Дюна: Дом Харконненов - Брайан Герберт

Хлопнув в ладоши, тучный мастер поднял голову к серому небу, и струи воды омыли его лицо. Это было похоже на очищающее крещение. После этого мастер опустил глаза и с видимым удовольствием посмотрел на курсантов. Они достигли новеллуса — физического возрождения тела, что жизненно необходимо для перехода к новой ступени сложного учения.

— Для того чтобы овладеть системой боевых искусств, надо, чтобы сначала они овладели вами. Вы должны полностью и без остатка отдаться искусству. — Концы банданы, обернутой вокруг головы учителя, свободно повисли. — Ваш дух должен превратиться в мягкий воск, на котором отпечатываются любые образы.

— Мы будем учиться всему, мастер, — хором провозгласили курсанты.

Лицо мастера приобрело торжественное выражение.

— Бусидо. Откуда берутся честь и доблесть? Древние самурайские мастера развешивали зеркала в храмах синто и просили учеников вглядываться в свои отражения, чтобы заглядывать в себя и учиться наблюдать всю гамму отражения Бога в своих душах. Именно там, в душе и сердце, воспитывается честь, там она зреет и произрастает, Многозначительно взглянув на Трина Кроноса и других курсантов с Груммана, мастер продолжил:

— Помните об этом всегда! Бесчестье подобно гнилому дуплу на стволе дерева, с течением времени оно не уменьшается, но становится лишь глубже.

Курсанты трижды хором повторили слова мастера, прежде чем он продолжил:

— Кодекс чести был для самурая дороже любых сокровищ. Слово самурая — буси но ичигон — никогда не подвергалось сомнению, как не подвергается сомнению слово Оружейного Мастера Гиназа.

Сияя от гордости, Динари наконец позволил себе улыбнуться курсантам.

— Юный самурай, сначала ты научишься сражаться голыми руками. Когда же руки твои обретут умение, к ним будет добавлено оружие.

Своими черными глазами мастер уставился на учеников так, словно хотел нагнать на них страх.

— Оружие — продолжение руки.

* * *

Прошла неделя. Вымотанные и усталые, курсанты вечерами без сил валились на нары под тентами палаток, расставленных на изрезанном мелкими бухточками берегу океана. Дункан, утомленный учебными боями, засыпал практически мгновенно. Крепления палатки трещали на ветру, металлические петли ритмично стучали о веревки, вызывая легкое головокружение. Временами Айдахо думал, что не просохнет до конца своих дней.

Внезапно до его слуха донесся громовой голос:

— Всем выйти из палаток!

Дункан узнал знакомые интонации голоса Ривви Динари. Однако на этот раз в тоне учителя прозвучали какие-то незнакомые, почти зловещие ноты. Неужели он приготовил для них какое-то новое изматывающее упражнение?

Курсанты вылетели из палаток под проливной дождь, одетые кто в трусы, а кто и вовсе в костюм Адама. Не обращая внимания на ливень, они выстроились привычными «коробочками». Эти люди не чувствовали потоков низвергавшейся с неба воды. Подвесные светильники едва не срывались с тросов, болтаясь на ветру из стороны в сторону.

Как крадущийся зверь, мастер, все еще одетый в форму цвета хаки, прошелся перед строем курсантов, вглядываясь в их лица. Динари не думал скрывать гнев, шаги его стали тяжелыми. Мастер не обращал внимания на лужи, в которые он наступал, разбрызгивая грязь и воду. За спиной мастера стоял только что приземлившийся орнитоптер, двигатели которого визжали на холостых оборотах.

На фоне мигающего красного света прожектора машины Дункан заметил стройную фигуру наголо остриженной женщины — Карста Топер, — которая была первой, кто встретил его по прибытии на Гиназ. Карсти была одета в черное кимоно, в руке она держала непромокаемый дипломатический портфель. Выражение ее лица было суровым и озабоченным, казалось, женщина едва сдерживает отвращение и ярость.

— Четыре года назад посол Груммана убил эказского дипломата в ответ на обвинение в преднамеренной порче зарослей туманного дерева, после чего войска Груммана подвергли Эказ ковровой бомбардировке. Эта отвратительная и незаконная агрессия явилась грубейшим нарушением Великой Конвенции, и император послал на Грумман легион сардаукаров, чтобы остановить эскалацию насилия и предотвратить дальнейшее кровопролитие. — Топер сделала паузу, ожидая, когда смысл ее слов дойдет до всех курсантов.

— Формальности надо соблюдать! — выкрикнул мастер. Карсти Топер выступила вперед, подняв над головой документ, написанный на кристаллической водоотталкивающей бумаге, размахивая им, как дубиной. Струи дождя стекали по вискам с коротко остриженной головы.

— Прежде чем отозвать сардаукаров с Груммана, император заручился обещанием сторон не возобновлять боевые действия друг против друга.

Дункан оглядел остальных курсантов, ожидая, как они отреагируют на слова Карсти. Казалось, никто из них не понял, о чем говорит женщина и почему так разгневан Оружейный Мастер.

— И теперь Дом Моритани совершил новое нападение. Виконт нарушил заключенный пакт, — сказала Топер, — и Грумман…

— Нарушил свое слово! — перебил Карсти Оружейный Мастер.

— Агенты Груммана похитили брата и старшую дочь эрцгерцога Арманда Эказа и публично казнили их.

Курсанты ропотом выразили свое возмущение. Однако Дункан понял, что это был не просто урок, призванный показать, какие отношения могут складываться между Домами, и с некоторым страхом ожидал, что последует дальше.

Стоявший справа от Дункана Хий Рессер неловко переминался с ноги на ногу. На грумманце были надеты лишь трусы, и дождь лился на его голый торс. Трин Кронос выказал лишь наглое удовлетворение тем, что совершил его Дом.

— Семеро курсантов этого класса прибыли к нам с Груммана. Трое — с Эказа. Хотя эти Дома являются заклятыми врагами, вы, курсанты, не посрамили своей чести и не позволили этой вражде нарушить работу Школы. Это большая ваша заслуга. — Топер убрала документ.

Неистовый ветер трепал концы банданы Динари, но он стоял неколебимо, как могучий дуб, не обращая ни малейшего внимания на ветер и дождь.

— Мы не участвуем в этом конфликте и вообще избегаем вмешиваться в имперскую политику. Но несмотря на это, Школа Гиназа не может оставаться в стороне и спокойно взирать на такое бесчестье. Мне стыдно даже произнести имя вашего Дома. Всем грумманцам выйти из строя! Шесть шагов вперед! Кругом! Сомкнуть строй!

Семеро курсантов, подчиняясь команде, вышли из строя. Двое (включая Трина Кроноса) были совершенно голые, но стояли по, стойке «смирно» так, словно были одеты по всей форме. Рессер выглядел встревоженным и пристыженным. Кронос же вскинул подбородок, стараясь сохранить гордый и надменный вид.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});