Это мучительное пламя - Ксения Мартьянова

поможет. Надежда всё равно есть. Маленькая, но есть.

Сопровождающий её мужчина встал в проеме двери, а сама она, повинуясь внутреннему голосу, подняла голову. Он стоял спиной, чуть расставив ноги и сцепив руки в замок. Стоял так важно и твердо, словно был Властелином всего этого мира. От одной лишь мысли об этом Эбби стал тошно.

– Забавно, как изменчива и непостоянна человеческая жизнь, – внезапно заговорил он, при этом, даже не шелохнувшись, – в одно мгновение мы можем держать в своих руках счастье целого мира, а в следующее – всё это потерять. – Эбби замерла, наблюдая за тем, как Он медленно поворачивается. – За грехи рано или поздно приходится платить. Как бы высока не была эта плата.

– Что тебе нужно от меня? – Стиснув зубы, она собрала в кулачок всю свою силу. – Какую плату ты хочешь? Деньги? Скажи, сколько.

Наверное, подобная смелость позабавила Его, потому что мужчина внезапно улыбнулся.

– Ты даже не станешь спрашивать, как я мог поступить с тобой подобным образом? Как мог, находясь всё это рядом; втершись в твое доверие, вонзить в спину нож?

– Мне не интересны твои доводы, – резко ответила Эбби, – я просто хочу знать, какой выкуп ты намерен получить.

Омерзительная улыбка стала ещё шире.

– Моя прекрасная бунтарка… ты всегда ею была. И это никогда не переставало меня восхищать. – Он немного помолчал и, когда она ничего не ответила, добавил. – Деньги мне не нужны. – Его взгляд, словно в подтверждение словам, прошелся по шикарно обставленному кабинету. – Как видишь, недостатка в них я не имею. То, что мне действительно необходимо, гораздо труднее заполучить. Мне потребовались долгие годы. И я всё равно ещё не достиг желаемого.

– Что тебе нужно? – Повторила Эбби свой вопрос, ответ на который так и не получила.

Он облокотился о дубовый стол и неторопливо сложил на груди руки.

– Месть.

– Месть? – Выдохнула она, понимая, что хваленое мужество стремительно покидает тело. – За что? В чем я виновата перед тобой?

– Виновен не всегда тот, кто платит.

Уже без тени улыбки ответил Он, заставив Эбби качнуть головой.

– Я не понимаю… чего ты хочешь? За чьи ошибки я здесь?!

Она выкрикнула последний вопрос, прекрасно осознавая, что это был первый и последний всплеск сильных эмоций. После него тело поддалось ужасающей дрожи.

– Не за ошибки… – в синих глазах заплясали огоньки ярости, – …за грехи. Ведь убийство – особенно кого-то светлого, невинного – это самый страшный на свете грех. И его совершил тот, кого ты так безропотно любишь и чью душу до сих пор пытаешься спасти. А для неё не существует спасения. Она черна, как уголь.

Эбби застыла, мысленно жалея, что не имеет возможности ухватиться за что-то твердое. Ноги подкосились, но она кое-как устояла, приказывая себе не при каких обстоятельствах не слабеть. Дарен. Он говорил про него. Говорил, что мужчина, которому она отдала своё сердце… забрал чью-то жизнь… Эбби сглотнула и сделала судорожный вдох. Нет. Он не мог. Только не её Дарен… не тот, кто столько сделал для её семьи. Не тот, для кого человеческая жизнь – это ценность. Не тот, кто готов был бороться со всем миром, чтобы восстановить справедливость. Эбби верила в него. Несмотря ни на что. Вопреки всему. И не потому, что любила. Просто она видела его обнаженную, израненную болью душу.

Сжав пальцы в небольшие кулачки, Эбби вскинула подбородок вверх.

– Ты ошибаешься. Дарен не убийца. Он никогда бы не совершил ничего подобного. Особенно по отношению к невинному.

Палач некоторое время молчал, а затем вдруг неожиданно рассмеялся. Качнув головой, он взял в руки маленький резиновый мячик и сжал его в кулаке.

– Меня всегда поражали такая непоколебимая вера и такая безграничная, всепрощающая любовь. Соединившись, они способны заставить человека сделать невозможное, но стоит одному хоть на толику ослабеть… и они полностью его разрушают. – Он выпрямился, подбросив мячик, а затем сунул руки в карманы брюк и начал неторопливо приближаться. – Неужели ты наивно полагаешь, что такой, как он… сын своего отца… не смог бы лишить человека жизни?

– Дарен не такой, как его отец, – зашипела Эбби, когда Палач подошел к ней вплотную, – ты совсем его не знаешь!

– Ошибаешься. – Ответил Он, пока в синем омуте продолжал расти нечеловеческий гнев. – Я знаю его даже лучше, чем он сам. Знаю, на что он способен, и как, на самом деле, глубоко внутри себя, ничтожен и слаб. Сказать, откуда мне это известно? Мм? Почему я так уверен в его виновности? – Палач немного помолчал, а затем медленно наклонился к её уху, вынудив Эбби прикрыть глаза. – Потому что в этой жизни я – Дьявол. Его кара и погибель. Я иду за ним. И очень скоро заставлю перехотеть дышать.

Его шепот заставил всё тело вновь предательски задрожать. Когда Он отстранился, мужчина, который привел её сюда, взял её под руку и быстро вывел из кабинета. Эбби не успела ничего понять, как вновь была в «своей» комнате, а в двери снаружи уже поворачивался ключ. Не сумев совладать со своими эмоциями, она рухнула на шелковые простыни, а затем, вцепившись в ткань руками, громко и обессиленно заплакала.

* * *

– Девчонка в комнате. – Шейн вошел в кабинет; его ярость и исступление моментально бросились в глаза. – Когда вы сделаете следующий шаг?

– Терпение, мой друг, – поставив стакан на столик, Палач мягко поднялся с дивана, – люди, обладающие этим поистине невероятным даром, получают намного больше, чем те, которые его не имеют. И ты обязательно будешь вознагражден.

– Когда?

– Скоро, – просто ответил Он, – месть, как бокал дорогого вина – его необходимо осушать медленно, глоток за глотком, смакуя каждое мгновение и обязательно запоминая послевкусие. Металлические осколки под сердцем причиняют намного больше боли, чем мгновенная пуля. На то, чтобы полностью уничтожить человека; растоптать его; сломать; нужно время.

– Время… – в глазах Шейна загорелся огонь; казалось, он в любой момент лишится рассудка, – …для меня оно течет иначе. Каждая минута, в которую я сдерживаю себя, становится чертовым адом. Я не могу бороться с желанием на живую, безжалостно разорвать этому ублюдку горло. Мне необходимо ощущать на своих руках его кровь. Необходимо слышать, как затихает его пульс. Я должен увидеть его смерть. Мучительную смерть.

– Увидишь… – приблизившись, Он успокаивающе коснулся плеча Шейна, – …ты непременно увидишь, как Дарен Бейкер беспомощно вопит от слабости и никчемности; как его тело раздирает невыносимая, жгучая боль; и как единственный свет, пытающийся проникнуть в его душу, медленно угасает. – Когда мужчина поднял на Палача свои глаза, тот опустил руку вниз. – Я