Король-Предатель - Михнегер Егор

Толпа черни медленно, но верно двигалась в направлении стражей. Впереди шли одетые в снятые с трупов доспехи бойцы, за ними перебинтованные, но сохранившие боеспособность мужчины. За теми граждане самых разных мастей: от стариков до подростков. Позади шествия… Кирчиму почудилось, что он видит женщин.

— Капитан! — военачальник потряс головой, смахнув наваждение. — Законнорожденные!

Мятежники, блокировавшие проход в Королевскую пещеру, словно очнулись от спячки. Из-за баррикад выползал и споро выстраивался в боевом порядке отряд, явно превосходящий стражей по численности.

— Сукины дети. Только толпой и можете нападать. Построить баталию! Шевелись! Шевелись!

Стражи резво выстраивались квадратом без тыла и флангов, готовые встретить противника с любой стороны. К сожалению, Кирчим не мог не понять — их великолепно подготовленный, но слишком поредевший отряд обречён.

Конца огромного сборища бедняков не было видно за поворотами улицы. Передние ряды предусмотрительно начали останавливаться. Толпа по инерции сдвигала мужей в доспехах вперёд, но на расстояние прицельного арбалетного залпа пока никто не высовывался.

— Твари. Подлые, низкие твари! Но не надейтесь, мы так легко не сдадимся! — Кирчим поплевал на ладони, повёл плечами сбрасывая напряжение и приготовился подороже продать свою жизнь.

Они вышли друг другу навстречу одновременно. Седой, потрёпанного вида старик со стороны бедняков и та холёная мразь, что долгие годы заведовала всеми складами, со стороны законнорожденных-бунтарей. Голова Велера была перевязана, но рот расплывался в улыбке настолько широкой, что казалось самодовольная харя сейчас вот-вот треснет.

— Предатель… — прошипел себе в бороду Кирчим, без особой спешки направляясь к представителям двух совершенно разных сословий.

Вести переговоры с мерзавцами не хотелось. Капитан никогда не любил весь этот пафосный трёп. Чешут языками с минами как у святош, а по итогу, один хрен, решает всё сила. А сила была сегодня не на его стороне.

— «Капитан! Капитан, улыбнитесь!

От хмурой рожи не растопятся сердца!

Капитан! Капитан, подотритесь…» — пропел лучащийся от счастья мятежник.

Кулаки Кирчима сжались ещё крепче прежнего. Да, он вынужден был демонстративно оставить топор и щит, выходя на «переговоры» с изменниками, но эту самодовольную скотину он мог без труда прихлопнуть на месте и без оружия.

Старик, представляющий интересы наибеднейшего слоя общества, напротив, выглядел весьма озабоченным и притихшим. Его лицо показалось Кирчиму смутно знакомым, но ковыряться в воспоминаниях сейчас было некогда.

— Какого это, предать своего господина? — От резких слов улыбочка Велера чуть-чуть поубавилась. — Обречь на смерть коллег, приятелей и друзей? Признайся, ведь это ты открыл все ворота? Не думаю, что паршивым наёмникам удалось бы иначе проникнуть во дворец столь легко! — Кирчим плюнул под ноги отступнику. — И как себя чувствуешь, Велер? Совесть совсем-совсем, ни капли не мучает?

— Хватит, хватит. Хорош! Кончай нести всякий вздор, капитан! — поганая улыбка кладовщика переменилась на явное раздражение. Каких-либо признаков раскаянья и сожалений на морде, однако, не наблюдалось. — Предать Предателя не предательство, но благороднейший подвиг! — Велер поднял указательный палец вверх, будто наставлял несмышлёного малыша.

— Драная борода, дык ты у нас значит ещё и герой! Ударил в спину своим же и хвастаешься?!

Гордая осанка перебежчика выбешивала капитана всё больше. Кирчим совершенно не представлял, что могло сподвигнуть гнома, имевшего практически всё, пойти на столь чудовищное и подлое преступление. Он мог понять чувство несправедливости у бедняков, мог даже отчасти согласиться с недовольством законнорожденных. Но заведующий всей жизнедеятельностью дворца гном? Во имя чего?! Ради каких-таких «благих целей»?!

Велер снова противно заулыбался.

— Ладно, мразь. Посмотрим, как ты запоёшь, когда я…

— Остановитесь глупцы!!! — неожиданно сильный глас старика заставил замереть капитана, уже готового с голыми руками броситься на изменника.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Предусмотрительно отступивший на пару шагов кладовщик вместе с Кирчимом наконец обратили внимание на седобородого представителя черни, мнение которого, по правде сказать, мало кого особенно волновало.

— Достаточно сегодня было пролито крови! Гномы мы или орки?! Пришла пора говорить, а не махать топором!

Кирчим горестно усмехнулся:

— Говорить? О чём говорить нам, старик?! Стражи не могут сложить оружие и сдаться на милость врагам! Каждый из нас присягал служить Королю до последнего, и никакими угрозами, никакими щедрыми предложениями и уговорами вы не заставите нас нарушить клятву данную кровью! Да, мы устали. Да, вы многократно превосходите наше войско числом, но мы не сдадимся! Не бросим властителя и товарищей на милость толпы! Мы…

— Твою мать, да как ты уже задолбал! — прервал тираду бравого капитана главный мятежник. — Всегда ты бесил меня своей правильностью, Кирчим, всегда! Никаких схем, откатов и махинаций. Всё всегда по уставу, по чести, по совести и прочее высокоморальное бла-бла-бла! Ладно, теперь всё это не важно, — Велер повысил свой голос. — Кидайте сюда!

У оккупированного бунтовщиками прохода началась какая-то суета. Решив воспользоваться возможностью вставить слово, посол черни открыл было рот, но позиция бедняков, как обычно, услышана не была. Один из законнорожденных швырнул в направлении переговорщиков большой чёрный предмет, что, пролетев изрядное расстояние, совсем чуть-чуть не докатился к ногам троих гномов. Челюсть старикана так и осталась отвисшей.

Вальяжной походкой Велер подошёл к испачканной кровью и пылью отрубленной голове. Улыбнулся глядя в остекленевшие глаза мертвеца. После чего грубо пнул голову в сторону капитана.

Кирчим наотрез отказывался верить глазам.

То был…

То был…

Капитан безвольно упал на колени. Глаза сурового мужа наполнялись слезами. Подняв дрожащими руками голову с грязной земли, Кирчим принялся баюкать её как младенца.

— Теперь ты свободен от клятвы, мой праведный друг! Великий Предатель получил, в конце концов, по заслугам! Король мёртв, да здравствует справедливость!!!

Капитан нечасто видел своего повелителя, но не узнать застывшее в гримасе недоумения и боли лицо он не мог. Ни спутанные волосы, ни засохшая кровь, ни прочее непотребство не оставляли шанса даже для тени сомнения.

То был бессменный владыка Оплота, что оказался, однако, отнюдь не бессмертным.

То был великий колдун и Спаситель.

То был Предатель.

То был Король.

Был.

Глава 29. Прекрасный новый мир

Политика — это маятник, который совершает колебания между анархией и тиранией и черпает энергию в вечно обновляемых иллюзиях.

Альберт Эйнштейн

Смятение. Беспокойство. Тревога. Смутное ощущение невыразимой, но страшной опасности преследовало его неотступно. Куда бы ни направил он взор, сколь далеко бы ни шёл, как часто не оглядывался, пытаясь найти причину угрозы, — не помогало ничто.

Кто-то следил за ним, Скалозуб чувствовал это всем своим естеством. Кто-то нашёптывал ему ужасные, мерзкие вещи. Подстрекал, льстил, оправдывал самые низкие из сокровенных желаний. Пугал, грозил невыносимыми муками. Воодушевлял, окрылял. Угнетал. И всё это без единого слова, без единого, даже самого тихого звука. Лишь едва уловимые образы в и без того замутнённом сознании.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Потерянный в безднах пространства и времени, несчастный, одинокий до глубины души гном из ниоткуда брёл в никуда, гонимый невидимым призраком собственных грёз.

— Пошёл вон из моей головы! — не выдержав напряжения, закричал в пустоту Скалозуб. — Убирайся! Ты слышишь? Вон! Вон из моей головы! Во-о-он!!!

Он замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. На миг ему показалось, что наваждение отступило. Затем образы хлынули с удвоенной силой.