Вся правда о Муллинерах (сборник) - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

наиболее вероятным — они больше никогда не увидятся, он будет следить за ее дальнейшей карьерой с неизменным интересом.

Поставив подпись «Искренне ваш О. Муллинер», Осберт написал адрес на конверте, прошел до почты и бросил его в ящик. Потом вернулся домой и лег спать.

Затрезвонивший возле кровати телефон разбудил Осберта на следующее утро в ранний час. Он не стал снимать трубку. Взгляд на часы сказал ему, что они как раз показывают половину девятого — время первой доставки писем в Лондоне. Представлялось вполне вероятным, что Мейбл, едва получив и прочитав письмо, намеревается обсудить с ним по проводам содержание этого письма. Он встал, принял ванну и уже мрачно доедал завтрак, когда дверь отворилась и Паркер, его камердинер, доложил о генерал-майоре сэре Мастермане Петерик-Сомсе.

По спинному хребту Осберта будто медленно-медленно проследовал ледяной палец. Он проклял рассеянность, которая помешала ему предупредить Паркера, что его нет дома. С трудом — из его ног словно изъяли кости — он поднялся, чтобы встретить вошедшего в комнату высокого, прямого, седого и весьма внушительного мужчину, и принудил себя изобразить радушного хозяина дома.

— Доброе утро, — сказал он. — Не хотите ли яйцо в мешочек?

— Я не хочу яйца в мешочек, — ответил сэр Мастерман. — Яйцо в мешочек, как бы не так! Яйцо в мешочек, вздор! Ха! Фа! Ба!

Он говорил столь отрывисто и резко, что сторонний наблюдатель, присутствуй он там, конечно, счел бы генерала активным членом общества или союза, ратующего за запрещение яиц в мешочек. Однако, владея всеми фактами, Осберт сумел правильно истолковать эту резкость и не удивился, когда гость, проницательно вперив в него голубовато-стальные глаза, которые несомненно вызвали к нему в военных кругах всеобщую антипатию, с места в карьер обратился к теме письма:

— Мистер Муллинер, моя племянница Мейбл получила от вас весьма странное послание.

— А, так она его получила? — сказал Осберт, пытаясь сохранить непринужденность.

— Оно пришло нынче утром. Вы не потрудились наклеить марку. Пришлось заплатить тринадцать пенсов.

— Неужели? Я страшно сожалею. Я… конечно, я…

Генерал-майор сэр Мастерман Петерик-Сомс отмахнулся от его извинений:

— Мою племянницу удручила не потеря этой суммы, но содержание письма. У моей племянницы сложилось впечатление, что вчера вечером состоялась ее помолвка с вами, мистер Муллинер.

Осберт закашлялся:

— Ну… э… не совсем. Не вполне. Не то чтобы… То есть… Видите ли…

— Я вижу очень ясно. Вы играли сердцем моей племянницы, мистер Муллинер. А я давно и торжественно поклялся, что в том случае, если какой-либо мужчина посмеет играть сердцем какой-либо из моих племянниц, я… — Он прервал свою речь и, взяв из сахарницы кусок сахара, рассеянно уравновесил его на ломтике поджаренного хлеба. — Вы что-нибудь слышали о капитане Уолкиншо?

— Нет.

— Капитан Дж. Г. Уолкиншо? Брюнет с моноклем. Играл на саксофоне.

— Нет.

— О? Я думал, вы могли числить его среди своих знакомых. Он поиграл сердцем моей племянницы Хестер. Я отодрал его хлыстом на ступенях клуба «Трутни». А имя Бленкинсоп-Грифф вам что-нибудь говорит?

— Нет.

— Руперт Бленкинсоп-Грифф поиграл сердцем моей племянницы Гертруды. Он был из сомерсетширских Бленкинсоп-Гриффов. Белобрысые усики, разводил голубей. Я отодрал его хлыстом на ступенях клуба «Молодые любители птиц». Кстати, мистер Муллинер, в каком клубе вы состоите?

— «Объединенные коллекционеры нефрита», — пролепетал Осберт.

— Там есть ступени?

— К-к-кажется, есть.

— Отлично. Отлично. — Глаза генерала приняли мечтательное выражение. — Так вот: объявление о вашей помолвке с моей племянницей Мейбл появится в завтрашнем номере «Морнинг пост». Если будет помещено опровержение… Будьте здоровы, мистер Муллинер, будьте здоровы.

И, вернув на блюдо ломтик бекона, который он уравновесил на краешке чайной ложки, генерал-майор сэр Мастерман Петерик-Сомс покинул комнату.

Размышления, которым мой племянник Осберт предался накануне ночью, не годились и в подметки размышлениям, которым он предался теперь. Не менее часа просидел он, поддерживая голову ладонями, с хмурым отчаянием уставившись на остатки мармелада, украшавшие тарелку перед ним. Хотя, подобно всем Муллинерам, он отличался быстротой и ясностью мышления, Осберту пришлось признать, что он оказался в полном тупике. Ситуация настолько усложнилась, что в конце концов он отправился в библиотеку и попытался разобраться во всем на листе бумаги, обозначив себя иксом. Однако даже этот метод не подсказал решения, и он все еще мыслил, мыслил, мыслил, когда вошел Паркер и доложил, что второй завтрак подан.

— Второй завтрак? — повторил Осберт в изумлении. — Разве уже настало время второго завтрака?

— Да, сэр. И не будет ли мне дозволено принести мои почтительные поздравления и пожелания счастья, сэр?

— А?

— По поводу вашей помолвки, сэр. Генерал, когда я провожал его, упомянул, что вскоре состоится ваше бракосочетание с мисс Мейбл Петерик-Сомс. Весьма удачно, что он упомянул это, так как в результате я смог предоставить нужные сведения джентльмену, которого они интересовали.

— Джентльмену?

— Некоему мистеру Башфорту Брэддоку. Он позвонил примерно через час после того, как генерал отбыл, сказал, что поставлен в известность о вашей помолвке и хотел бы знать, насколько это верно. Я заверил мистера Башфорта Брэддока, что его не ввели в заблуждение, и он сказал, что заглянет к вам попозже. Он горячо поинтересовался, когда вы будете дома. Такой любезный доброжелательный джентльмен, сэр.

Осберт взвился из кресла так, словно оно мгновенно раскалилось:

— Паркер!

— Сэр?

— Мне неожиданно приходится покинуть Лондон, Паркер. Точно не знаю, куда я направляюсь — вероятно, на Замбези или в Гренландию, — но буду отсутствовать очень долго. Я запру дом и дам слугам бессрочный отпуск. Они получат жалованье за три месяца вперед, а по истечении этого срока пусть свяжутся с моими поверенными в «Линкольнз инн». Господами Пибоди, Трапп, Трапп, Трап, Трапп и Пибоди. Сообщите им об этом.

— Слушаю, сэр.

— И, Паркер…

— Сэр?

— Я намерен вскоре сыграть в любительском спектакле. Будьте так любезны, сходите за угол