Светлая полоска Тьмы - Елена Миллер

Оба моих новых приятеля не только принадлежали к одной эпохе, но и были обращены Титусом, внуком Квинта, большим поклонником искусств. Их прибило к Ордену где-то с полвека назад, когда их хозяин погиб от рук собственного дяди. Это по-своему сроднило двух великих мастеров, несмотря на забвение. Я же в их компанию хоть и был принят — своим не стал.

Мне предстояло изобрести собственный вариант вербовки адептов. Разрыв Кровной связи был единственной идеей, пришедшей мне на ум. Ориген меня благословил, при условии соблюдения осторожности. Ключник поплатился за это жизнью, потому вначале мне предстояло отыскать способ обмануть даркосов, заставить их поверить, что слуга мертв, а не сорвался с крючка. Подделка трупов — все, до чего я смог додуматься. Только даркосы сами были мастерами на подобные фокусы.

Как обмануть обманщика, переплюнуть даркоса в магии Крови? Способ был — некромантия. Я узнал о ней из воспоминаний Ключника. Пять сотен лет назад он набрел на одно гиблое место в северных болотах. Там он повстречал настоящую Темную ведьму, которую местные жители называли Бабой-Ягой. Я собирался отправиться туда и набиться к ней в ученики.

В путь мы двинулись вместе с Сюй-Маем, ибо оба шли на восток. Так вышло, что он стал моим новым наставником. После совета, на котором меня избрали, я сам подошел к нему:

— Почему вы голосовали за меня, уважаемый советник?

Он долго смотрел на меня странным, рассеянным взглядом, будто и в глаза глядит, и куда-то мимо. Стало как-то не по себе, даже такому прожженному типу, как я.

— Вы смогли бы пройти Путь, если бы мы встретились раньше, уважаемый советник, — он отвесил мне поклон, будто говорил с паном.

— А сейчас вы взялись бы меня учить? — я поклонился в ответ, ибо был обескуражен таким заявлением, да и его поклоном тоже.

— Разве вы не достигли того, что хотели?

— Разве можно достичь совершенства?

— Некоторые люди считают меня совершенным человеком, — он приподнял уголки губ в улыбке.

— Вы с этим не согласны?

— Мой Путь далек от завершения, — его раскосые глаза сфокусировались на мне — я будто заглянул в бездну бесконечных возможностей и Путей, словно очутился на перекрестке судеб. В реальность меня вернул его голос, подобный шелесту опадающей листвы: — Я беру тебя в ученики, Зигмунд.

Я готов был сплясать вприсядку на радостях.

Обучение Сюй-Май начал с медитации. Она была ключом к постижению Пути. На это могли уйти месяцы, а то и годы, не натаскай меня Ключник в магической концентрации. Я проводил много времени в тренировках, отдаваясь им целиком. Во время боевого транса мы с наставником превращались в размытые тени, как утверждали те, кто наблюдал за нами. Я был быстр и ранее, благодаря крови Квинта, а стал еще быстрее. Вот только поддерживать такую скорость удавалось всего пару минут, потом приходилось сутки восстанавливаться, даже при том, что я маг.

Попутно Сюй-Май обучал меня особой методике прятать свои воспоминания от нежелательного ментального вторжения, даже от самого себя. Он называл это: "закрыть шкатулку на ключ". Я бы назвал: вывернуть на изнанку, скомкать, запихнуть в наперсток, оставив лишь нитку, которую потом свернуть в клубок, спрятав кончик так, чтобы никто не догадался, где и что искать. Это лишь общее описание метода. Воспоминания инвертировались, превращаясь в некое подобие снов или бреда. Затем сжимались и кодировались особым ключом, который прятался в других воспоминаниях. Если усложнить задачу, то и сам ключ можно спрятать в другой "шкатулке". Я потратил на этот трюк остаток осени и зиму, но у меня в конце концов получилось.

Сюй-Май знал так много, а времени было так мало. Мы задержались в Риме до наступления весны, потом двинулись в дорогу. Мой наставник собирался вернуться в Китай после долгого отсутствия. Поиски нового ученика тоже входили в его планы, он всегда их искал. Я же шел к северным болотам.

Мне не хотелось, чтобы Сюй-Май узнал об истинной цели моего путешествия. Совершенный даос уважал и ценил жизнь, какой бы она ни была. Даже по траве ходил так, чтобы не раздавить ни единой букашки. Он не был сторонником насилия, никогда никого не убивал. Сюй-Май мог обезвредить противника одним лишь прикосновением, но даже к этому не прибегал, не было нужды. Он каким-то потрясающим образом умел избегать агрессии окружающих, называя это жизнью в гармонии с миром. Я уважал его взгляды, хоть и не разделял их. Не вписывался я в мировую гармонию, но он относился к этому с пониманием.

— У каждого свой Путь, Зигмунд, — сказал он как-то на привале, когда я сообщил ему, что наши дороги расходятся. — У меня нет права порицать тебя или останавливать. Это твой выбор, твой Путь.

В Смоленск мы добрались к концу мая, не торопились, часто останавливались в городках и селах. Я отдыхал после тренировок боевого транса. Сюй-Май обшаривал дворы в поисках подходящего для обучения мальчишки или девчонки. Различия он не делал, его наставником была женщина, святая госпожа Вэй-Хуацунь. К обучению подходил только ребенок, взрослому было уже поздно становиться на Путь. Я был единственным исключением. Сюй-Май считал, что я рожден для Пути, как и он сам.

Ни один встреченный нами по дороге ребенок наставнику не подошел, пока мы не пришли в Смоленск. Восьмилетнего мальчишку звали Никиткой, единственный сын купеческого старшины, ребенок поздний и болезненный, тонкий и бледный, как девчонка. Он не играл с другими детьми, сторонился их, зато мог часами рассматривать цветочки да листочки, гусениц да бабочек, даже дождевых червей в грязи под уличным настилом. Звезды он считал такими же, как и солнышко, только очень далекими. Говорил он редко, но каждая его фраза ставила в тупик взрослых, а местного священника доводила до белого каления. Однажды Никитка заявил отцу Григорию, что его проповедь лишена всякого смысла. На что священник возразил, что он еще мал для понимания. Мальчишка посмотрел на него своими глазами-незабудками и ответил:

— Не найти в подполе мышь, если ее там нету, большой ты кот или котенок, без разницы.

С тех пор Никитку прозвали блаженным. Но мальчишка умел видеть суть вещей, мудрецам для этого и жизни мало — ему дано с рождения, по крайней мере так считал Сюй-Май.

В Смоленске окончилось мое обучение. Я отправился на север, в проклятые болота. Сюй-Май остался обучать Никиту. Купец единственного сынка, пусть и блаженного, отпускать не пожелал. Даос же никогда ничего ни у кого силой или обманом не отбирал.

↑

Глава 59. Кандидат в орлы

Квинт.

Поляков обернулся, когда я вошел в кабину пилотов, но не сказал ни слова. Его выдержка была выше всяких похвал, он молча ждал объяснений, вместо вполне ожидаемого шквала вопросов. Его лицо было непроницаемо и сосредоточенно. Никакой паники, только собранность и внимание.