— Нет, я понимаю, этот псих косит под бабу, но тебе-то на кой хрен прихорашиваться? — не дождавшись ответа, Велер покачал головой. — Женщины…

Скалозуб раз, наверное, в сотый проверил кинжалы за поясом, в рукавах и за голенищами высоких сапог. Воткнул в парик две длинные булавки. Вспомнив наставления Кларка, подбросил в руке метательный нож. Баланс был что надо.

— Ладно, хватит мять сиси. Пора Маронону почувствовать нашу любовь!

Бригитта незаметно припрятала острые маникюрные ножницы меж грудей.

Глава 27. Предатель

Зло, чтобы существовать, должно притворяться добром. Оно безнравственно уже этим притворством. Зло всегда обладает комплексом неполноценности: оно не смеет быть откровенным.

Борис Пастернак

Похоже, она до сих пор не признала в гноме, перевоплотившимся в женщину, своего «ненаглядного». Скалозубу, однако, такое положение дел было на руку. Слишком бурные страсти кипели в израненном сердце, слишком много событий произошло за сегодняшний день, слишком высок был риск предприятия, кое он столь безрассудно затеял. Для разговора по душам худшего места и времени найти было попросту невозможно! А потому, он молча плёлся вслед за столь же немногословной девицей. Узкая и тёмная лестница вилась, казалось, целую вечность, хотя в действительности время подъёма составило от силы пару минут.

«Что толку выяснять отношения, если шансы пережить встречу с Предателем стремятся к нулю? Да и не всё ли тебе фиолетово, с кем эта дрянь переспала до, после или даже „во время“ тебя?»

Тем не менее, сей вопрос оставался для него по-прежнему крайне болезненным, с расстройством отметил про себя Скалозуб. Считать изменницу мёртвой это одно, видеть же хрупкую шею на расстоянии вытянутой руки и не впасть в искушение — нечто, требующее гораздо больших душевных усилий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Дошли, — Бригитта указала светлокамнем на массивную, хотя и довольно узкую дверь. Как в столь малый проход протискивался толстый евнух, Скалозуб представить не мог.

Пыхтя, сопя и топая как стадо кротосвиней, за ними поднялись Велер и остальные.

— Я вас очень прошу, раньше времени не высовывайтесь. Если Король заметит…

— Да понял я, парень! Неужто считаешь, что я такой же псих, как и ты?! Ворвёмся в зал, когда взаправду сможем помочь, а не сдохнуть с бравыми криками на устах.

— Хорошо, — глубоко вздохнул и выдохнул Скалозуб. — Ты готова?

Бригитта как обычно ничего не ответила.

— Открывай!

В первое мгновение он чуть не ослеп. После тьмы скрытого хода неестественно яркий свет рун резал глаза словно нож. Что-то зашипело, полыхнуло, невероятная сила буквально впечатала его в стену. Грудную клетку сдавило, вышибив весь воздух из лёгких. Не будучи способен пошевелиться, горе-затейник превратился на миг в живой барельеф.

Столь же внезапно невидимая хватка ослабла. Продолжая бороться с исчезнувшим сопротивлением, Скалозуб по инерции повалился вперёд. Череп, казалось, сейчас вот-вот лопнет, из носа каплей за каплей покидала бренное тело красная жидкость. Второй раз за сегодняшний день его вырвало, теперь уже исключительно желчью.

Из-под сощуренных век измученный гном разглядел удаляющуюся спокойной походкой Бригитту. С великим трудом найдя в себе силы подняться с колен, он сделал несколько неуверенных шагов следом за проводницей.

Вновь бахнуло, причём с такой мощью, что Скалозуб даже не удивился, поняв, что снова лежит на полу. В ушах звенело, громадный зал ходил ходуном. Несчастный авантюрист что есть духу цеплялся ногтями за гладкие плиты, распластав руки и ноги в разные стороны и, тем не менее, всем естеством ощущал, будто скатывается куда-то в бескрайнюю пропасть.

Так же нежданно как начался, «шторм» прекратился. Жадно дыша, Скалозуб ловил грудью воздух, сведённые судорогой пальцы медленно разжимались. Мраморный пол приятно холодил горячую щеку.

Минула, наверное, тысяча лет, когда он сумел наконец приподняться на четвереньки.

— Хитрый план такой хитрый, — спокойный уверенный голос отдавался неприятной вибрацией внутри черепа. — Говоришь, этот тип у них за старшого? Да уж, клоуны, как есть клоуны! Маскарад идиотов и только!

До Скалозуба дошло, что «сиськи», накладные волосы и прочие «бабские штучки» несостоявшейся маскировки расшвыряло в разные стороны. Помада и пудра размазались по морде и полу. Должно быть, он представлял сейчас действительно жалкое зрелище.

Зачинщик «хитрого плана» покосился в сторону чёрного хода. На месте оного теперь зияла дыра, размером в два гномских роста. Края бреши дымились, камень раскалился до такой степени, что на глазах превращался в стекло! Если Велер с ребятами и сумели уцелеть в развернувшейся наяву преисподней, на помощь от них не стоило рассчитывать даже в самых смелых мечтах.

— А ты умница, запамятовал, как тебя звать? Всё правильно сделала: раньше ли, позже, безумцы нашли бы проход — так хоть жизнь себе сохранила. Да не дрожи, рядом со мной ты в безопасности полной! Насилуют моих девок?! Вот же подонки… Хотя чего ещё ожидать от этих зверей? Ну ничего, ничего, разберёмся. Найдём и накажем их всех. До самого распоследнего негодяя, кто пусть даже косвенно способствовал бунту!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Стоящий на карачках гном исподлобья осматривал обстановку.

Приёмный зал бессменного владыки Оплота имел поистине впечатляющие размеры, но в то же время казался каким-то заброшенным и пустым. Ряды высоких колон, изящные скамейки для посетителей, пара длинных столов за коими никто не сидел, похоже, очень давно. Странные запахи, навевающие тоскливость и безнадёжные думы. Освещение, слишком яркое по меркам подземного царства… Складывалось впечатление, что архитекторы тронного зала сделали всё, дабы подчеркнуть чуждость королевской обители и незначительность простых смертных, забредших к Предателю на поклон. На громоздких тёмно-красных гобеленах Скалозуб приметил изображения эпической битвы, что на века запечатлели трагедию Рокового дня и «Спасение».