Рейтинговые книги
Читем онлайн В осаде - Вера Кетлинская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 95 96 97 98 99 100 101 102 103 ... 144

— Ты меня обманываешь! — сказал он с обидой. — Ты думаешь, я не вижу?! Ты от картошки отказалась, а кожуру потихоньку съела… А ты больная, тебе важнее есть, чем мне!

Она обняла его и прижалась щекой к его волосам, краями губ поцеловала его в висок и просто сказала:

— Обоим не выжить, сынок. Выживи хоть ты.

Чувствуя себя снова маленьким и совершенно беспомощным перед надвигающимся несчастьем, Сашок снизу вверх поглядел в её лицо — оно было грустно и спокойно. В глазах не было ни лихорадочного блеска, ни обречённости, а светилась материнская бескрайная любовь.

Он всхлипнул и прижался к матери, и ощутил горячую влажность её руки и бестелесную худобу её плеч и груди. Ему живо вспомнились её крепкие красивые руки, какими они были ещё осенью, — загорелые до запястьев, а выше молочно-белые. И её звучный голос, каким она тогда говорила — будто в поле, на ветру. Ему захотелось плакать навзрыд, но он только сопел носом, жалобно припав к изнурённому, снедаемому болезнью, бесконечно дорогому существу, от которого отходила жизнь.

Утром он пошёл на завод с твёрдым решением поговорить с Любой, со старыми друзьями отца, а может быть, и с самим директором, и просить помощи — он не знал, чем можно помочь в такое трудное, голодное время, но верил, что столько взрослых, хороших людей сообща что-нибудь придумают.

Странным показался ему завод в то утро. Угрюмым. Затаившимся. Не отдавая себе отчёта в том, что изменилось, Сашок прошёл в свой цех. Пусто было в цехе. Белый иней осел на металле, нетронутый снежок лежал в проходах. Звуки жизни неслись из соседнего цеха, руководимого Солодухиным. Сашок заспешил туда, но увидел только несколько рабочих, упаковывавших в ящики готовые детали. Не смея спросить их, что случилось, Сашок остановился рядом с ними и сказал:

— Доброе утро!

— Добрее не бывает, — буркнул один из рабочих.

Оробев, Сашок поплёлся дальше. Навстречу ему попались Курбатов с Григорием Кораблёвым. Обычно они сами заговаривали с Сашком при встрече, а сейчас прошли мимо, не обратив внимания на его приветствие. Потом он увидел директора — Владимир Иванович шёл по двору с таким видом, будто у него болят зубы.

Сашок направился в общежитие групп самозащиты. В подвале, заставленном койками, было пусто. На «буржуйке» в большом чайнике клокотала, бесцельно выкипая, вода.

Сашок отодвинул чайник с огня и присел у печки, грея руки. И вдруг увидел совсем близко Лизу Кружкову. Она лежала на одной из ближайших коек, натянув до подбородка одеяло, и смотрела на Сашка остановившимся взглядом.

— Здравствуйте, Лиза, — сказал он.

— Здравствуй, — ответила она.

— Захворала?

— Нет.

— А у меня мама захворала… Очень…

— Дистрофия? — равнодушно спросила Лиза.

— Нет… Лёгкие болят. Простыла на земле-… У неё совсем сил нет… и одни косточки остались…

Он всхлипнул и опустил голову.

Лиза долго молчала. Выражение безразличия ко всему на свете постепенно сменялось выражением сочувствия. Она встала и подсела к Сашку.

— Не плачь. Может быть, её можно в больницу устроить?

— Говорят, мест нету…

— А если завод похлопочет?

— Не знаю… Я хотел попросить… Да сегодня, что-то случилось?

— Случилось? — с горечью воскликнула Лиза. — Ничего не случилось, Сашенька… Ничего! — Она сама всхлипнула и заговорила с отчаянием, впервые высказывая вслух то, что переполняло её, и совершенно забыв, что перед нею пятнадцатилетний мальчишка. — Всё одно к одному… На что рассчитывать? Ничего не случилось и уже не случится. Стал завод. Скрипел, скрипел — и стал. Тока нет. А и был бы ток — сколько дней ещё протянули бы? Угля нет, металла нет. Люди от голода качаются… Всё одно к одному, Сашенька. . К концу. .

— К концу? — переспросил Сашок.

— А ты как думаешь?

Она взглянула на него с надеждой. Даже от мальчика было бы приятно услышать какое-нибудь обнадёживающее слово.

— Не знаю… — пробормотал Сашок.

— Всё одно к одному, — повторила Лиза.

Прекращение работы завода потрясло её, ошеломило, выбило из колеи. Так же, как другие окружающие её люди, она своими руками создавала средства для победы, провожала их в бой и не могла не верить в то, что они помогут. После взятия Тихвина она стала надеяться на скорое избавление. И хотя в одиноких размышлениях она по-прежнему убеждала себя в том, что ей лично ничего от жизни не нужно, надежда бодрила её. После сообщения о разгроме немцев под Москвой её охватило страстное нетерпение. Со дня на день она ждала ещё более победных сообщений. Она жадно расспрашивала всех военных, приезжавших на завод, и бредила станцией Мга…

Эта маленькая узловая станция, название которой до войны, знали только железнодорожники да окрестные жители, вдруг стала известна каждому ленинградцу — взрослому и ребенку. Она явилась ключом, замкнувшим кольцо блокады. И хотя от самой станции не осталось уже ничего, кроме развалившихся труб на пепелищах, — за эти развалины и пепелища шли ожесточённые, кровавые сражения, трубы и пепелища переходили из рук в руки, бомбардировщики висели над ними, снова и снова перепахивая стонущую землю, снаряды крошили всё, что ещё уцелело, и срезали под корень последние расщеплённые стволы когда-то дремучего леса, окружавшего станцию. Никаких сил не жалели немцы, чтобы удержать эту обугленную землю — отступить от Мхи значило для них отказаться от блокады, от плана удушения ленинградцев голодом, а удержать Мгу значило для них: с суши Ленинград полностью окружён, а есть плацдарм для будущего наступления на Тихвин, на Волховстрой, на Ладогу для полного удушения ленинградцев. Немцам не удавалось развить свой успех, но и советские войска ещё не имели сил для того, чтобы разгромить их здесь и овладеть Мгой…

А горожане, чья судьба решалась в непрекращающихся боях, жили надеждами и слухами. Слухи распространялись почти ежедневно, то плохие, то хорошие, их ловили от «очевидцев» и «участников», выдумывали сами в поисках самоутешения. Лиза принадлежала к числу тех горожан, что воспринимали всякий слух и то отчаивались, то радовались. Провожая за ворота танк, в ремонт которого была вложена частичка и её труда, Лиза рисовала себе всегда одну и ту же картину — танк врывается на станцию Мга, утюжит гусеницами немецкие траншеи, в упор расстреливает бегущих немцев… и вот уже тяжеловесные поезда проходят мимо наспех построенной будки с надписью мелом «Мга» и дежурный пропускает их без остановки, потому что это — хлеб ленинградцам

И вот — завод остановлен. Не будет больше ни танков, ни мин, ни тех секретных «штук» — мощных миномётов…

— Весь смысл был в том, что мы работали, — сказала она Сашку. — А теперь нам и делать нечего… Лежать и ждать…

Сашок поёжился и не ответил. Он думал о матери, о том, что она лежит сейчас одна, с потрескавшимися от жара губами, и что он вернётся к ней и скажет: «Знаешь, завод стал…» Может быть, и заводская столовая закроется, раз рабочим незачем ходить на завод… А тогда как же?

— Пойдём к Левитину, Саша, — вдруг сказала Лиза, надевая ватник. — Поговорим насчёт твоей мамы.

Ей было невмоготу сидеть без дела и думать, думать, думать… Возможность заняться сашиными делами оживила её.

— Если с больницей не выйдет, мы в комсомол зайдём, — говорила она, шагая с ним к зданию, где помещались заводские организации. — О бытовом отряде слыхал? Они помогают. Чем можно, конечно, но помогают.

У Левитина, как всегда, было много народу. Большинство пришло в партком узнать: что же теперь будет, надолго ли остановлен завод, надо ли приходить на работу или сидеть пока дома? Лиза и Сашок заметили, что всем одинаково не хочется отрываться от завода, что всех пугает перспектива сидеть дома…

— Обнадёживать не буду, — говорил Левитин усталым от бесконечных разговоров голосом. — В ближайшие дни ток не дадут, с током пока худо. Кто очень слаб, может побыть дома. Здесь тоже дело найдётся. Вот наши монтёры придумывают одну штуку..

Все посмотрели на монтёров. Их было трое — двое пожилых мужчин и Люба. В ватных штанах и куртке, в оленьей шайке и расшитых бисером пимах Люба казалась хорошеньким мальчишкой. Она замахала руками в цветастых варежках и лукаво затараторила:

— Нет, нет, пока ничего не рассказывайте! Нельзя! Если сделаем, тогда будем хвастать, а пока не надо! И бригада у нас укомплектована, и всё продумано. А рассказывать — только сглазим!

— Сглазу мы не боимся, — сказал старший из монтёров. — А болтать до времени, конечно, ни к чему. Да и сколько мы сможем дать энергии от колеса? Чепуха! На ваш стационар да в контору, ну, может, в один какой-нибудь цех..

Лиза не поняла, от какого колеса монтёры думают давать энергию, и не знала, что такое стационар (ничего подобного на заводе не было), но её подбодрил самый факт какой-то продолжающейся деятельности. Она улучила минутку и сообщила Левитину о болезни сашиной матери.

1 ... 95 96 97 98 99 100 101 102 103 ... 144
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу В осаде - Вера Кетлинская бесплатно.

Оставить комментарий