Древний Восток в античной и раннехристианской традиции - Коллектив авторов

5 самостоятельных частей: 1) I, 1–15: обращение автора (Палладия) к Лавсу (вероятно, начало не сохранилось) и сообщение египетского фиванского адвоката об Индии и о брахманах (в изданном тексте читается везде «брагманы»); 2) II, 1–2: отрывок речи Дандамия; 3) II, 3–12: стоико-кинического характера беседа брахманов с Александром Македонским; 4) II, 13, 39: встреча и беседа Александра с Дандамием; 5): II, 40–57: заключительная речь Дандамия. Четвертой части соответствует так называемый «Женевский папирус 271», сер. II в. н. э., сохранившийся в отрывках (см.: Martin V. Un recueil de diatribes cyniques: Pap. Genev. 271 //Museum Helveticum. Vol. 16. 1959. P. 77–115.

О народах Индии и брагманах

I

(1) Твое великое прилежание, любознательность, любовь к прекрасному и боголюбие, украшение среди лучших людей, побудили нас изложить еще и другую историю[634], всю о чрезвычайной мудрости. Так вот, мы, движимые твоей внимательностью к уже сказанному, расскажем тебе еще и о жизни брагманов, ни отечества которых я не посетил, ни с людьми этими не встречался. Они ведь живут далеко отсюда, в пограничных пределах индов и Серов, у реки Ганг, а я достиг только окраины Индийской земли, несколько лет тому назад, с блаженным Моисеем, епископом адулийцев: попав в дикую жару — такую, что вода, бьющая ключом из источника, до чрезвычайности холоднейшая, набранная в сосуды, тут же закипает, — так вот, увидя это, я повернул назад, не выдержав зноя. А река сия Ганг — это так называемый у нас Фисон, тот, который в Писании, одна из четырех рек, о которых говорится, что они вытекают из Рая.

(2) Передают о рассказе Александра, царя македонян, рассказавшего толику об их жизни — да и то, вероятно, понаслышке, поскольку сам он, как я думаю, и не переправлялся через Ганг, а достигнув земли серов, где серы производят метакс, и, поставив там каменный столб, надписал на нем: «Я, Александр, царь македонян, дошел до этого места».

(3) А я смог узнать толику о брагманах от одного фиванского адвоката[635], по своей воле совершившего путешествие, но поневоле попавшего в плен. Он, как говорил он, оказался неспособным в адвокатском деле и, став безучастным к нему, двинулся, таким вот образом, посмотреть землю индов.

(4) И проплыв с пресвитером[636], он достиг сперва этой Адулы, затем, после нее, — Ауксума, где[637] сидел мелкий царек индов. Задержавшись там и изрядно освоившись, он пожелал и на остров Тапробану отправиться, где находятся так называемые долгожители. Живут на том острове до ста пятидесяти лет старцы благодаря чрезвычайному благорастворению воздухов и непостижимому решению Бога. На этом острове и великий царь живет индов, которому все царьки той земли подвластны, как сатрапы, как рассказал нам сам адвокат, узнав и сам от других, поскольку сам он и не смог попасть на остров.

(5) Дело в том, что у этого острова находится (если не ложно сказанное) около тысячи других островов, омываемых Эритрейским морем. Так вот, так как на тех островах, называемых Маниолами, рождается магнитный камень, притягивающий железо, то, какое бы судно ни пошло, имеющее железные гвозди, оно удерживается природой этого камня и не может пройти. Суда, переправляющиеся на тот большой остров, построены по-особому — без железа, с помощью деревянных стержней.

(6) Есть, говорит он, на этом острове и пять огромнейших рек, по которым ходят корабли. Как рассказывали ему тамошние, в том месте острова никогда плоды не отходят: на одном и том же дереве, говорит он, одна ветка цветет, на другой — незрелые плоды, на той — спелые. Есть и финики и орех, самый крупный, индийский, и мелкий, душистый[638]. Питаются жители того места молоком, рисом и плодами. Так как у них нет шерсти, нет и льна, они носят только набедренную повязку из хорошо выделанных овечьих шкур. Есть и овцы, покрытые волосом, без шерсти, чрезвычайно молочные, с широким хвостом[639]. Едят они и мясо коз и овец. Ну а свиньи, начиная от Фиваиды, уже не встречаются в пределах Индии и Эфиопии из-за чрезмерной жары.

(7) Так вот, этот адвокат рассказывает, что от Ауксума, найдя нескольких индов, переплывавших на суденышках для торговли, он попытался углубиться дальше, и он достиг бисадов, как они называются, собирающих перец. Это народ мелкий-премелкий и никчемнейший, живут они в каменных пещерах и умеют ходить по кручам вследствие обрывистой местности, и вот таким образом они собирают перец с кустарников: это низкорослые деревца, как говорил тот адвокат. Бисады тоже низкорослые человечишки, большеголовые, нестриженые, с прямыми волосами. А остальные эфиопы и инды — черные, молодцеватые, с курчавыми взъерошенными волосами.

(8) «А там, — говорит он, — задержанный правителем, я обвинялся в том, что дерзнул явиться в их землю. И ни они не воспринимали моего оправдания, не зная речи нашей земли, ни я не мог уяснить себе обвинений, предъявляемых ими ко мне. Я ведь тоже не знал их языка, мы только по взглядам друг на друга определяли знакомые знаки. Я об их обвинительных словах догадывался по налившимся кровью глазам и дикому скрежету зубов, по их движениям — о значении произносимых ими слов, а они, со своей стороны, по моей дрожи, смятению и бледности лица ясно видели за телесной трусливостью жалкое малодушие.

(9) Так вот, задержанный ими, я шесть лет прослужил, переданный для работы в пекарню. Расход их царя, — говорит он, — составлял один модий хлеба на весь его дворец, да и тот не знаю, откуда привозился. Вот так, — говорит он, — за шесть лет я смог разбираться довольно изрядно в их языке, благодаря чему узнал затем и о соседних народах.

(10) А был я освобожден, — говорит он, — оттуда следующим образом. Другой царь, поссорившись с державшим меня, обвинил его перед великим царем, сидевшим на острове Тапробана, в том, что он, захватив в плен достойного римского гражданина, держит его на низменнейшей службе. Тот, послав одного следователя и узнав доподлинно, велел содрать с него кожу, за то, что он оскорбил римского гражданина. Они ведь очень почитают и страшатся римской державы, могущей и на их землю напасть благодаря чрезвычайному мужеству и находчивости».

(11) Так вот, он[640] говорил, что брагманы — это народ, не по своей воле обособившийся, как монахи, но им выпал этот жребий свыше, по решениям Бога. Они проводят жизнь у реки по-природному нагими. У них